– Ты не бросала меня, – сказала Райли. – Папа бил тебя.
Райли услышала, как Венди всхлипнула.
– Это была не твоя вина, – сказала Райли. – Ты ни в чём не виновата.
Венди горько рассмеялась.
– Спасибо за твои слова, – сказала она.
– Я серьёзно.
Какое-то время они обе молчали.
– Ну, мне пора идти, – наконец сказала Венди. – Мне ещё многое предстоит сделать. Я надеюсь, что…
Венди не смогла закончить предложение.
– Просто береги себя, Райли.
Венде положила трубку. Райли сидела и гадала, о чём она хотела сказать, на что она надеялась. Может быть, что они смогут встретиться или хотя бы будут поддерживать связь? Но разве это возможно теперь? У них никогда не было никаких отношений, они никогда не были настоящими сёстрами. Разве могут они измениться теперь?
Райли вдруг осознала, что её трясёт. Из её жизни исчезла важная сила, и она не имела понятия, что чувствовать. Честно говоря, она ещё до сих пор не приняла тот факт, что её отец мёртв. Она всё ещё отчётливо слышала в голове его голос.
Она отчётливо помнила его слова: «Потом будет поздно меня благодарить. Сейчас или никогда».
Но потом она поняла, что на самом деле он этого не говорил – это был её недавний сон.
Теперь, затаив дыхание, она повторила то, что сказала в том сне в ответ:
– Ты никогда не дождёшься от меня благодарности.
Она проглотила остатки скотча и налила себе ещё стакан. Телефон позвонил. Райли была уверена, что это Венди. Она обрадовалась. Может быть, они смогут закончить беседу на более хорошей ноте.
– Я рада, что ты перезвонила, – сказала она.
В ответ она услышала сухой смех.
– Приятно слышать, – сказал мужской голос. – Разговаривать с самим собой очень одиноко.
Она тут же узнала голос – то был Шейн Хэтчер, заключённый тюрьмы Синг-Синг. Будучи приговорённым к пожизненному заключению за ряд жестоких убийств, совершённых им в молодости в своей банде, он провёл в заключении уже несколько десятилетий. В тюрьме он стал кем-то вроде эксперта по криминологии, и уже помог Райли в расследовании нескольких дел. Однако он был опасным манипулятором, и Райли надеялась никогда больше с ним не пересечься.
– Я не хочу с тобой разговаривать, – сказала Райли.
Ещё больше, чем в разговоре с сестрой, Райли надеялась, что он не заметит опьянения в её голосе.
Хэтчер снова рассмеялся.
– О, ну перестань, Райли. Не говори так. Я скучал по тебе. А ты скучала по мне. Признайся.
Райли хотелось сказать ему, что нет, она по нему совершенно не скучала. Но было ли это правдой? Отчасти её почему-то тянуло к Шейну, как мотылька к огню. То было не физическое влечение – вовсе нет. Она никогда не смогла бы полюбить подобного монстра. Нет, просто у него был блестящий, но злобный ум, он восхищал её, и ей невольно хотелось лучше его узнать. Поэтому он так потрясал её.
– Я слышал, что твой отец не здоров, – сказал Шейн.
У Райли начало покалывать кончики пальцев.
– Откуда ты это узнал?
Он рассмеялся.
– Ну, я очень любознателен.
Это, конечно, была шутка. Но Райли не засмеялась, напротив, она встревожилась. Как он узнал о болезни её отца? Без сомнения, он узнал об этом из интернета. Хэтчер по всей видимости знал, как достать оттуда любую информацию. А теперь, кажется, он одержимо следит за ней.
Так что ещё мог настолько коварный человек, как Шейн, узнать о ней в интернете? Её день рождения? Номер социального страхования? Адрес? Годовой доход? Условия договора о разводе? Самое худшее: что он мог узнать об Эприл?
От всех этих мыслей она почувствовала себя не в своей тарелке.
– Так как поживает твой отец? – спросил Шейн. – Думаешь, он справится?
Вопрос прозвучал саркастически. Шейн, очевидно, подозревал обратное. Райли ничего не сказала.
Шейн мрачно рассмеялся.
– Ах, он умер, верно?
Райли всё ещё не отвечала.
– Ну, я уверен, что у тебя было время разрешить все разногласия прежде, чем он отправился в лучший мир, – сказал он ещё более саркастически. – Это что-то значит. Это единственное, что важно. Я счастлив за вас обоих.
Его слова укололи Райли, как и должны были. Шейн прекрасно знал, что никакого примирения быть не могло. Его отчего восхищали её отношения с отцом. В последний раз, когда они виделись с Шейном, он сказал: «Ты недостаточно уважаешь отца», а также: «Слушайся папочку».
Теперь он пытается сыграть на её чувстве вины. Но это не сработает: она не испытывает вины.
В этот момент она чуть было не повесила трубку. Но Шейн как будто понял её желание и продолжал говорить:
– Погоди минутку. Давай немного поговорим. Я слышал, ты работаешь над делом в Делавэре. И что у тебя есть какая-то теория относительно дела про часы. Расскажи мне поподробней. Ты знаешь, как я люблю такие вещи.
– Я не собираюсь тебе ничего рассказывать, – отрезала Райли.
Шейн снова рассмеялся.
– Приезжай ко мне в Синг-Синг, – сказал он. – Перебросимся идейками. Ты знаешь, что я могу помочь.
Райли захлестнули ярость и разочарование. Он и правда мог быть прав. Её предыдущие визиты к нему были болезненными, но продуктивными. Он делился с ней важными размышлениями о разумах обоих убийц. Его совет сильно ей помог.
Но это должно прекратиться. Даже за решёткой он слишком опасен, чтобы иметь с ним дело.
– Не звони мне больше, – сказала она.
Тоном притворной обиды Шейн сказал:
– Так ты не приедешь?
– Нет.
Райли резко бросила трубку. На мгновение она была рада, что последнее слово осталось за ней и слово это «нет», но потом она с опаской уставилась на телефон. Перезвонит ли он? Если да, она не сможет просто проигнорировать его.
Когда прошло несколько минут, в течении которых звонка не последовало, она немного расслабилась. И всё же она сомневалась, что он надолго оставит её в покое. Хотя он сказал обратное, Шейн Хэтчер не был человеком, которому можно было отказать.
Она села и снова посмотрела на фотографии, но в голове её больше не было ясности. Теперь она была просто пьяна. У неё кружилась голова, глаза потеряли фокус, и она не могла составить единую идею. Она легла на диван, закрыла глаза, и провалилась в беспокойный сон, который наполняли изображения исхудавших трупов.
*
Райли проснулась от запаха и звука шипящего на кухне бекона. Она поняла, что Габриэлла готовит завтрак. Голова Райли раскалывалась. Она села и посмотрела на кофейный столик, с вечера заваленный фотографиями, на котором стояла открытая бутылка скотча и наполовину пустой стакан.
