Кирилл. Кирюша. Зайчонок…
Вновь мысленно назвав его так, поняла, что ему это очень идет. Зайчонок Кирюша. Интересно, что бы он на это сказал, услышав подобное вслух, да еще и от «преступницы», как он соизволил выразиться? Кстати, я так и не узнала, каковы объемы необходимых ему эмоций. Нужно ли ему лапать меня круглосуточно или хватает моего присутствия? Как-то он нехорошо от меня это утаивает…
Наверняка специально, чтобы воспользоваться и лишний раз потрогать!
Подумав кощунственную мысль в отношении не кого-то там, а законника, хрипло хохотнула. Ну вот не ассоциировался он у меня в подобные моменты с законником! Все, что я видела, так это взрослого мужчину, который интересовался женщиной в том самом, плотском смысле.
Интересно, давно у него никого нет? Он, кажется, что-то говорил о своей неуживчивости и деспотизме… Впору пожалеть бедолагу.
Усмехнувшись, поняла, что такими темпами скоро додумаюсь до того, чтобы действительно поддаться своим низменным инстинктам и, наплевав на последствия, не мешать ему делать все, что ему так хотелось. По телу прошла волнующая дрожь, я прикрыла глаза и закусила губу. Заманчиво… Но глупо.
Нет, это не мой вариант, и ни к чему хорошему он не приведет. Кирилл поймет и услышит все мои мысли и ладно если просто этим воспользуется. Намного хуже будет, если он повернет их против меня же, решив устроить мне очередную встряску или что-нибудь в этом духе.
Нет, пусть уж лучше кормится и балует, хватит с него и этого. На мужчину моей мечты он не тянет, а тратить время и нервы на того, кто с легкостью способен сломать все мои грандиозные планы, не в моих интересах. Нет уж! С него лечение, счастье и наказание. И хватит!
Кстати, который час?
Глава 8
Слабо ориентируясь во времени, потому что солнца видно не было, лишь серая хмарь за стеклом, я поудобнее перехватила Снежку и отправилась вниз. По дороге заглянула в столовую, но накрытого стола не обнаружила и поняла, что для ужина еще не время.
В кабинет меня совершенно не тянуло, а так как запрета на перемещение по дому не было, я предпочла сунуть нос в библиотеку, чтобы в полной мере оценить ее масштаб. Вообще я не просто так пошла работать библиотекарем – с малых лет я изучала мир по книгам и ничуть об этом не жалела. Конечно, мы с родителями немало путешествовали, но вымышленный мир порой оказывался намного более реальным, чем реальный. Его герои были действительно Героями, с большой буквы. Умными, честными, порядочными и благородными. Его героини всегда отличались добротой и сообразительностью. И сам этот мир был таким красочным и волшебным. Наверное, я так и не выросла…
Опустив любопытную Снежку на пол, я неторопливо брела вдоль многочисленных стеллажей, внимательно изучая корешки. Удивительно… Невероятно древние книги! Некоторые так и вовсе раритетные!
Взгляд остановился на собрании сочинений Жюля Верна, и я аккуратно взяла первую книгу, которая оказалась датирована аж тысяча восемьсот девяностым годом. Очуметь…
Мои глаза округлились сами собой! Я даже представить не смогла, сколько может стоить подобная книга. Да ведь это ручная работа! Переплет из натуральной кожи, а на лицевой стороне – серебряный медальон с профилем автора! А внутри… Внутри – дарственная надпись от самого автора! Я держу в руках целое состояние! А всего тут… Задумчиво подняв голову, автоматически посчитала. Собрание сочинений? Недурно…
– Интересуешься фантастикой?
Вздрогнув от насмешливого тона моего персонального мучителя, я медленно повернула голову на звук. Он стоял в дверях, и в его взгляде было столько иронии… Еще бы, ведь он слышал все мои мысли. Каждую.
