Уралец Авдеев, назначенный комендантом дома, производит смену охраны. Вместо солдат, прибывших из Царского Села, на посты становятся красногвардейцы. С одной стороны – выстроился взвод саженных красавцев гвардейцев, одетых в форму. С другой – красногвардейцы, «братва». Кто в засаленном полушубке, кто в пальто, кто в вылинявшей шинели. Вместо сапог – подшитые, в заплатах валенки. Соответственно и вооружение. У кого пулеметная лента через плечо, у кого – берданка, кто с наганом… Удивительно было и построение: красногвардейцы выстроились не по росту, а по дружбе…
Оба отряда с изумлением смотрели друг на друга. Обломок империи и войско революции – великая фотография эпохи.
«Мы представляем, что это Москва…»
На следующий день Яковлев в дом не приходил. Из дневника: «11 апреля. День был хороший и сравнительно теплый. Много сидел на любимой крыше оранжереи, там славно пригревает солнце. Работал у горы и над расчисткой глубокой канавы…»
Пока царь чистил канаву и размышлял на крыше оранжереи, Яковлеву предстояло самое трудное – встреча с охраной царя.
Покорно дав заменить себя красногвардейцами, уже к вечеру они начали роптать…
Собрав охрану, Яковлев долго льстил стрелкам. А потом было главное – он торжественно передал им неполученное жалованье за 6 месяцев Советской власти. И сообщил радостную весть: их служба закончена, они могут наконец вернуться к семьям. Вечером он созывает совещание солдатского комитета охраны и здесь объявляет свою цель: он должен увезти из Тобольска царя и Семью. На все тот же вопрос – «куда?» – Яковлев ответил все той же фразой: «Об этом рассуждать не следует». Начался ропот, и он тотчас капитулировал: предложил включить 8 стрелков прежней охраны в караул, который будет сопровождать Николая и Семью до места назначения. «Чтобы они смогли убедиться: царь и семья будут в безопасности».
Яковлеву еще в Москве сказали: на председателя комитета Матвеева можно положиться.
Из «Записок» Матвеева: «Яковлев… вызывает меня к себе и задает вопрос: приходилось ли мне выполнять военные секретные поручения. Получив от меня утвердительный ответ, Яковлев сообщает, что ему дано задание перевезти бывшего царя в Москву (курсив мой. – Э.Р.). Он предложил мне выделить из моего отряда 8 человек для сопровождения в дороге Николая Романова».
Остается лишь предполагать: поделился ли Матвеев своей удивительной новостью с другом – «шпионом»?
Вечером у Яковлева главная встреча – с Кобылинским. В разговоре с полковником Яковлев делает ход: сообщает Кобылинскому, что должен увезти царя на суд в Москву, хотя, конечно же, никакого суда не будет, царя и Семью сразу вышлют в Скандинавию. Он берет с полковника обещание не разглашать эту тайну, но отлично знает, что тот разгласит. И ему нужно, чтобы разгласил. Чтоб успокоить Семью, царя и свиту. Чтобы все проходило гладко.
Той же ночью Кобылинский по секрету сообщает новость Боткину, а Боткин своей дочери.
Его дочь записала: «Отец сообщил нам важную весть… Яковлев приехал сюда по приказанию Ленина, чтобы повезти Их Величества на суд в Москву и вопрос в том, отпустит ли их отряд беспрепятственно. Несмотря на страшное слово – суд, все приняли это весело, так как были убеждены, что это вовсе не суд, а отъезд за границу. Наверное, сам Яковлев говорил об этом, так как Кобылинский ходил веселый и сказал: «Какой там суд. Никакого суда не будет, а их прямо из Москвы повезут в Петроград – в Финляндию, Швецию или Норвегию».
Но царю Кобылинский сообщить все это не успел.
Ранним утром 25 апреля Яковлев вновь явился в Дом Свободы.
Он объявил Николаю: он должен увезти его из Тобольска, но не имеет права открыть – куда.
