Запрещаю вам даже думать, что это ваша вина. Вы тут совершенно ни при чем.
Я
Я хочу ее увидеть.
Кеннет Эшли
Зачем?
Я
Причем немедленно.
Кеннет Эшли
Она вас не узнает.
Я пошла за шляпкой. Я бы все равно отправилась одна, если бы мистер Эшли отказался меня сопровождать.
Он со вздохом подал мне руку.
Никто из нас не хотел туда возвращаться. Генрих VIII оказался на своем месте, а инфанта Кастильская по-прежнему возлежала на скамейке.
Сторож
У нас новенький, конь герцога Веллингтона. Всегда на четвереньках, ну да оно и к лучшему. Мы научили его подниматься на дыбы.
Мистер Эшли разыскал своего любезного друга, сторожа Бедлама мистера Джоба Темпла, который начинал двигаться, только заполучив шиллинг.
Согласно мистеру Темплу, пациенты делились на «тихих» и «буйных». Он открыл нам дверь в палату Табиты, заверив, что она довольно тихая. Она спокойно лежала на кровати, пристойно одетая, с подстриженными волосами. Мистер Эшли сделал все возможное, чтобы обеспечить ей мало-мальски достойный уход.
Сторож
Она любила качаться в кресле. Хлопот с ней особых не было.
Я опустилась на колени у изголовья кровати. Увидев её широко распахнутые глаза, я подумала, что она уже умерла. Но тут она моргнула. Иссохшая, седая, она напоминала скорее мумию, чем живого человека.
Я
Табита! Это я, мисс Черити. Табита, помните девочку с мышками?
Я напомнила ей о мастере Питере, которого она называла Фрикасе.
Кеннет Эшли (наклоняется ко мне)
Скажите, что Бука тоже здесь.
Но, что бы я ни говорила, она не отзывалась.
Я
А Петруччо? Ваш любимец…
Подражая ворону, я неуклюже прокаркала «Не вынуждайте меня, Роберт» и насвистела «Правь, Британия, морями», что выглядело неуместно на пороге смерти. И тут на лице Табиты что-то блеснуло: то ли какой-то лучик, то ли улыбка. Губы приоткрылись, и мне показалось, что она выдохнула: «Пожар, тетя Полли». Но если и так, то я единственная это услышала.
Сторож
Я не то чтобы вас тороплю. Но не могу же я здесь торчать день напролет, дамы-господа.
Мистер Эшли помог мне подняться, опустил очередной шиллинг в ладонь сторожа и отправил его за священником.
Табита не умерла: она омертвела много лет назад, а сейчас она просто окончательно погрузилась в небытие.
Переступив порог палаты, пастор с грустью объявил, что она отдала Богу душу. Мистер Эшли закрыл глаза Табиты и положил на каждое веко по пенни. Плата за переход в загробный мир.
Священник
Языческий обычай.
Я
За ваши труды, преподобный. И на погребение.
Мистер Эшли отвел меня к стоянке фиакров.
Кеннет Эшли
Вам грустно?
Я
Не настолько, насколько хотелось бы.
Кеннет Эшли
«Все мы барахтаемся в грязи, но некоторые глядят на звезды».
Я
Это мистер Уайльд?
Кеннет Эшли
Да.
Я
Зачем вы мне это говорите?
Кеннет Эшли
Потому что рядом с вами даже из адской пропасти мне всегда видно небо… Простите, не успел позавтракать. А на пустой желудок во мне просыпается романтик. Доброго дня, мисс Тиддлер.
На следующий день я опять постучала в дверь папиного кабинета. Нахмурив брови, он со скорбным видом внимательно изучал счетные книги.
Я
Можно я вам кое-что покажу?
Я положила перед ним чек издательского дома «Кинг и компания».
Папа (поправляет пенсне)
Что… «Две тысячи триста фунтов стерлингов… Мисс Черити Тиддлер»… Что за черт…
Я
Это от продаж книг, папа. Теперь мы сможем купить Дингли-Белл.
Он — как я вчера в издательстве — ошеломленно уставился на чек, а я засмеялась, точь-в-точь как Маршалл Кинг. Его лицо просияло. Дингли-Белл! Пикники в тени вековых вязов, рыбалка с преподобным Брауном, прогулки с Кипером — все промелькнуло перед глазами, как в волшебном фонаре.
Я
Только не говорите маме. Она сгорит от стыда, если узнает, что я заработала столько денег.
Папа
Вот именно.
Я думаю, он и сам не понимал, как к этому относиться. Но как бы то ни было, он попросил мистера Талкингорна приобрести дом на мое имя.
Когда мы, уже в качестве владельцев, вернулись в Дингли-Белл, дом встретил нас неприветливо. С самого утра лил дождь, и в комнатах пахло сыростью. Но нас ждал Нэд и ждала Нефертити, которая нетерпеливо била копытом в конюшне. К вечеру дождь стих, и небо окрасилось чудесным розовым цветом.
В тот вечер я чувствовала себя такой счастливой, что не могла усидеть на месте. Я обулась, набросила на плечи шаль и вышла в сад. Земля размокла, но свежий воздух был напоен ароматами. До каменной изгороди я дошла в полной тишине, слышно было только, как я с чмоканьем вытаскивала увязшие в слякоти ноги. Я подняла глаза к небу. Поперек прекрасного ночного неба расстилался Млечный Путь. Стоя в грязи, я смотрела на звезды, и на одной из них мне привиделся Кеннет Эшли.
31
Некоторые числа важнее других. Двадцать пять, например. Я прожила целую четверть века. И чувствовала себя как никогда уравновешенной и уверенной в собственных силах. Может, потому, что теперь владела землей, даже если об этом никто не знал? Прошли все мои приступы недомогания, утренняя вялость, головокружения, вызванные малейшими переживаниями. Мама называла меня своей «опорой в старости» и в глубине души радовалась, что я так и не вышла замуж. Она удержала меня при себе, ведь она всегда об этом мечтала.
В конце ноября я вернулась в Лондон и первым делом отправилась с визитом к Шмалям. Ноэль, семилетний мальчуган, угловатый и колючий, потребовал, чтобы я задала ему вопрос на французском, а он бы ответил на немецком. Потом его младшая сестренка подбежала и воспроизвела выученный наизусть греческий алфавит, которому ее обучил брат. Матерям учениц пансиона эти два вундеркинда наверняка казались уродами, чей мозг взорвется от водянки еще до достижения подросткового возраста. В тот день я подарила крестнику «Книгу новых чудес», раздобытую в магазине мистера Гэллоуэя.