И ведь понял, что мой деньгометр сейчас зашкалило от осознания того, сколько стоит один этот стеллаж, на полках которого стояли книги не только Жюля Верна, но и многих других именитых писателей-фантастов прошлого.
«Зараза…»
– От злючки слышу. – К моему удивлению, он не обиделся, лишь скептично фыркнул и ровно поинтересовался: – Ужинать идем?
«Идем. Но потом я хочу сюда! Это настоящая сокровищница!»
– Странные у тебя представления о сокровищах. – Его приветливый тон совершенно не намекал на то, что недавно в оранжерее произошла очередная размолвка. – Неужели тебе книги дороже реальных драгоценностей?
«Драгоценности невозможно читать. В них невозможно погружаться так, как можно погрузиться в книгу, каждая из которых – полноценный мир, а порой и не один.
Так что мой ответ: книга лучше. И дороже. А уж такие, как тут… Кстати, откуда?»
– Наследие прадеда по материнской линии. Он был таким же ценителем печатного богатства, как и ты. К сожалению (или к счастью), кроме меня, никто из близких не оценил его увлечений, так что я забрал библиотеку себе. Остальные хотели ее банально распродать, мало представляя реальную цену подобных раритетных экземпляров. Кстати, не надейся, продать их невозможно, я постарался: каждый экземпляр именной и находится в том самом, «непродажном» списке. В случае кражи маршалы без труда вычислят вора.
«Я ж говорю, зараза…»
– Анна!
«А не подслушивай!»
К этому моменту мы уже успели сесть за стол, так что я решила чуть-чуть покапризничать и дать себе волю – на его раздраженный окрик иронично приподняла бровь, а затем и вовсе показала язык. Мои мысли – мое достояние, а не нравится их слушать – блокируй!
Вместо ответа он недовольно сузил глаза, в глубине которых промелькнуло нечто трудноопределимое, но я не стушевалась. Фыркнула и переключила все свое внимание на ужин. Может, я и преступница, может, я и отрабатываю свое наказание в качестве «добровольного» донора эмоций, но ни в одном законе и ни в одном Уголовном кодексе не прописано, что мысли обязаны оставаться нейтральными и корректными по отношению к тому, кто тебя раздражает. Так что…
Сквозь полуопущенные ресницы бросив внимательный взгляд на хозяина этого дома, по его раздраженному лицу поняла, что он очень внимательно слушает мои мысли. «И как они тебе, зайчонок?»
– Хамка.
«От извращенца слышу. Кстати, не расскажешь мне об интересующих меня объемах? Сколько я тебе должна?»
Краем глаза наблюдая за Снежкой, старательно обнюхивающей незнакомую комнату и многочисленные углы, я упустила момент, когда он решил заговорить, и вздрогнула от его крайне ласкового, моментально насторожившего меня тона.
– Все зависит от качества и вкуса эмоции. Каждая на вкус различна, это я уже упоминал. Кроме того, большое влияние на объем оказывает сила испытываемой эмоции. Чем чувство сильнее, насыщеннее, тем легче пьется и тем больше объем. Мы измеряем объемы выпитых эмоций в эмах. Один эм по своей энергетической насыщенности равен одному усредненному приему обычной пищи. В смертнике, который испытывает в основном панику, страх, дикий ужас и обреченность, реже – гнев или ярость, – от двадцати до сорока эмов. Их любой пожиратель может выпить за пять минут, при этом смертельно осушив жертву. Несмертельная доза для донора с подобными эмоциями составляет от пяти до десяти эмов. Если выпить больше, донор впадает в затяжную депрессию, апатию, теряет интерес к жизни, волю, а затем умирает. Если взять для примера тебя, то утром при прямом контакте я изъял едва ли пол-эма. За сутки из воздуха в общей сложности я поглощаю около одного эма, но это учитывая, что я общаюсь не только с тобой, но и с другими. А теперь непосредственно к стоимости твоих преступлений – в совокупности они оценены мною в двести девять эмов.
