Потом она вспомнила, что сделала её мать. Та завела её и брата в ловушку и продала их в рабство. Это был непростительный поступок.
"Сестра", – послышался голос.
Лоти вздохнула с облегчением, узнав этот голос, и обернулась к своему брату, Локу, который был прикован рядом с ней. При виде его у неё на глазах выступили слёзы радости.
Они обнялись, и она крепко прижала его к себе.
"Ты проспала весь день", – сообщил он. "Работорговцы привезли нас сюда прошлой ночью и бросили в этот загон для скота. Теперь мы ждём, как решится наша судьба".
Лоти ужаснулась от того, на что её обрекла собственная мать.
"Как она могла так с нами поступить?" – спросила она.
Лок горестно опустил голову.
"Должно быть, у неё была на то причина", – ответил он. "Наверное, она решила, что так будет лучше для нас".
Лоти яростно тряхнула головой. Лок всегда выгораживал мать, что бы та ни натворила.
"Лучше для нас?" – переспросила она. "Лучше чего это может быть? Мы снова в рабстве".
Он пожал плечами.
"Возможно, она думала, что если бы мы остались с Дариусом, нас ожидала бы худшая участь".
Послышалось бряцанье ключей, и Лоти, обернувшись, похолодела, когда увидела, как надзиратель вытащил из клетки нескольких рабов, схватил их за лодыжки и поволок по камням. Затем несчастных подняли и пинком отправили в поле – туда, где сотни других таких же разбивали скалу и выбирали из почвы обломки.
Ещё двое надзирателей приблизились к клетке, и Лоти, переполненная ненавистью, потянулась рукой и нащупала спрятанный на поясе кинжал. Она не собиралась мириться с рабской долей – ни за что в жизни. В этот раз он собиралась погибнуть, сражаясь.
Когда надзиратели подошли вплотную, она обернулась к Локу.
"Такого больше не будет", – сказала она решительно. "Я больше никогда не стану рабыней".
Лок успокаивающим жестом положил ладонь ей на запястье и едва заметно в темноте покачал головой.
"Прошу тебя, сестра, не делай этого. Умоляю. Ради меня. Прибереги свой пыл для другого раза. Ты убьёшь одного и погибнешь сама".
"Я в любом случае погибну", – сказала она. "Так я хоть одного из них заберу с собой. Почему бы мне этого не сделать?"
"Потому что я, – быстро и настойчиво прошептал он, – хочу убить многих".
Она взглянула на него и изумилась серьёзности его выражения. Нехотя, она разжала кулак и вернула кинжал на место.
"Как?" – спросила она.
Надзиратели отперли клетку, вошли внутрь и выбрали себе следующего раба, как вдруг Лок бросился к ним.
"Мы добровольцы!" – крикнул он.
В наступившей тишине надзиратели презрительно осмотрели его с ног до головы.
"Ты?" – спросил один, издевательски смеясь.
Лок покраснел.
"Не смотрите на мою руку", – ответил он. "Я могу работать не хуже остальных. Я всю жизнь проработал в копях".
"Что ты делаешь?" – прошептала ему Лоти, но он не обратил на неё внимания.
"В копях?!" – переспросил надзиратель. "Ты должен знать, что с этой работы большинство рабов не возвращается. Никто не идёт туда добровольно. Девять из десяти останутся там навсегда".
Лок кивнул.
"Я знаю", – ответил он. "И я вызываюсь добровольцем".
Надзиратели переглянулись, затем один из них кивнул другому, и она вывели Лоти и Лока наружу.
"Что ты наделал?" – спросила Лоти, когда их уводили.
Тот украдкой улыбнулся.
"Увидишь, сестрёнка", – ответил он. "Увидишь".
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Эрек стоял в центре деревни, обнимая Алистер за талию, и широко улыбался, впервые позволив себе расслабиться и насладиться празднеством. Он с гордостью смотрел на ликующих селян, которых собственноручно освободил из-под гнёта Империи. Они веселились, пели и танцевали, и выглядели такими счастливыми, каким он не был уже много лет. По лицам этих людей было видно, что они всю жизнь провели в неволе, но теперь они получили от него в дар свободу – самое ценное, что только может иметь человек.
Всюду звучала музыка, селяне били в бубны и барабаны, кружились в парах, взявшись под руки, и водили хороводы. Высокий мускулистый мужчина с голым торсом подошёл к Эреку, подхватил его под руку и увлёк в общий танец. Эрек оказался в водовороте звонкого смеха и сам рассмеялся, позволяя себя закружить, пока другая женщина взяла за руки Алистер, и они тоже пустились в пляс. Пары менялись, Эрек танцевал со всеми по очереди и, отбросив свою вечную осторожность, веселился от души. Он заметил, как все его солдаты смотрят на него, будто спрашивая, можно ли им тоже присоединиться, и кивнул им в знак согласия. Они тут же расслабились и влились в хоровод. Эрек украдкой наблюдал за ними и за танцующим рядом Стромом, и понимал, что все они давно нуждались в таком перерыве и заслуживали праздника в честь череды своих побед.
Жить в угнетении было ужасно, Эрек понимал это. Он был глубоко уверен, то лишить человека свободы, возможности самостоятельно распоряжаться своей судьбой, было равноценно тому, что лишить человека самой жизни. Эти люди, обретя свободу, забыли все свои страхи, хоть и были по-прежнему со всех сторон окружены Империей. Они были свободны в этот момент, и только он сейчас имел значение. Даже если совсем скоро им предстоит погибнуть в борьбе, этот момент стоил того, чтобы родиться на свет.
Взяв небольшую передышку от танцев, Эрек всё же бросил беглый взгляд на свою флотилию, стоявшую на якоре у берега, и беспокойство вернулось к нему. Далеко на горизонте сквозь ночную тьму пробивались бледно-оранжевые отблески горящих кораблей, и для Эрека это был добрый знак – Империя всё ещё не могла прорваться через баррикаду, однако, он не знал, как долго это ещё продлится, и почувствовал необходимость плыть дальше.
Когда закончилась очередная песня, Эрек отвёл в сторону деревенского вождя, положил ему руку на плечо и посмотрел в глаза.
"Мы очень благодарны вам за гостеприимство", – сказал Эрек.
"Это мы должны вас благодарить", – ответил вождь. "Как мы можем вам отплатить? В нашей культуре отвечать добром на добро – священный долг".
Эрек покачал головой.
"Видеть вашу радость – уже награда", – сказал Эрек и вздохнул. "Мне очень не хочется с вами прощаться, но мы должны вас покинуть. Боюсь, нам необходимо двигаться дальше. Имперцы скоро нас догонят".
Вождь не разделял его опасений.
"Сегодня, друг мой, тебе не о чём волноваться ", – ответил он. "Имперские солдаты ни за что не поплывут по этим водам среди ночи. Они дождутся утра, чтобы пуститься за вами в погоню".
Эрек посмотрел на него с недоумением.
