– Я могу тебя отправить в тюрьму за это, – прошипела она ему на ухо. – Надолго, ох, как надолго.
Парень заскулил, а остальные подростки стали нервно передвигаться. Несколько из них развернулись и удрали.
– Простите, леди, – стонал он. – Я больше так не буду.
Райли наконец вздохнула и отпустила его. Ей пришлось напомнить себе, что она гоняется за другим врагом, и что иногда милосердие – самый большой подарок, который можно кому-либо дать. И нужно дарить его, когда возможно: вряд ли что-то останется тому человеку, который похитил её дочь.
Как только она отпустила парня и он удрал, Райли наклонилась и подобрала выроненный им нож. Она снова уставилась на лидера, единственного кто остался перед ней из парней, он выглядел слишком напуганным, чтобы бежать.
– Убирайся, чтобы я тебя больше не видела, – прорычала Райли.
Парень наконец удрал.
Когда Райли увидела, что они убежали далеко, она завернула лезвие и положила нож в карман. Тут она услышала за собой шорох и с удивлением обнаружила девочку, пытавшуюся остановить своих товарищей в начале, у себя за спиной. Она вышла из тени и с восхищением посмотрела на Райли.
– Это было круто, – сказала она. – Я никогда не видела, чтобы женщина делала что-то подобное. Не обращайте на них внимания, они просто придурки. О какой девочке вы говорили?
– Она моя дочь, – сказала Райли. – Ей четырнадцать.
Райли почувствовала, что её слова дошли до девочки. Она была примерно возраста Эприл.
– Я видела его – человека с фотографии, – сказала она. – Думаю, он живёт где-то неподалёку.
Она махнула рукой.
– В ту сторону, мимо всей этой стройки, практически у края реки. Недалеко отсюда. Это небольшой дом, там он единственный. В последний раз я видела его, когда он ехал в чёрном Кадиллаке.
У Райли заколотилось сердце. Она пошла в том направлении.
– Пошли, – сказала она девочке. – Покажешь мне.
Но девочка попятилась.
– Не-не, – отказалась она. – Туда без меня. Последний раз я подошла к тому месту слишком близко и он наставил на меня ружьё.
Без лишних слов она побежала к навесу автобусной остановки. На полпути она остановилась и повернулась к Райли.
– Он мерзкий ублюдок, – крикнула она.
– Я знаю, – прошептала себе под нос Райли.
Она вернулась в машину, чтобы взять фонарик. Ещё ей хотелось достать Ремингтон. Она была более, чем уверена, что он ей пригодится.
Глава 21
«Да ему, наверное, даже не придётся меня убивать, – думала Эприл. – Я, может быть, просто сама умру».
Под деревянным полом было темно, хоть выколи глаз. По доскам у неё над головой стучал дождь, просачиваясь сквозь щели. Уже несколько часов дождь не прекращался, и земля, на которой она лежала, превратилась в грязь. Хотя стояла тёплая августовская ночь, она промокла до нитки и дрожала. А ещё она была голодна и хотела пить.
После того, как спустилась ночь, Петерсон несколько раз забирался к ней, держа тарелку с едой и размахивая горящей горелкой, чтобы не дать девочке добраться до неё. Он жестоко смеялся над её попытками взять еду со связанными запястьями.
Так что теперь она знала, как именно он мучал маму, когда она попала к нему в лапы. Но маме удалось от него бежать. Сможет ли она сделать то же?
По крайней мере, теперь его отпугивал дождь. Он уже давно сидел дома и она не слышала оттуда ни звука. Возможно, он уснул. Возможно, это её шанс выбраться.
Руки и ноги Эприл снова затекли от того, что были связаны пластиковыми наручниками. Она в очередной раз потёрла и покрутила кистями и щиколотками, чтобы восстановить кровообращение. Через несколько минут острого, холодного покалывания, они снова пришли в чувство.
Она поползла по грязи по направлению к тем доскам, которые он обычно открывал и закрывал. Она не видела их в темноте, но точно знала, где они: на дальнем от дома углу террасы.
Она упёрлась ногами и стала давить на доски. Безрезультатно. Они были слишком тяжёлыми в этом месте. Видимо, Петерсон откручивал болты и закручивал снова всякий раз, когда приходил и уходил. Надежды открыть их изнутри, тем более со связанными руками, не было никакой.
Она снова поползла по грязи, на этот раз она стремилась к фундаменту дома. Она решила, что в том месте, где к нему крепятся доски, они могут держаться слабее. Она привстала и ощупала места креплений руками, нащупав все вбитые в толстое дерево гвозди, а потом легла и ударила ногами точно в это место.
Она охнула, почувствовав, что дерево чуть сдвинулось под её ногой. Тут оно действительно держалось слабее!
Она снова пнула. Доска не сильно сдвинулась, зато она услышала резкий, громкий шум ломающегося дерева. Она застыла от страха. Мог ли Петерсон услышать его из дома? Как он мог не услышать? В её испуганном и истощённом состоянии, звук показался ей практически оглушающим.
Что он сделает, если он услышал и теперь обнаружит, что она пытается бежать? Что бы то ни было, вряд ли это будет намного хуже того, что он планирует с ней сделать без того.
Она застыла и прислушалась. Никаких шагов не было слышно. Может быть он не услышал.
Но всё же ей нужно постараться делать всё потише. Она стала давить на край доски ребром запястья, медленно и осторожно, надеясь потихоньку, по одному достать гвозди. Она чувствовала небольшое продвижение от каждого своего нажима. Затем один из гвоздей полностью высвободился.
Она продолжала потихоньку нажимать, пока не вылетели остававшиеся гвозди. Они производили опасные скрипящие звуки от каждого её касания, однако сделать это бесшумно было просто невозможно.
Наконец, вся доска со скрипом освободилась и упала на землю. Теперь она может выбраться – если только он не слышал этого последнего громкого шума. Но куда ей пойти и как?
Извиваясь в грязи, как гусеница, то сжимая вместе колени и руки, то вытягиваясь, ей удалось выбраться наружу. У неё получилось пролезть между досок и не пораниться о гвозди. От каждого движения она тёрлась лицом о землю, царапала его о грязные кусты. Она понимала, что лицо у неё уже кровоточит – как и руки и ноги, но она ничего не могла с этим поделать.
Полностью выбравшись из подпола, она села и осмотрелась. Было всё ещё темно, свет из единственного горящего окна отражался от хромированной панели стоящей в нескольких метрах большой тёмной машины. Неподалёку от неё было лишь несколько небольших кустов. Она могла разобрать силуэты нескольких деревьев чуть подальше, но за ними ничего не было видно – ни уличных фонарей, ни горящих окон. Не было никакого признака движения машин ни в одном направлении.
В горле Эприл появился комок. Она была одна-одинёшенька и не имела понятия, где находится ближайший человек, который мог бы ей помочь. Она стиснула зубы и проглотила слёзы. Она подумала о матери и попыталась представить, чтобы она делала на её месте, но воображение не нашло ни одного простого варианта.
