– До сих пор не могут закончить ремонт? – удивляюсь я, указывая на кран рукой.
– Как видишь, – Чернышев открывает багажник, чтобы я положил туда чемодан, затем захлопывает крышку и отпирает дверцу машины. – Когда бюджетных денег не хватает, само собой, работа идет советскими темпами…
Он садится в машину и распахивает для меня правую дверцу.
– Пристегнись, – ворчит он, – а то полицейские СПИДом болеть не будут.
– Что-что? – удивляюсь я, защелкивая ремень в гнезде.
Он невозмутимо повторяет шутку и добавляет:
– Это у нас народная примета такая.
Мощный «Вольво» трогается с места и, улучив момент, вливается в густой шестирядный поток автомобилей. Насколько могу судить свежим глазом, среди них стало еще больше новеньких иномарок, хотя покамест хватает и «Жигулей», и престарелых развалюх, которым давно ставят прогулы на голландских и немецких автомобильных помойках.
– Я попросил нашего друга с Москачки узнать насчет возможных поставок, – обтекаемо сообщает Чернышев, выруливая на улицу Меркеля. – Сегодня вечером иду к нему в гости. Если хочешь, пойдем вместе, он тебя должен помнить.
Речь идет о Миронове, главном криминальном авторитете Московского форштадта. И, соответственно, о возможных поставках оружия или взрывчатки разыскиваемой террористической группе.
Игорь Миронов – уникальный человек. Он был в чине лейтенанта МВД, когда ему сделали блатные татуировки, соорудили легенду и навесили приговор за грабеж. Два года он парился на нарах в Рижской центральной тюрьме, якобы переведенный туда отбывать остаток срока. По выходе занял свое место в отведенной ему пятерке агентов угрозыска, работавших среди криминалов по классической методе зарубежного подполья. Теперь он глава самой крупной рижской группировки, а по совместительству полковник внешней разведки.
– С удовольствием, – говорю я.
– А еще договорился о встрече с одним человечком из дружественной конторы, – заговорщицки подмигивает Чернышев, и я понимаю, что речь идет о латвийском ВАДе.
– Очень хорошо. Когда?
– Можно хоть сегодня, после обеда. Если не устал с дороги.
– Годится.
С Меркеля мы сворачиваем на Бривибас, я жадно смотрю по сторонам. Восемь лет тому назад я думал, что уже никогда не вернусь в этот город. Вообще думал, что моя жизнь кончена. Так думал и мой тогдашний босс, генерал ГРУ, пробавлявшийся, как выяснилось, переправкой наркотиков на Запад и приславший по мою душу киллера из Литвы. Помимо него, меня разыскивали угрозыск и КГБ, но мне удалось прорваться из Риги в Москву и добраться до своего генерала. Перефразируя известное американское изречение, могу сказать, что Бог создал людей начальниками и подчиненными, но созданный впоследствии револьвер калибра 7,62 несколько скрасил эту ситуацию.
Таким образом, я угодил не на тот свет, а в его филиал, то есть, в спецпсихбольницу, коей славен один из приволжских городов. Больше полугода мне приходилось доказывать недоверчивым врачам, что я не маньяк и не террорист, короче, не верблюд.
После чего неведомые пружины высшей власти со скрипом зашевелились, и меня вдруг вызывали из небытия. На спецгруппу, в которой я работал, все-таки завели уголовное дело, и мне пообещали неприкосновенность в обмен на показания. Самое удивительное, что это обещание выполнили.
Больше того, в конце концов меня определили не куда-нибудь, а в личную спецслужбу президента. Случилось это сразу после возвращения с Кипра, где я координировал весьма деликатные операции на Ближнем Востоке. До сих пор не пойму, наказали меня или поощрили. По старинке нас называют «коржаками». Президентский фаворит давно в опале, а кличка пристала так, что не отскрести. В отличие от СВР и ФСБ у нас достаточно скромные возможности, но кое-что мы, конечно, умеем.
Четыре года назад, незадолго до Пасхального путча, меня прислали в Ригу, и от поездки осталось впечатление какого-то гнетущего всеобщего безумия.
