Президент старался не подавать вида, но было видно, что он успокоился, лишь когда убедился, что часы, как им и полагается, тикают на правом запястье, а значок с платком – на положенном им месте.
– Извините за дурацкую шутку.
– Да что там, – махнул рукой гость. – Сам виноват. Спасибо на том, что хоть наизнанку не вывернули. Или пол не сменили… А есть ли у этого… действа реальный смысл? – перевел он разговор на другую тему, более приземленную. – Кроме фокусов с перевертышами, я имею в виду.
– Мы долго не могли понять, – честно признался Александр, – что с этим делать. Да если честно, это далеко не первое и не последнее чудо Корабля, заставившее нас поломать голову. К некоторым – к большинству, если честно, – так и не удалось подобрать ключа. Может быть, когда-нибудь… А перевертыш оказался полезен совершенно неожиданно. Помните зал с колоннами-копирами?
– Конечно.
– Так вот. Что греха таить, одним из первых предложений по реальному использованию органического копира было тиражирование донорских органов. Ведь это проще простого – получить копию любого тела, допустим, помещенного в копир частично, чтобы не ставить потом перед собой нравственной дилеммы умерщвления получившегося кадавра… Кадаврами наши «научники» прозвали получающиеся копии человека. Особенно когда выяснилось, что это вовсе не безмозглые куклы… Но об этом – потом, если не возражаете.
– Да-да, конечно. И что с органами? – живо заинтересовался экскурсант.
– С органами-то как раз все в полном порядке. Они получаются идеально здоровыми, даже если сам донор страдает какими-то хроническими болезнями или отклонениями. Корабль каким-то образом исправляет их, ремонтирует, что ли. Буквально на молекулярном, если не на атомном уровне. Причем они обладают еще одним интересным свойством – практически абсолютной приживаемостью.
– То есть ни группа крови, ни какие-то индивидуальные особенности…
– Совершенно верно. Отторжение происходит лишь в полутора процентах случаев трансплантации, но наши медики утверждают, что это уже вызвано браком врачей-трансплантологов или индивидуальными особенностями организма реципиента. Короче говоря, если у человека поражена печень, то ему можно пересадить хоть трижды идеальное сердце… Ну, вы понимаете.
– Понимаю… И чем же здесь помог перевертыш?
– Тут нам помог случай. У одного из сотрудников в результате несчастного случая была ампутирована правая рука. Собственно говоря, скопировать можно было первую попавшуюся, хотя бы мою, но тут кто-то вспомнил про перевертыш. Раненого доставили сюда, его целая левая рука стала правой… Знаете, что он первым делом спросил, когда у него сняли повязки?
– Не представляю даже.
– «А татуировку убрать вы не могли перед этим?»
– А что была за татуировка?
Саша наклонился к уху президента и вполголоса произнес пару слов. Тот некоторое время молчал, а потом прыснул и захохотал в голос.
– Ну и удружили вы товарищу, – произнес он несколько минут спустя, вытирая невольно выступившие на глазах слезы. – Он и от одной-то не знал как избавиться, а тут – сразу две!
– Что поделать – от грехов молодости избавиться трудно…
– Ну что? Не устали еще?
– Ничуть! А вообще, каковы размеры Корабля? А то мы ходим, ходим…
– Честно говоря, никто еще не добирался до его границы. Ну, в смысле того, чтобы упереться в обшивку. А забирались далеко – за несколько километров от входа. Пытались составлять планы, но выяснилось, что помещения Корабля постоянно меняют геометрию.
– И как же вы тут ориентируетесь?
– Представьте себе – практически никак.
– То есть?
– Корабль сам подставляет тебе то, что ты ищешь, – он постоянно находится в контакте с нашим мозгом. Вернее, с мозгом своих знакомых – меня, профессора Липатова, начальника охраны Семецкого… Тех, кто первым открыл люк, ведущий в его недра. Кстати, и в этом многие сомневаются.
– В чем?
– В том, что это именно люк. Липатов, например, утверждает, что это никакой не люк, а портал на другую планету или вообще в параллельный мир.
– И что? Это соответствует действительности?
– Не знаю… Мы пробовали бурить скважины вокруг люка, и буры не наткнулись ни на какое твердое препятствие. Разумеется, кроме обычной гальки и тому подобного. А ведь скважины доходили до полукилометровой глубины…
– Как такое может быть?
Саша только развел руками.
– Это, конечно, только гипотеза, но она объясняет многое. Неисчерпаемость копиров, например. Ведь из ничего что-то получиться не может. Закон сохранения массы… Возможно даже, что этот портал на Земле не один, только нам первым повезло наткнуться на него… Ну что, не сильно я вас загрузил? Продолжим экскурсию?
Вот этот зал поразил гостя сразу и наповал.
– Ух ты! – уставший уже охать и ахать президент остановился перед застывшим на «полке» обитателем Немезиды – планеты из созвездия Лиры, не слишком уютной, хотя и практически безопасной для защищенного скафандром путешественника – неуклюжим, напоминающим варана и черепаху одновременно существом. При всем внешнем сходстве с земными рептилиями псевдоящер, как окрестил его первооткрыватель Агафангел, не имел ничего общего с пресмыкающимися, млекопитающими и высшими формами жизни вообще. После долгих размышлений и исследований он был причислен биологами Корабля к… насекомым. По целому ряду признаков – внешний скелет, фасеточное зрение, кожное дыхание – он очень походил на земных жуков. И, подобно им, проходил в своей жизни несколько стадий, причем каждая из форм личинок и куколок разительно отличалась как друг от друга, так и от завершившего полный цикл существа. Разве что земные насекомые в стадии личинок не могли спариваться друг с другом и давать потомство…
– Можно потрогать?
– Трогайте на здоровье – это безопасно.
– Это чучело?
– Ни в коем случае. Он жив и здоров и, если снять его с этой невидимой «полки», как ни в чем не бывало отправится по своим делам. Разве что здесь ему дела не найдется – там у себя они заняты строительством гнезд, вроде осиных, и добычей пищи для личинок. Но, судя по всему, он может основать новую колонию и в одиночку.
– Я смотрю, вы много планет посетили – ишь, экспонатов сколько.
– Да, несколько тысяч.
– Несколько тысяч? – изумился президент. – И есть похожие на Землю?
– Множество. Есть очень похожие – просто один в один, а есть тоже пригодные для нас, но совсем иные. Если хотите, мы сейчас с вами посетим одну из них. Вы, вроде бы, увлекаетесь рыбалкой?..
* * *
Эта планета на самом деле очень походила на Землю. На Землю эпохи Великого оледенения, когда ледники от обоих полюсов стремились к экватору. Вернее, уже неспешно откатывались обратно с гораздо более южных, чем на нашей планете, отметок – ледниковый рубеж здесь проходил где-то на двадцатом градусе северной широты. Льды медленно отступали, оставляя после себя заболоченную тундру. А там, где у нас были субтропики, раскинулась бескрайняя тайга, изобилующая реками и озерами. С соответствующей водной фауной, тоже довольно похожей на земную.