Николай потрясен. Он этого не ожидал, он был уверен, что Яковлев всего лишь новый комиссар вместо уехавшего Панкратова. Такой же «маленький человек в папахе». Разыгралась сцена: Николай отказался ехать – слишком болен Алексей, его нельзя трогать.
Яковлев спускается в комендантскую, где сидят Авдеев и Хохряков. Яковлев растерян (новая Игра!). Он советуется с уральцами, что предпринять. На самом деле (Игра! Игра!) он все пытается подключить уральцев к своей миссии.
И вновь Яковлев поднимается в комнату царя. Он объявляет: сопротивление бесполезно, если Николай не согласен добром, его увезут силой. Конечно, все мягко, опять бесконечно извиняясь. Он предлагает Николаю ехать одному. «Один!» – конечно же, в голове царя мелькнуло: выход! Ведь без него их наверняка тотчас отпустят на волю! И тогда Николай соглашается.
Яковлев уходит готовиться к отъезду. Отъезд немедленно, на рассвете! Он понимает, что слух о нем теперь не удержишь в доме.
Николай возвращается к Семье. И здесь его ждет неожиданное: Аликс уже узнала от Кобылинского, что царя везут в Москву, она в ужасе. Она сразу вспомнила: Брестский мир. Ну, конечно же, суд – это обман. Они везут его, чтобы он подписал этот позорный мир. Они хотят его именем освятить эту гнусную бумагу. Должно быть, немцы требуют. Потому что только мир, подписанный царем, будет иметь ценность. Вот почему его хотят увезти в Москву без нее! Без нее его всегда заставляли принимать ужасные решения. Нет, она этого не допустит. Есть долг матери больного сына и есть долг царицы. Долг перед народом и Богом.
Он ушел гулять. А она, которая и пяти минут не могла стоять из-за слабых ног, целый час беспрерывно металась по его кабинету. Ее мысли разбегались, она сходила с ума.
– Это первый раз в моей жизни. Я совершенно не знаю, как поступать. До сих пор Господь указывал мне дорогу, но сейчас я не слышу его указаний.
Когда царь вернулся с прогулки, она решительно сказала ему: «Я поеду с тобой».
Потом она пошла к сыну. Сумела взять себя в руки и объявила мальчику очень спокойно:
– Государь и я должны уехать. Но, как только поправишься, ты с сестрами приедешь к нам.
«Ночью, конечно, никто не спал»
Вечером мальчик кричал от боли, звал ее. Но она больше не входила к нему в комнату. Боялась, не хватит сил еще раз с ним проститься. Она рыдала и повторяла: «Нет, это невозможно, должно что-нибудь произойти… Нет, я уверена, к утру что-нибудь случится… Господь пошлет ледоход, и эта поездка не состоится…»
Но постепенно она успокоилась, теперь она выбрала окончательно. А мальчик все плакал и звал ее.
Она решила поделить Семью, не могла ехать одна с мужем. Но кого из дочерей взять? Татьяна – самая надежная – должна ухаживать за Алексеем и вести хозяйство. У Ольги – слабое здоровье, до Тюмени 300 километров и в открытом возке… Анастасия слишком мала, и «Солнечный Луч» так ее любит…
– Я поеду, – сказала Мария.
Так эту сцену пересказывали очевидцы.
Но Аликс и Ники сами описали всю драму в дневниках.
Он: «12 апреля. Четверг. После завтрака Яковлев пришел с Кобылинским и объявил, что получил приказание увезти меня, не говоря куда. Аликс решила ехать со мною и взять Марию: протестовать не стоило. Оставлять остальных детей, Алексея – больного, да при нынешних обстоятельствах, было более чем тяжело. Сейчас же начали укладывать самое необходимое. Потом Яковлев сказал, что он вернется обратно за О., Т., Ан. и А… Грустно провели вечер, ночью, конечно, никто не спал…»
