Из дневника К.Р.: «9 октября… Появился бюллетень о болезни Цесаревича. Он единственный сын Государя! Сохрани его Бог!»
Годом раньше у Алексея случилось кровотечение в почках. И тогда, как писала в дневнике Ксения, «послали за Григорием. Все прекратилось с его приездом».
Теперь же Распутин был далеко. Но Аликс верила – его молитва победит любое расстояние.
Из показаний Вырубовой: «Распутину была послана телеграмма с просьбой помолиться, и Распутин успокоил телеграммой, что наследник будет жить… «Бог воззрил на твои слезы и внял твоим молитвам… твой сын будет жить».
Когда Аликс с измученным от бессонных ночей лицом торжествующе показала врачам эту телеграмму, те только печально покачали головами. И с изумлением отметили: хотя мальчик по-прежнему умирал, царица… сразу успокоилась! Так она верила в силу Распутина. Врачам казалось тогда, что в замок вернулось Средневековье, однако… наследник выздоровел!
Аликс была счастлива: она воочию узрела чудо. Одной молитвой, даже не приехав в Спалу, «Божий человек» спас ее сына!
21 октября министр двора Фредерикс объявил: «Острый и тяжелый период болезни Его Императорского Высочества… миновал». «Разве этого было недостаточно, чтобы снискать любовь родителей!» – вспоминала Вырубова.
А по приезде Распутина в Петербург «цари» еще раз услышали обнадеживающее…
Из показаний Вырубовой: «Врачи говорили, что у наследника кровотечение наследственное и он никогда из него не выйдет вследствие тонкости сосудов. Распутин успокоил их, утверждая, что он вырастет из него…»
Именно тогда Распутин впервые заявил, что сразу же после окончательного выздоровления наследника он покинет двор.
И Аликс верила и боготворила мужика. К сожалению, мы употребляем верное слово…
Слухи о возможной смерти цесаревича заставили действовать брата царя – Михаила. В случае печального исхода он становился наследником престола. Но он знал – в этом случае царь и Семья уже ни за что не позволят ему жениться на его любовнице Наташе Вульферт, разведенной жене ротмистра.
Пепельные волосы и бархатистые глаза самой элегантной женщины Петербурга победили – Михаил поторопился. 31 октября вдовствующая императрица получила письмо из Канн: «Моя дорогая мама… как мне тяжело и больно огорчать тебя… но две недели назад я женился на Наталье Сергеевне… я, может быть, никогда не решился бы на это, если бы не болезнь маленького Алексея…»
Теперь будущее трона для Семьи было связано только с больным мальчиком.
Теперь оно находилось в руках «странного божества» – так назвал Распутина кто-то из газетчиков.
А «странное божество» продолжало свою удивительную жизнь. И агенты продолжали отсылать донесения в департамент полиции: «03.12.1912… посетил редакцию духовных газет «Колокол» и «Голос истины» с Любовью и Марией Головиной… После чего на Невском взял проститутку и пошел с ней в гостиницу».
«9 января. С Сазоновой хотел посетить семейные бани, но они были закрыты. Он расстался с ней и взял проститутку».
«10 января… К проститутке…»
«12 января. Побывав у Головиных, взял проститутку».
Все то же четкое чередование: из чопорного дома Головиных – к проститутке, потом встреча с Вырубовой, посещение бань с одной из поклонниц, опять проститутка… Иногда по вечерам – на автомобиле в Царское Село.
Теперь этот гон за телом стал для него обычным – он отчего-то совсем не боится доносов «царям». «Если в первые приезды перед свиданиями с проститутками он проявлял некоторую осторожность, оглядывался и ходил по глухим улицам, то в последний приезд эти свидания проходили совершенно открыто», – говорится в отчете о наружном наблюдении.
И вот этот субъект в крестьянской поддевке, с растрепанной бородой, шныряющий по подозрительным улицам, забегающий в квартиры проституток, опять посмел вмешаться в мировую политику! По крайней мере, так полагали многие.
Зимой 1912–1913 гг. Распутин сделал еще один шаг к смерти.
Кто миротворец?
После убийства Столыпина – непримиримого противника участия России в войнах – отец Милицы и Станы, король Николай Черногорский, почувствовал себя уверенней и начал действовать. Был заключен тайный союз балканских православных государств против Турции. Момент выбран удачный – в политической жизни Турции царил хаос…
В ночь на 26 сентября в Зимний дворец принесли сенсационную телеграмму: черногорские войска осадили турецкую крепость Скутари. Царь понимал, какой взрыв негодования великих держав вызовет дерзкое нарушение «статус кво» на Балканах. Министру иностранных дел Сазонову было приказано уговорить Черногорию прекратить осаду крепости.
Но черногорский король знает о воинственных настроениях в Петербурге, о том, что «Грозный дядя» на его стороне. И хладнокровно продолжает боевые действия.
И уже новые известия приходят с Балкан. 5 октября в войну против Турции вступили Сербия и Болгария, на следующий день – Греция. Турецкая армия терпит поражение за поражением. Весть об успехах братьев по вере в борьбе против мусульман вызвала взрыв радости в России.
В Петербурге идут бесконечные манифестации под лозунгом: «Крест на Cвятую Софию!» Ожили старые грезы панславизма: Великая федерация православных славян во главе с Россией и столицей в отвоеванном Константинополе – сердце древней Византии, откуда когда-то Русь восприняла христианство… Прекрасный мираж, волшебные мечты.
Тотчас последовал ответ. Австрийцы и немцы пригрозили войной. Снова заработал «балканский котел», готовый взорвать европейский мир.
10, 29 ноября и 5 декабря 1912 года в Петербурге проходят заседания Совета министров. Повторялась недавняя ситуация: русское общество хочет воевать – единодушны требования военной помощи «братьям-славянам», вовсю идет запись добровольцев. Но нет Столыпина, способного противостоять общественному мнению (точнее – общественному безумию). Война вновь на пороге – мировая война.
С часу на час ждут объявления всеобщей мобилизации. Глава Государственной думы Родзянко советует царю воевать. И вдруг царь проявляет характер – решительно идет против общественного мнения. Он требует от Сазонова «нажать» на Черногорию, остановить войну.
21 апреля 1913 года после долгих уговоров черногорский король согласился очистить Скутари за денежную компенсацию.
Сазонов заявил: «Король Николай собирался зажечь мировой пожар, чтобы на огне его изжарить себе яичницу». Так министр ответил на бесконечные попреки, что Россия вновь предала «балканских братьев».
И тогда по Петербургу пронесся слух: за решимостью царя стояло… желание Распутина! Это он в очередной раз не дал защитить «братьев-славян»!
И это была правда.
Из показаний Филиппова: «В 1912–1913 гг., в самый разгар разрешения балканского вопроса, когда мы были накануне войны с Австрией, Распутин, отвечая мне на мои резкие требования, чтобы Россия активно вступила в войну против немцев в защиту славянства, заметил: «Немцы – это сила, а братушки (балканские славяне. – Э.Р.) просто свиньи, из-за которых не стоит потерять ни одного русского человека»… Распутин находил, что мы не готовы воевать с немцами… пока не окрепнем от потрясений японской войны».
