Тайна заговора
(«Специальное задание»)
В 1964 году на Московское радио пришли два старика.
Эти двое были последними оставшимися в живых из всех, кто
был причастен к расстрелу Семьи.
Один из этих стариков был Григорий Никулин – убийца князя Долгорукова и один из главных участников расстрела Царской Семьи. Другой был И. Родзинский (кстати, в некоторых документах он – Радзинский. Как все мистично в этой истории!).
И. Родзинский в расстреле Романовых не участвовал, но был в 1918 году членом Уральской ЧК.
Это приглашение на радио организовал все тот же историк Михаил Медведев. С большим трудом удалось ему их уговорить записать свои показания для Истории. С таким же трудом удалось уговорить и власти: только после обращения к самому Хрущеву была разрешена эта запись на радио. Вопросы задавал М. Медведев, но в беседе принимал участие и «представитель ЦК».
Долго длилась эта запись. И мы еще к ней вернемся. Но сейчас нас интересуют показания чекиста И. Родзинского, который, в частности, поведал следующее:
«Письма за подписью «Офицер», которым поверил Николай Романов, были составлены в ЧК. Их автор – член исполкома Совета Петр Войков».
Петр Лазаревич Войков (1888–1927), партийная кличка «Интеллигент». За революционную деятельность исключен сначала из гимназии, а потом из Петербургского горного института. Участвовал в террористических актах. Эмигрировал, жил в Швейцарии, закончил Женевский университет, в августе 1917-го вернулся в Россию и примкнул к большевикам. В 1918 году – нарком снабжения в правительстве Красного Урала. С 1924 года – посол СССР в Польше. Ему повезло – он не дожил до 1938 года, был убит в 1927 году в Польше монархистом за участие в расстреле Романовской Семьи.
Вот этот выпускник Женевского университета и составил, по словам Родзинского, все эти письма.
Но у Войкова был дурной почерк (а может быть, попросту не захотел «Интеллигент» оставить доказательств своей роли провокатора), и письма он предложил переписать Родзинскому. У чекиста был хороший почерк, и он их переписал. Чтобы не было сомнений в правильности его слов, И. Родзинский тогда же, на радио, оставил образец своего почерка.
Только когда я уже закончил эту книгу, я получил возможность проверить этот рассказ Медведева.
В бывшем Центральном партархиве, в секретном фонде, хранилась стенограмма той записи на радио. Наконец-то и она была рассекречена и мне удалось ее прочесть.
Правду говорил Михаил Медведев.
Вот что дословно рассказал тогда Родзинский:
«Мы решили затеять переписку… по тому времени надобно было… нужны были доказательства, что готовилось похищение. Надо сказать, что никакого похищения не готовилось. Собирались Белобородов, Войков и я. Текст составлялся, придумывался тут же. И дальше, значит, Войков по-французски диктовал эти письма, а я писал… так что почерк там мой».
Как все поразительно продумано в этой истории, начиная с еды из монастыря, которую вдруг разрешили приносить Романовым заботливые уральцы. А потом монастырь становится каналом, по которому к Романовым приходят «документы широкого монархического заговора».
Причем делалось все очень ловко. В начале июня приехал в Екатеринбург некто Иван Сидоров (явный псевдоним), от верных друзей Царской Семьи Толстых – с большой суммой денег. Сидоров через доктора Деревенко связался с Новотихвинским монастырем. Одновременно удалось ему через того же Деревенко связаться с комендантом Авдеевым. И вскоре вдруг ставший сердобольным комендант разрешил носить еду из монастыря. Таким образом, монастырь для Царской Семьи становился как бы связанным с кругом их добрых, верных друзей. И оттого должно было быть у них доверие к письмам, пришедшим из этого монастыря.
А как продумана история с окном!
Закрытое окно – мучительная духота. Эта ежедневная пытка должна породить ярость. Должна была подтолкнуть, ускорить согласие Семьи на побег.
А потом простодушный Авдеев вдруг оказался до удивления бдительным: тщательно проверил все продукты, доставляемые из монастыря. И «обнаружил» переписку. И наконец – заранее ожидаемый кем-то финал: запись Николая о побеге в дневнике. Теперь «монархический заговор» был налицо.
Тот, кто все это задумал, знал обычай Николая – записывать все в своем дневнике.
Без этой записи Игра была бы не законченной. Запись предполагалась с самого начала как неопровержимое доказательство.
Нет, прямолинейно-жестокий Юровский тут не подходит. Здесь действовал субъект поинтеллигентнее, хорошо изучивший Николая.
Да, скорее всего, это наш «шпион»!
После приезда из Тобольска он жил в Перми, руководил Пермской ЧК, но уже в июне он в Екатеринбурге. С конца июня оформлен на новую высокую должность.
Из письма А. Сорокиной:
«Мой отец – краевед, изучал документы о Федоре Лукоянове. В его бумагах осталась выписка из Музея КГБ в Свердловске: «Лукоянов Ф.Н. с 15 марта 1918 года – председатель Пермской губчека. С 21 июня 1918 года – председатель УралЧК. Руководил специальным заданием ВЦИК по царской семье».
Он отлично справился со «специальным заданием ВЦИК по царской семье».
Я представляю его торжество: они ушли на прогулку. А он читал его запись в дневнике. Да, он все вычислил заранее. И это чувство… как астроном, рассчитавший звезду и увидевший ее в телескоп… И только потом, когда наш «шпион», как обычно, аккуратно уложил царский дневник на место (чтобы простодушный царь ничего не заметил), только тогда осознал: он приговорил их к смерти. Его, ее, Татьяну и всех этих милых девушек. И больного мальчика. Это бывает у азартных людей. Игра заслонила цель.
Итак, Николай поверил. Простодушно. Почти глупо. И сделал эту роковую запись в своем дневнике.
Но поверил ли?
Кто играл?
В это время Чехословацкий корпус уже стоял под Екатеринбургом. Впоследствии будут много писать, как яростно рвались белые к Екатеринбургу – освободить Царскую Семью.
А между тем они очень странно «рвались». Пала Тюмень, уже взяты все крупные города вокруг, а Екатеринбург все стоит.
Город обходят с юга: уже захвачены Кыштым, Миасс, Златоуст и Шадринск. Никакого «яростно рвались»: хотят медленно взять в кольцо, медленно удушить. Ощущение, будто не торопятся.
В это время в Екатеринбурге – всего несколько сот вооруженных красногвардейцев. В городе много царских офицеров, здесь – эвакуированная из Петрограда Академия Генерального штаба… И ни одной достоверной попытки освободить ипатьевских узников!
Да, Царская Семья была непопулярна.
И, свергая большевиков, чехи и сибирская армия отнюдь не восстанавливают царскую власть. Но – власть Учредительного собрания… «Комитет Учредительного собрания» – так называлось правительство в Самаре.
