Лошади замедлили ход и остановились под деревом. Все спрыгнули на землю, покрытые пылью и тяжело дыша, и напоили скакунов. Приятно было постоять ровно, размять ноги и напиться воды – тёплой, но всё равно освежающей.
Кендрик, Брандт и Атме стояли вместе под деревом и рассматривали его длинные шипастые ветки, причудливо изогнутые от бесконечных пустынных бурь. Кендрик обошёл дерево вокруг и убедился, что позади песок был идеально гладким и пустыня казалась девственно чистой. Никаких следов.
Их тропа обрывалась здесь.
Колдо подошёл к Кендрику и вместе с ним осмотрел пески.
"Кажется, здесь ваши следы заканчиваются", – сказал он растерянно.
Кендрик кивнул.
"Буря их стёрла", – ответил он.
"Вам повезло остаться в живых", – вставил Людвиг.
Колдо удовлетворённо кивнул.
"Отлично", – сказал он. "Тогда отсюда мы начнём заметать – отсюда и до Перевала".
"А что, если он ошибается?" – раздался вопрос.
Кендрик обернулся и наткнулся на злобный взгляд Нейтена.
"Что, если где-то дальше след появляется снова?" – добавил тот.
Колдо нахмурился.
"Конечно, он где-то появляется", – ответил он резко. "Но какое это имеет значение, если он никуда не ведёт? Он разорван – это всё, что нам нужно. С этого места я ничего больше не вижу. Или ты другого мнения?"
Нейтен скривился, отвернулся и пошёл прочь, явно не найдя, что ответить.
"Приготовьте метёлки!" – скомандовал Колдо и вернулся к лошади.
Его люди бросились действовать: каждый достал из-под седла по широкой и плоской метёлке на длинной ручке и прикрепил её на спину своего скакуна. Метёлки были гибкими и махали в разные стороны, придавая песку под собой естественный нетронутый вид и уничтожая любые следы. Кендрик искренне восхищался этим хитрым приспособлением.
"У нас ещё есть шанс вернуться на Перевал до темноты", – сказал Колдо, разворачиваясь и оценивая расстояние.
"Хорошо бы", – отозвался Нейтен, появившись рядом с Кендриком. "Иначе нам придётся провести долгую ночь в пустыне, и всё – из-за тебя".
Кендрик скорчил злобную гримасу, утомлённый его нападками.
"Что ты ко мне привязался?" – спросил он.
Нейтен тоже нахмурился, готовый к противостоянию.
"Наши жизни были идеальны, – процедил он, – пока не явились вы".
"Ты говоришь так, будто я разрушил ваш драгоценный Перевал", – бросил Кендрик.
"Похоже, что ты разрушил все места, где побывал раньше", – парировал Нейтен.
"Тебе стоит поучиться уважению", – ответил Кендрик. "И гостеприимству. Двум священным добродетелям. Как бы противен ты мне ни был, я бы принял тебя, чужака, у себя дома. И даже дрался бы за тебя".
Нейтен фыркнул.
"Значит, мы с тобой совсем не похожи", – сказал он. "Я бы никогда не стал за тебя драться, а будь моя воля, не пустил бы тебя в наше…"
Внезапно его прервал вопль, от которого у Кендрика волосы на загривке встали дыбом.
А потом воцарился хаос.
Прежде чем Кендрик успел понять, что происходит, он услышал человеческий стон и увидел краем глаза, как что-то тёмное и мохнатое свалилось с неба и вцепилось одному из воинов в глотку.
Кендрик обернулся, когда почувствовал движение у себя за спиной.
"ДРЕВЕСНЫЕ ПРИЛИПАЛЫ!" – прокричал кто-то.
Кендрик посмотрел вверх и в ужасе увидел, что в густых ветвях дерева было сияли десятки пар жёлтых глаз. Стая мелких, похожих на ленивцев чудовищ с чёрным мехом, длинными когтями и клыками, показалась из ветвей. Они по одному прыгали на людей, рассекая воздух своими сверкающими, острыми, как кинжалы, когтями.
Кендрик потянулся к мечу, но слишком поздно. Раньше, чем он успел среагировать древесный монстр с выпущенными когтями замахнулся ему в лицо. Ничто не могло его остановить.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Бокбу висел на кресте, к которому имперские солдаты пригвоздили его много дней назад, – последний из своего племени, выживший в кровавой резне и всё ещё каким-то чудом, вопреки своей воле, цеплявшийся за жизнь. Он перестал чувствовать боль, она пропала уже давно. Он больше не реагировал на судороги в ладонях, не замечал жажду и солнечные ожоги на коже. Всё это осталось позади, а впереди была смерть. Единственное, что он по-прежнему чувствовал – это невыносимую скорбь по своему народу, по всем погибшим на его глазах во время их набега на Волусию. Он безумно хотел снова быть с ними и проклинал богов за то, что те до сих пор сохраняли ему жизнь.
Но в последнее время Бокбу был слишком истощен, чтобы тратить силы на проклятия. В нём ни осталось ничего живого. Он всем своим существом молился богам, чтобы те разрешили ему покинуть этот мир, но они по непонятной причине ему отказывали. Дни напролёт имперцы подвергали его всем возможным пыткам, прежде чем наконец распять на кресте, но даже после этого, как бы ему ни хотелось, умереть не получалось. Он то приходил в сознание, то погружался в бред и видел своих предков в облаке света. Он надеялся, что они примут его к себе и не мог дождаться этого момента.
Бокбу открыл глаза, не зная, сколько времени он пробредил, и обнаружил, что всё ещё жив. На него тут же во всей полноте обрушилась суровая реальность, в которой его тело окончательно онемело, он не чувствовал ни рук, ни ног, а под ним лежали сваленные в кучи трупы знакомых и дорогих ему людей. Когда же закончится этот ад? Он бы всё на свете отдал за быструю и лёгкую смерть.
"Снимите его", – раздался голос имперского надзирателя, и на секунду Бокбу испытал что-то вроде радости, надеясь, что его молитвы были наконец услышаны.
Мир покачнулся у него перед глазами, он почувствовал, как опускается крест и как его тело принимают на плечи несколько солдат. Они небрежно бросили его на землю с высоты нескольких футов, и, к удивлению Бокбу, он почувствовал резкую боль в спине. Он и не думал, что ещё состоянии то-то чувствовать.
Бокбу посмотрел вверх и зажмурился от солнца, как вдруг на его лицо набежала тень. Он открыл глаза и увидел над собой свирепого имперского надзирателя, с торчащими к верху рогами и звериным оскалом. Тот занёс над Бокбу кувшин и стал лить ледяную воду ему на лицо.
Бокбу показалось, что он тонет. Вода затекала ему в ноздри, заполняла всё вокруг, а он, под насмешки стоявших вокруг имперских солдат, кашлял и хватал ртом воздух.
Бокбу ощутил воду на губах и облизал их, пытаясь напиться, отчаянно стараясь сделать глоток, но поток уже прекратился, и это добавило пытке ещё больше жестокости.
Бокбу пару раз моргнул и посмотрел надзирателю в лицо, недоумевая, что ему могло от него понадобится и с чего ему заботиться о продлении его жизни. Зачем он дал ему воду? Несомненно, чтобы продолжить пытки.