Многое из тех впечатлений не удалось втиснуть в обтекаемые казенные фразы отчета. Ну, скажем, такой факт, почерпнутый из тогдашней прессы: автобусный контролер убил пассажира-безбилетника. По ходу спора врезал ему в челюсть, а парень упал и приложился неудачно головой. То есть, жизнь человеческая стоила не дороже талончика за четыре сантима.
Кредиты G-24 разворовывались подчистую, после каждого из валютных вливаний в республике возникал бурный спрос на новые автомобили и супернавороченную домашнюю электронику. Между тем в Цесисской волости, судя по данным об уплате подоходного налога, средний месячный заработок составлял шестнадцать сантимов, то есть, около четверти доллара.
Парламент готовился принять дискриминационный Закон о гражданстве, в воздухе носилась паранойя, не хватало бензина для микроавтобусов мадицинской неотложки, угрюмые люди семенили по заваленному сугробами городу, по узеньким тропинкам вдоль фасадов, как раз, чтоб сосулькой шибануло по голове.
Той зимой вдобавок шел отстрел ключевых фигур из криминальной группировки Миронова, эдакая Чикагская операция ФБР в миниатюре. Например, один из работавших на отмывке денег раскормленных мужиков имел слабость к девочкам-подросткам. К нему в офис среди бела дня заявилась малолетка с косичками, и ее беспрепятственно пропустили в кабинет. Когда к вечеру догадались выломать дверь, браток лежал на ковре с пулевой дыркой в лбу, а малолетки давно след простыл. Сам Миронов спал с пистолетом под подушкой, а в его лимузин вмонтировали супердорогую электронную штучку, которая постоянно генерировала наборы команд в широком спектре волн, чтобы сдетонировать радиомину, буде таковую попытаются подложить в автомобиль. В конце концов Миронов решил перебраться в Амстердам, но тут полиция упрятала его за решетку. Свидетеля по делу о рэкете организовала латвийская коннтразведка САБ, ныне ВАД. Но пока годами тянулось следствие, главный свидетель бесследно исчез с лица земли, что неудивительно. В конце концов Миронова освободили в зале суда. Лишь навесили статью за незаконное хранение оружия, но срок он к тому времени отбыл за счет предварительного заключения.
Ну, а главное, с осени полным ходом шла подготовка пресловутого Крестьянского бунта, запланированного на пасху 1994 года. И тут вдруг, как гром с ясного неба, газета «Labdien!» взяла да и опубликовала интервью с госпожой послом Франции. Когда я его прочитал, у меня глаза полезли на лоб.
В 1993 году французы, англичане и немцы прислали в Латвию новых послов, матерых зубров с завидным послужным списком, спецов по горячим точкам третьего мира. И они, как видно, времени зря не теряли.
Прекрасно информированная дама откровенно резвилась, щедро рассыпая прозрачные намеки, и практически открытым текстом говорила о сценарии предстоящего переворота. Даже указывала на дату, ближайшая Пасха по католическому календарю. Организовал интервью, разумеется, замредактора и совладелец «Labdien!», выходец из латышской эмигрантской семьи, выпускник Гарварда, о котором отзывались как об одном из самых головастых людей ЦРУ в Латвии. Но все равно оставалось неясным, кто именно и каким путем разжился сверхсекретной стратегической информацией. Выбор был не только между ЦРУ или ДЖСЕ, ведь не исключалось, что они лишь обнародовали сведения, а на самом деле к утечке причастны СИС или БНД. Словом, публикация вызвала в Ясенево нешуточный переполох, а деликатную функцию проверки доверили нашей конторе, чтобы круг посвященных лиц оказался предельно узким. Хотя уверен, что помимо меня в Ригу прислали еще нескольких коллег из других ведомств, и все мы дружно рыли землю носом, пытаясь определить масштабы урона и возможного провала всей операции. Как я понял из постановки моего задания, руководство находилось на грани паники, намереваясь дать задний ход и отменить переворот.
