На ходу Гвен размышляла о судьбе своей родины. Вот и всё, что осталось от Кольца, от однажды великой и процветающей страны, с королями и королевами, дворянами и аристократами, Серебром и Легионом, флотом, пехотой, кавалерией. Вот и всё.
Гвен с трудом верила, что даже они ещё идут за ней и считают её королевой. Она была королевой без королевства и без народа.
Крон заскулил, и она по привычке запустила руку в мешок на поясе, чтобы отдать ему остатки своей еды, как делала много дней подряд. Но там ничего не осталось. Мешок был пустым.
Прости меня, Крон, – хотела сказать она, но не нашла сил.
Крон продолжил идти рядом с ней, касаясь пушистой мехом её ног, и она знала, что он ни за что её не бросит. Никогда. Она очень хотела, чтобы осталось хоть что-то, чем можно было его покормить.
Гвен собрала все остатки сил и подняла глаза к горизонту. Она знала, что не следовало этого делать, знала, что не увидит ничего, кроме однообразия. Только новые дали Великой Пустоши.
Она была права. Голый пейзаж со всей жестокостью открылся её взгляду.
С самого начала они были правы, когда говорили, что поход в Великую Пустошь – это самоубийство. Годфри, возможно, погиб в Волусии. Дариус, возможно, пал на поле боя. Но их смерть хотя бы была быстрой и лёгкой. Гвен же и её спутники умрут долгой и мучительной смертью, их тела станут пищей для насекомых, а скелеты останутся лежать в пустыне. Наконец она поняла, что поиски Второго Кольца были глупой затеей. Очевидно, оно никогда не существовало.
Гвен услышала слабый детский плач и с усилием обернулась.
"Дайте посмотреть на мою малышку", – кое-как произнесла она.
Иллепра, шаркавшая чуть позади неё, подошла и положила девочку на руки Гвен. Она едва удержала её – даже вес младенца стал для неё теперь неподъёмным.
Гвен заглянула в прекрасные голубые глаза малышки, потускневшие от голода.
Никто не заслуживает умирать безымянным, – подумала она.
Гвен закрыла глаза и положила ладонь девочке на лоб. Внезапно её озарило. Почему-то она вспомнила о своей матери, о том, как они помирились перед её смертью, и даже стали близки. И во взгляде девочки она нашла какое-то сходство с ней.
"Крея", – произнесла Гвен, отдав последние силы на то, чтобы произнести это слово.
Иллепра удовлетворённо кивнула в ответ.
Гвен пошла дальше, прижимая девочку к себе, и, когда она взглянула вдаль, то могла поклясться, что увидела лицо своей матери, зовущей её к себе. И лицо отца, готового вновь поприветствовать её. Ей начали мерещиться лица всех, кого она когда-либо знала и любила, и большинство из них были уже мертвы.
Чётче всего она видела лица Торгрина и Гувейна.
Она закрыла глаза, потому что её веки, припорошенные красной пылью, стали слишком тяжёлыми. Чем дальше она шагала, тем большей тяжестью наливались её ноги, и казалось, что её затягивает в центр земли. У неё больше ничего не осталось. Только лица и имена её родных и любимых. Она осознала, что они ей были дороже любых вещей.
Гвен хотелось остановиться и прилечь хоть ненадолго. Но знала, что тогда уже не встанет.
Она не знала, сколько ещё прошло времени, прежде чем ноги Гвен подкосились. Она споткнулась и не смогла остановить падение.
Гвен упала на пустынную землю, подняв облако пыли, успев перевернуться так, чтобы не ударить девочку. Она ожидала, что Иллепра сейчас закричит и побежит к ней и заберёт малышку, или что хоть кто-то это сделает.
Но, с трудом оглянувшись, она в шоке увидела, что позади не было никого. Он осталась одна. Все, должно быть, свалились с ног гораздо раньше. Сколько она уже шла в одиночестве? Даже Крона не было рядом. Она осталась последней. Гвендолин, королева Кольца, с ребёнком на руках, брошенная умирать в пустоте и одиночестве.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Эйнджел, дрожа от холода, открыла глаза и увидела, как мир колыхается перед ней то вверх, то вниз. Она медленно покачивалась на океанских волнах. Затем она поняла, что её тело по-прежнему в воде, а голова только немного торчит над поверхностью, и что руки её цепляются за обломок бревна. Промёрзшая до костей, она подняла голову и увидела самый красивый восход солнца в своей жизни – лучи рассвета постепенно подсвечивали океан и растягивались над ним, как покрывало. Она гадала, сколько дней уже продолжалось её плавание.
Она тёрла глаза, залитые солёной водой и пыталась вспомнить, что произошло. Обрывки воспоминаний стали вспыхивать перед её внутреннем взором: свирепый шторм, огромные волны, вой ветра и бурление моря, крики остальных в её ушах. Она вспомнила, как её выбросило за борт, и как масса воды обрушилась на неё сверху – она никогда не сможет забыть то ощущение. Её тело будто разорвало на крохотные частицы. Она была уверенна, что умерла.
Потом она вспомнила о Торгрина и почувствовала холодную руку у себя на талии. Она обернулась и увидела, что он лежал рядом с ней, одной рукой всё ещё обнимая бревно, а другой – её саму. Он был без сознания, но всё равно не отпускал её, держа свою клятву: что бы ни случилось, он никогда и ни за что её не бросит.
Её сердце наполнилось благодарностью, когда она поняла, что его обещание не было пустыми словами. Никто никогда в жизни так о ней не заботился, не держал своё слово. Но он лежал там, покачиваясь, без сознания, скорее всего, мёртвый – она не могла понять, но его рука сжимала её талию, помогала держаться на плаву, не давала им разлучиться.
"Торгрин", – позвала она.
Она потянулась к нему рукой и потормошила, но он не ответил.
Её сердце упало. Но, присмотревшись, она заметила, что его грудь слегка поднимается и опускается. С облегчением она поняла, что он ещё дышит. Хоть его тело и было погружено в воду, лицо было над водой, а значит, он не утонул. Может, он впал в кому?
Эйнджел огляделась в надежде увидеть следы остальных или обломки корабля. Она ожидала, что Рис и Селезия, Элден и Индра, Матус и О'Коннор будут плавать неподалёку, ухватившись за другие куски дерева.
Но, увы, она не увидела никого. К её разочарованию, вокруг было только бескрайнее открытое море – ни обломков, ни признаков чьего-то присутствия, ничего до самого горизонта. Этому было единственное объяснение: они все погибли в шторме. Выжили только она и Торгрин.
"Смотри, кого прилив принёс", – внезапно раздался голос откуда-то сзади.
Сердце Эйнджел подпрыгнуло от радости, когда она услышала человеческий голос и поняла, что в этих суровых морях была ещё хоть одна живая душа. Но когда она повернулась и увидела источник голоса, внутри у неё всё упало: перед ней был огромный чёрный сверкающий на солнце корабль, самый большой из всех, что ей доводилось видеть, под красно-чёрным флагом головорезов. Гадкое племя, по сравнению с которым даже пираты могли показаться дружелюбными. Она увидела их уродливые лица с хищными ухмылками, и впала в отчаяние. Она вспомнила, что прокажённые на острове рассказывали ей, что её родителей тоже убили головорезы, и она всегда хотела им отомстить. Почему приливы не отнесли их в какое-нибудь другое место?
