"Самоубийство!" – добавил другой генерал. "Никто больше не советует этот путь. Он самый открытый".
"Дайте ему сказать!" – властно велела Волусия.
Все замолчали и обернулись к нему.
"Почему ты так считаешь, Соку?" – спросила она.
"Потому что такого шага Империя ожидает меньше всего", – солгал он. "У них большое преимущество, и они ни за что не подумают, что мы осмелимся на лобовую атаку. Они отведут все свои силы на фланги. Вы застанете их врасплох и отделите фланги друг от друга. Но, что ещё важнее, если мы пойдём к городу напрямик, они нас увидят и пошлют переговорщиков. Они предложат нам варианты перемирия. Вы должны дать им шанс на перемирие, Богиня. В конце концов, Империя осталась без Верховного правителя. Им нужен глава. Возможно, они добровольно вас выберут. Зачем драться за победу, если она сама идёт в руки?"
Соку был впечатлён своей речью. Он сказал всё так убедительно, что сам почти в это поверил.
"Безрассудное предложение", – возразил другой генерал. "В Долине Черепов Империя сильнее всего. Это же парадные ворота столицы. Они смогут устроить нам засаду, и мы будем уязвимы. И, конечно, Империя никогда не предложит перемирия".
"Это лишний раз доказывает, что Империя не ожидает нас там", – ответил Соку. "И даёт лишний повод для перемирия. Если вы приблизитесь к ним в точке и наибольшей силы, Богиня, они скорее увидят в вас своего нового лидера".
Она долго смотрела ему прямо в глаза, будто проверяя. Его ладони вспотели, когда он подумал, что его трюк могут раскрыть. Если бы она догадалась, что он лжёт, то казнила бы его на месте.
Сердце его бешено колотилось в груди, он стоял в напряжённом молчании и ждал.
Наконец Волусия кивнула, и по её глазам он понял, что она ему полностью доверяет.
"Это смелый план, главнокомандующий Соку, – сказала она, – и я восхищаюсь вашей отвагой. Я принимаю ваш совет. Готовьте войска к выступлению".
Она развернулась, чтобы уйти, и все советники разом поклонились ей вслед.
Соку, в приподнятом настроении, тоже собрался уходить, но вдруг почувствовал, как холодная рука легла ему на плечо.
Он обернулся и увидел Волусию, глядящую на него сверкающими огнём глазами.
"Добудь мне победу, генерал", – сказала она. "Я верю в победу. И не прощаю поражений".
Волусия развернулась и ушла, а Соку смотрел ей в спину и чувствовал себя так, будто ему только что дали по дых. Волусия казалась такой могущественной, такой неуязвимой.
Сможет ли он её обойти?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Годфри чувствовал, будто задыхается под грудой тел, которые сбрасывают поверх него в яму. Трупы имперцев один за другим летели вниз и падали на него, окончательно закрывая небо.
Годфри резко проснулся и попытался отдышаться. У него было ощущение, что ему переломали все рёбра, а когда он открыл глаза и не увидел ничего, кроме темноты, он совсем растерялся. Оказалось, что его и правда кто-то придавил сверху, и ему понадобилась секунда, чтобы осознать, что это уже не сон. Он лежал на спине, на грязном тюремном полу, и не мог понять, что происходит: всего в нескольких дюймах от своего лица он обнаружил уродливую физиономию огромного заключённого, того самого хулигана, который напал на него днём. Он угрожающе смотрел на Годфри, их носы соприкасались, и Годфри наконец понял, что верзила лежит на нём сверху. Должно быть, он прыгнул на него, пока тот спал, захватил его в медвежий захват и теперь пытался задавить его насмерть.
Годфри не мог вынести такой вес – в верзиле было не меньше пятисот фунтов, и он плотно обхватил Годфри руками и ногами, определённо пытаясь сломать каждую кость в его теле. Годфри чувствовал, как кости начали поддаваться, а самому ему стало не хватать воздуха, и он понял, что через пару секунд умрёт.
Какая страшная смерть, думал он. Быть раздавленным толстяком на грязном полу в вонючей тюремной камере, за полмира от дома, в тылу Империи.
Даже для него, привыкшего обходиться малым, это было слишком. Он не мог представить себе, что умрёт именно так. Ему всегда казалось, что смерть найдёт его в пьяной драке в кабаке или в кровати борделя, или он просто слишком много выпьет. Любой из этих вариантов его бы устроил. Он не надеялся на доблестную смерть воина, не ждал, чтобы барды сложили о нём песни или чтобы государственный флаг приспустили в знак траура по нему.
Но так умирать он был не согласен. Только не уткнувшись лицом в вонючую подмышку толстяка, от того, что ему сломали рёбра, как какой-то скотине.
"Спокойной ночи, малыш", – прошипел верзила ему в ухо и нажал сильнее.
И ещё сильнее.
Годфри по-всякому обзывали в жизни, но, благодаря его высокому росту и выдающемуся животу, никому не приходило в голову звать его "малышом". Это разозлило его даже больше, чем смертельная хватка верзилы. Затем у него промелькнула мысль, что всё относительно, и что его противник – монстр и гигант.
Глаза Годфри вылезли из орбит. Он хватал ртом воздух и не мог терпеть больше ни секунды. Он извивался, пытаясь освободиться, но бестолку. Ему уже мерещились звёзды.
Внезапно верзила на нём замер и ослабил хватку. Его глаза широко открылись, язык вывалился изо рта, и он уже не сжимал Годфри. Напротив, он обмяк и взгляд его заметался в агонии, пока он тщетно пытался вдохнуть.
Затем он вдруг он сполз набок, мёртвый.
Гофри тут же завертелся, чтобы сбросить с себя мёртвую тушу, казавшуюся сейчас ещё тяжелее. Одним мощным толчком ему удалось отпихнуть труп и выбраться.
Годфри поднялся на четвереньки, кашляя и задыхаясь, и всё время настороженно оглядывался, будто боясь, что мёртвый может ожить.
Затем Годфри краем глаза заметил какую-то вспышку. Он поднял взгляд и увидел Арио, державшего в руках маленький кинжал, с лезвия которого стекала кровь.
Арио, спокойный и невозмутимый, как ни в чём не бывало вернул кинжал за пояс. Годфри смотрел на него с восхищением, не понимая, как такой хрупкий парень смог убить великана, да ещё и выглядеть таким спокойным, будто ничего не произошло.
"Спасибо", – выдохнул Годфри в приступе благодарности. "Ты спас мне жизнь. Я был бы уже покойником".
Арио пожал плечами.
"Мне этот тип нравился намного меньше тебя ".
Годфри быстро осмотрел камеру и увидел, что Акорт и Фултон спят вместе с остальными заключёнными, опершись о стену и похрапывая. Их вид вывел Годфри из себя. Они были бесполезны. Если бы не этот мальчик, намного младше и мельче их, его бы раздавили насмерть.
"Пссссст!" – раздался внезапный свист, и Годфри, вглядевшись в противоположную сторону тёмной камеры, освещённой единственным факелом, едва разглядел фигуру Мерека, в одиночестве стоявшего у двери.
Годфри посмотрел Мереку за спину и увидел, что снаружи остался всего один стражник, который спал, привалившись к решётке. Факелы горели тускло, так что тьма была почти кромешной.
