— Погоди… — Пальцы Рамиреса сжали чеку гранаты. — Я, кажется, что-то слышу.
Сначала, на какой-то краткий миг, я принял этот звук за плач ребенка… но потом понял, что это смех. Тонкий, заливистый. Было в нем что-то, отчего кровь стыла в жилах… Так мог смеяться человек, полностью лишившийся рассудка.
Смех нарастал, просверливал черепную коробку, разрывал изнутри мозг…
Сандра вскочила, в отчаянии зажав уши руками.
— Я не могу это слышать!
Хенрик неожиданно размахнулся и, крикнув «Ложись!», швырнул гранату через ограждение. Но Сандра его не слышала: зажмурившись, она продолжала стоять, раскачиваясь, словно от боли. Мне пришлось подбить ее под колени и швырнуть на землю. Она отчаянно рвалась, пытаясь вскочить и броситься неведомо куда, словно этот безумный смех лишил последних остатков рассудка и ее.
— Займись ею, Карс, — крикнул я, сам еле удерживаясь от того, чтобы не метнуться через каменный завал в ночь, навстречу неведомой опасности… только чтобы прекратился этот истошный визгливый хохот.
— Но я ведь тогда не смогу стрелять! — заорал он в ответ.
— Сказано, держи ее! — Я схватил Карса за плечо и встряхнул; по-другому убеждать его не было ни времени, ни сил.
Он больше не стал спорить, а толкнул девушку в спину, прижав ее к земле.
Тут только я смог осмотреться. С Рамиресом тоже было паршиво. Пока я разбирался с Карсом и Сандрой, он, бледный, с безумными глазами, уже было кинулся к баррикаде из камней, но Хенрик, который держался на удивление прилично, охватив его рукой за шею, успел двинуть рейнджеру по уху рукояткой пистолета. Тот согнулся пополам и медленно сполз под ограждение.
Хенрик схватил канистру с бензином и, плеснув горючее на сухие ветки, чиркнул зажигалкой.
Нас окружило огненное полукольцо.
Сам Хенрик еле успел отскочить внутрь, за пределы горящей защитной полосы, и теперь, подхватив винтовку, напряженно глядел сквозь пламя.
Там, за огненной стеной, безумный хохот поднялся до неистового визга и резко оборвался… я почти предпочел бы увидеть освещенные языками пламени оскаленные морды… какими бы чудовищными они ни были… вглядываться в эту беспросветную, воющую, рыдающую, хохочущую тьму было невыносимо… Чужое присутствие давило со всех сторон, казалось, ночной воздух пропитался липким, омерзительным смрадом…
И вдруг все стихло.
Впервые за все это время я смог вздохнуть полной грудью — чудовищная ноша исчезла; ледяной обруч больше не стискивал череп… Пламя вокруг нас трещало, опускаясь все ниже и ниже, иногда выхватывая из тьмы все ту же сухую, красноватую, всю в трещинах землю, низкий колючий кустарник, камни… больше ничего…
— Ты видел? — шепотом спросил Хенрик.
— Не знаю, — неуверенно ответил я. — Мне показалось…
— Что там было? — Карс только теперь отпустил Сандру и недоуменно оглядывался. — Что, уже все закончилось?
— Похоже на то… ты ничего такого не заметил? — спросил я его.
— Как я мог заметить, Олаф! Я же хватал твою девушку! А что я должен был заметить?
Я вздохнул.
— Там был человек, — пояснил Хенрик. — Он возник из темноты совсем рядом с костром. И тут же все прекратилось. Он их спугнул.
— А как он выглядел? — с интересом спросил Карс.
— Ну… я плохо его разглядел. Он просто появился на миг и исчез. Рамирес! Эй, Рамирес, ты его видел?
Рамирес осторожно покрутил шеей. Он, похоже, только-только начал приходить в себя.
— Ни черта я не видел, — сердито отозвался он. — Что это было?
— У костра вдруг появился человек, — терпеливо объяснил Хенрик, — и эти твари пропали. Он прогнал их, что ли?
— Человек… неужели это Скиталец? — пробормотал Рамирес. Он чувствовал себя чуть-чуть получше Сандры. Может, у него слух был тоньше, чем у нас с Хенриком; ведь он был почти подростком. Сейчас он и выглядел подростком — очень юным и испуганным. Вся его напускная лихость исчезла в один миг.
— Кто такой Скиталец?
— Ну, ходят легенды о человеке, который может свободно бродить по Гиблым Землям… он появляется то там, то тут… Считается вообще-то, что увидеть его не к добру. — Он усмехнулся, явно приходя в себя. — А, впрочем, так оно и вышло!
— Мутант? — с интересом спросил Хенрик.
— Кто знает? Вообще-то, если он может выжить ночью в пустыне, наверняка мутант.
— Это он их разогнал, — задумчиво повторил Хенрик. — Но почему он не подошел к нам? Почему скрылся?
Я молчал.
Я тоже успел кинуть взгляд сквозь огненную преграду и увидел на короткий миг стоящую за ней фигуру. Но сказать мне было нечего. Хенрик ошибался. Или же просто мы видели каждый свое.
Это был не человек.
* * *
Из отчета агента 18–15
Места тут, что и говорить, страшноватые. Но самое поразительное, что люди ухитряются как-то жить и тут. Они так легко приспосабливаются к меняющимся обстоятельствам, что способны существовать бок о бок с загадочными мутантами и чудовищными тварями.
Я направляюсь к границе Неведомого. Не знаю, что меня ждет, но, кажется, мне единственному из всех наблюдателей удалось подобраться вплотную к той загадке, которую вот уже несколько поколений тщетно пытается разрешить наша раса. Боюсь только, что это очень опасно — смерть подстерегает здесь на каждом шагу. Как ни странно, я полагаюсь на своих спутников гораздо больше, чем на свои собственные знания и способности. За это время я успел узнать и полюбить людей — это удивительные существа… но об этом позже.
* * *
Ногалес, база
1 ноября 2128 года
8 часов утра
Остаток ночи прошел спокойно.
Если можно назвать спокойным время, когда ты несколько часов подряд сидишь, привалившись к остывшему борту машины, сжимая в руках приклад винтовки, напряженно вглядываясь в темноту.
Поэтому холодный тусклый рассвет показался мне благословением.
Небо на востоке побледнело, по пустыне побежали лиловые тени, и наконец взошло солнце. Оно разогнало последние клочья тьмы, прячущиеся в лощинах, осветив все резким беспощадным светом.
Рамирес, который весь остаток ночи просидел нахохлившись, точно больная птица (видимо, Хенрик все же двинул его сильнее, чем намеревался), встрепенулся и сказал:
— Пора ехать.
— Погоди, — остановил я его, — я хочу поглядеть, что тут творилось.
— Еще чего! — Для рейнджера он был не слишком любопытен. — Целы, и слава Богу. Мы и так уже задержались.
Но я уже был за каменным завалом.
