— Уверен, ваших нанимателей заинтересует информация, которой мы обладаем! — предпринял ещё одну попытку Нарцисс.
— У меня нет нанимателей, — равнодушно произнёс священник, распрямляя спину. Фонарь покачнулся в его руке, свет соскользнул на стенку колодца. — Можете кричать. Здесь вас никто не услышит.
Он отошёл и, видимо, нажал на какую-то одному ему известную пружину. Каменная плита возвратилась на своё место. Ловушка захлопнулась.
Первые несколько часов мы перебирали все возможные способы выбраться на свободу. Дюйм за дюймом ощупывали дно и стены, залезали друг другу на плечи, продолжали проверять стены на этом уровне, пытались забраться выше при помощи ножей и кинжалов. Безрезультатно. Колодец был глубоким, каменные стены — отвесными и неподатливыми. Кричать мы тоже пробовали, но, как и следовало ожидать, это не дало результата. Даже если нас и можно было услышать снаружи, часовня располагалась слишком далеко от жилых домов. Непосредственно же сюда захаживали редко, и, как видно, по большей части сторонники Ромеро. То есть те, кто помогать нам не станет.
От бурной деятельности вскоре захотелось пить. Чувство жажды нервировало, ибо у нас оказалась при себе лишь одна фляга на двоих, да и та наполнена хорошо если на треть. Еды не было вовсе, но это пугало меньше, поскольку навряд ли нам грозила смерть от голода. Смерть от жажды наступает значительно быстрее.
Устав физически, но, главное, осознав тщетность всех предпринятых попыток, мы сели на дно колодца. Отпили из фляги совсем по чуть-чуть, старательно экономя воду. Оба понимали, что надолго её всё равно не хватит.
На ощупь дно оказалось гладким. Никаких следов чьего-либо здесь пребывания или останков предыдущих жертв. То ли мы первыми удостоились права быть заживо похороненными в этом колодце, то ли тела предыдущих жертв исправно выносили наружу. Ни тот, ни другой вариант не добавлял оптимизма.
Постепенно нами овладевало уныние. Мы привыкли бороться до последнего даже в самых безнадёжных ситуациях, но в данном случае все способы борьбы были исчерпаны и признаны негодными. Счёт времени мы потеряли, но его, без сомнения, прошло немало. Вода во фляге успела закончиться, мы вытряхнули в рот самые последние капли. Живот начинало сводить от голода, отчаянно хотелось пить. Сверху по-прежнему не доносилось ни звука, и надежда на то, что нами всё-таки заинтересуются, пусть даже враги, угасала с каждым часом. Вдобавок здесь было холодно, и мы боролись с этой напастью традиционном способом: прижавшись друг к другу, стараясь согреться теплом собственных тел.
Сидя на коленях у Нарцисса, гладя его по щеке, на которой уже пробивалась щетина, я почувствовала, как сердце сжимается от мысли, что он разделит эту участь со мной. Странно, я всегда считала себя слишком эгоистичной для подобных эмоций. Мне казалось, что перед лицом собственной смерти чужая не сможет взволновать меня сильнее. Я и не утверждаю, что тревожилась за Нарцисса больше, чем за себя, но непосредственно в тот момент мне было невыразимо больно именно из-за судьбы того, к чьей тёплой пока ещё коже я прикасалась.
— Знаешь, если бы смерть одного из нас могла вытащить другого… — еле слышно прошептала я в его ухо. Я хотела продолжить, сказав, что готова была бы отдать свою жизнь, и не покривила бы душой. Но подобные слова вдруг показались столь пафосными и оттого неестественными, что вместо этого пришлось отшутиться: —…То я бы приняла эту жертву.
Нарцисс тихонько рассмеялся и погладил меня по волосам. Стало очевидно, что заменённая в последний момент концовка нисколько его не обманула.
— Ты опоздала, — тихо ответил он. — Я уже успел подумать об этом раньше.
Я прижалась к нему посильнее, он крепче обнял меня в ответ.
— Если хочешь, можешь меня съесть, — щедро предложила я, радуясь, что Нарцисс не может видеть слёз, которыми сопровождалась очередная шутка.
— Отравлюсь, — хмыкнул он, ласково отводя волосы с моего лба. — Такую язву, как ты, есть рискованно.
— На себя посмотри, — парировала я, погладив его по лбу.
Под подушечками пальцев пролегли незнакомые прежде морщинки.
Нарцисс перехватил мою руку, перевернул ладонью вверх и поцеловал.
— Знаешь, Дейзи…
У меня комок встал в горле. Он никогда не называл меня по имени.
— …Мне до сих пор не довелось тебе сказать… Удобного случая не было…
Я приложила пальцы к его губам и даже надавила сильнее, чем собиралась.
— Не надо, — попросила я, чувствуя, как непрошеные слёзы опять подступают к глазам. Пришлось замолчать и приложить усилие, чтобы взять себя в руки. — Сейчас и так тяжело. А после твоих слов это будет уже слишком.
Он понял и промолчал. Потом, правда, приоткрыл было рот, чтобы что-то сказать, но не успел произнести ни звука: сверху со скрипом сдвинулась каменная плита.
Мы оба вскочили, задирая головы, испытывая смешанные чувства — от пьянящей разум радости до опасения, что из проёма вот-вот польётся кипящая смола. Я пошатнулась и схватилась рукой за стену, лишь теперь понимая, насколько ослабла за проведённые здесь часы… или всё-таки дни?
Свет, от которого мы совершенно успели отвыкнуть, слепил глаза, и я с трудом разбирала силуэт… или два силуэта склонившихся над проёмом людей.
— Ну вот, здесь они! — послышался знакомый голос. — А говорил «Не знаю, не знаю». Как вы там, живы, леди Кобра? — крикнул он в колодец.
— Сколь ни странно, всё ещё да, лорд Ибарра! — крикнула я в ответ.
Точнее сказать, попыталась крикнуть. От слабости и из-за пересохшего горла слова получились тихими, так что не знаю, разобрали их наверху или нет. Но в данном случае это было не слишком важно: факт ответа говорил сам за себя.
— Вот и отлично, — откликнулся маг.
— Оба живы, — констатировали наверху, и я окончательно успокоилась, услышав ещё более знакомый голос. — Так, меньше разговоров. Дейзи, осторожнее: сейчас я спущу вам лестницу.
— Рэм!!!
Я понятия не имела, каким образом эти двое могли оказаться в часовне, но была готова вознести за это благодарную молитву всем богам.
Лестница оказалась верёвочной и доходила почти до самого пола. Когда её закрепили сверху, я начала было подниматься, но почти сразу же остановилась, ощутив сильный приступ головокружения. Пришлось замереть, вцепившись в верёвки, а потом и вовсе спуститься обратно, поскольку от раскачивания лестницы голова кружилась ещё сильнее.
— Кажется, это будет не так просто, как казалось вначале! — вынужденно призналась я.
— Чёрт, я об этом не подумал! — покаянно прокричал сверху Рэм. — Сейчас я спущусь к вам и помогу.
— Не дёргайся, — остановил его Ибарра. — Лучше постой тихо и не мешай сосредоточиться.
Спустя несколько мгновений я оторвалась от пола, ровным счётом ничего для этого не предприняв. Словно волна воздуха сама подняла меня и теперь продолжала подталкивать вверх, всё ближе к слепящему свету фонаря. Мне даже подумалось, что, возможно, именно так люди чувствуют себя после того, как умирают. Но я постаралась отогнать эту мысль.
