Хватка Тора была крепкой. Монстр рычал и корчился, пытаясь высвободиться, но напрасно. Постепенно щупальца, одно за другим, начали разжиматься и отпускать судно, а силы Тора тем временем только прибывали. Он обхватил чудовище обеими руками и почувствовал, как оно начинает подниматься в воздух. Совсем скоро морской гигант уже парил у Тора над головой, удерживаемый энергией, исходящей из его ладоней.
Когда монстр поднялся на добрых тридцать футов над водой, Тор развернулся и отшвырнул его вперёд.
Вопя и извиваясь, монстр кубарем пролетел над кораблём, преодолел сотню футов по воздуху, затем вдруг обмяк и безвольно плюхнулся в море.
Мёртвый.
Тор молча стоял на палубе, давая телу остыть, и остальные тоже мало по малу приходили в себя и собирались вокруг него. Тор тяжело дышал, в глазах у него всё плыло, но он уже сосредоточился на новой цели. Впереди, за кровавым морем, на горизонте возвышался чёрный замок, в котором, как он знал, держали его сына.
Время пришло. Больше ничто не могло его остановить и помешать спасти своего малыша.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Волусия стояла перед своими многочисленными советниками на улице столицы Империи и с ужасом рассматривала своё отражение в зеркале. Половина её нового лица была по-прежнему прекрасна, а другая половина оплавилась и потеряла очертания. Она изучала себя со всех сторон и не могла подавить волну отвращения. Тот факт, что половина её былой красоты всё ещё была при ней, странным образом ранил её ещё больше. Ей пришло в голову, что проще было бы, если бы её лицо изуродовали целиком – тогда бы она просто забыла о том, как выглядела раньше.
Волусия вспоминала свою прежнюю сногсшибательную внешность – источник её власти, благодаря которому стали возможными большинство важнейших событий в её жизни. Красота всегда была её орудием манипуляций как над мужчинами, так и над женщинами, и один её взгляд порой заставлял падать людей на колени. Всё это было утрачено безвозвратно. Она стала не просто обычной семнадцатилетней девчонкой, но полу-монстром. Видеть себя теперь было ей невыносимо.
В приступе ярости и отчаяния, Волусия швырнула зеркало на мостовую и смотрела, как его сколки разлетаются по безукоризненно чистым улицам столицы. Все её советники молча отвернулись, понимая, что сейчас к ней лучше было не обращаться. К тому же, по их лицам она видела, что им противно смотреть на тот кошмар, в который она превратилась.
Волусия оглянулась по сторонам в поисках воксов, чтобы разорвать их в клочья, но их и след простыл – они испарились, как только наложили на неё своё жуткое заклятье. Её предупреждали не заключать с ними союзов, и сейчас она поняла, что не напрасно. За свою беспечность она заплатила высокую цену. И изменить ничего было нельзя.
Волусии нужно было выместить на ком-то злость, и взгляд её упал на Брина, нового главнокомандующего её сил, красавца-воина всего на пару лет старше её самой. Высокий, мускулистый, с точёными чертами, он был влюблён в неё, сколько она себя помнила, а в последние месяцы даже решился на открытые ухаживания. Но теперь он боялся даже посмотреть на неё, и это её взбесило.
"Ты, – прошипела она ему, вне себя от обиды, – почему ты на меня не смотришь?"
Волусия побагровела, когда он поднял голову, но не посмел встретиться с ней взглядом. Ей стало ясно, её роль балаганного уродца – это её судьба на всю оставшуюся жизнь.
"Я кажусь тебе мерзкой, так?" – спросила она, и голос её надломился от боли.
Он низко опустил голову, но не ответил.
"Хорошо же", – сказала она после долгой паузы, определившись со своей местью. "Тогда я приказываю тебе: ты будешь смотреть на лицо, которое тебе так ненавистно. Ты докажешь мне, что я красива. Ты будешь спать со мной".
Главнокомандующий наконец встретился с ней глазами, и они были полны страха и ужаса.
"Но, Богиня…" – промямлил он дрожащим голосом, понимая, что в случае отказа его ждёт смерть.
Волусия расплылась в улыбке, наконец-то развеселившись. Её план мести – переспать с мужчиной, считавшем её омерзительной – был идеальным.
"После вас", – сказала она, отступая на шаг, и жестом указала ему в сторону своих покоев.
*
Волусия стояла у высокого арочного окна на верхнем этаже своего дворца в столице Империи. Первое утреннее солнце заглядывало в комнату, развевающиеся на ветру занавески нежно касались её лица, но она не замечала ничего сквозь слёзы. Слезинки щекотали её здоровую щёку, но вот в расплавленной, заколдованной части она не чувствовала ничего. Половина лица будто онемела.
Тихий храп отвлёк её от грустных мыслей, Волусия обернулась через плечо и увидела Брина, всё ещё спавшего в постели. Гримаса отвращения не покидала его лица даже во сне. Каждая секунда, проведённая с ней, доставляла ему мучения. Она знала об этом, и чувствовала себя немного отмщённой, однако полностью удовлетворить её это не могло. Она не могла ничем ответить воксам, но жажду мести нужно было как-то утолить.
Эта маленькая месть была совсем не тем, о чём она мечтала. В конце концов, воксы исчезли бесследно, а она по-прежнему была здесь, живая и обречённая мириться с новой собой всю оставшуюся жизнь. Эта внешность, это изуродованное лицо, на которое она не могла смотреть, осталось с ней навсегда.
Волусия вытерла слёзы и выглянула за городские стены. Там, на горизонте, в лучах восходящего солнца, виднелись пока ещё далёкие войска Рыцарей Семёрки. Их чёрные стяги трепетали на ветру. Там они разбили лагерь и собирали силы. Они окружали её постепенно, стягивали миллионы солдат со всей Империи и готовились к вторжению. Готовились её сокрушить.
Она предвкушала это столкновение. Воксы были ей не нужны. Она не сомневалась, что и сама сможет их всех уничтожить. Ведь она была богиней. Она давным-давно покинула ряды простых смертных, стала легендой, властительницей, которую не может остановить ни одна армия в мире. Она их встретит один на один и избавится от них раз и навсегда.
Тогда, наконец-то, в целом мире не останется никого, кто захочет ей противостоять. Её власть будет безграничной.
Волусия услышала шорох и боковым зрением заметила движение: Брин отбросил простыни, сел в постели и начал одеваться. От неё не укрылось то, как он изо всех сил старается не шуметь, чтобы выскользнуть из спальни незамеченным. Он никогда больше не хотел смотреть ей в лицо, и это укололо её ещё больнее.
"А, генерал", – обратилась она к нему, как ни в чём не бывало.
Она увидела, как он в страхе замер. Затем он нехотя обернулся к ней, а она улыбнулась ему, нарочно мучая его видом своей искалеченных губ.
"Идите сюда, генерал", – позвала она. "Прежде чем вы уйдёте, я хочу вам кое-что показать".
Он медленно повернулся и пошёл к Волусии. Всю дорогу, пока он пересекал комнату, взгляд его блуждал, избегая останавливаться на ней.
"Разве вы не хотите подарить своей Богине сладкий поцелуй на прощанье?" – спросила она.
