Волдер сказал:
– Я слышал, что произошло сегодня с вашей подругой, Райли.
Райли вздрогнула. Её не удивило, что Волдер знает о смерти Мари – как ни крути, молва о том, что она оказалась на месте первой, не могла не дойти до Бюро. Но к чему он сейчас об этом вспомнил? Сочувствие ли она услышала в его голосе?
– Что случилось? – спросил Волдер. – Почему она это сделала?
– Она больше не могла с этим жить, – прошептала Райли.
– Жить с чем? – спросил Волдер.
Повисло молчание. Райли не могла сформулировать ответ на этот вопрос.
– Я слышал, что вы сомневаетесь в том, что Петерсон мёртв, – сказал Волдер. – Думаю, я понимаю, почему вам сложно свыкнуться с этой мыслью. Но вы должны понимать, что это глупо.
Последовала очередная пауза.
– Вы говорили своей подруге об этом? – спросил Волдер. – Вы говорили ей о своей собственной навязчивой идее?
Райли вспыхнула. Она поняла, к чему он клонит.
– Она была для этого слишком слаба, агент Пейдж, – сказал Волдер. – Вы должны были предвидеть, какой эффект это окажет на неё. Вы должны были быть более проницательной. Но, честно говоря, агент Пейдж, ваша проницательность ни к чёрту. Мне не хочется этого говорить, но это так.
“Он винит меня в смерти Мари”, – осознала Райли.
Теперь Райли с трудом сдерживала слёзы. Были ли это слёзы негодования – она не знала, как и не знала, что сказать. С чего начать? Не она поселила в голове Мари эту идею, это точно. Но как ей заставить понять это Волдера? Как ей объяснить ему, что у Мари были свои собственные причины сомневаться в смерти Петерсона?
Билл снова заговорил:
– Сэр, давайте помягче с ней, ладно?
– Мне кажется, я и так с ней крайне мягко, агент Джеффрис, – сказал Волдер, его голос посуровел. – И очень терпелив.
Волдер остановил на ней взгляд и долго не отводил его.
– Отдайте мне своё оружие и значок, агент Пейдж, – наконец сказал он.
Райли услышала, что Билл недоверчиво охнул.
– Сэр, это сумасшествие, – сказал Билл. – Она нужна нам!
Но Райли не надо было повторять дважды. Она встала со стула, достала пистолет со значком и положила их на стол Волдера.
– Вы можете забрать вещи из офиса, когда вам будет удобно, – сказал Волдер ровным и безэмоциональным тоном. – А пока отправляйтесь домой и отдохните. И возвращайтесь к терапии. Она вам необходима.
Когда Райли повернулась, чтобы выйти из комнаты, Билл встал, собираясь пойти с ней.
– А вы останьтесь, агент Джеффрис, – приказал Волдер.
Райли встретилась с Биллом глазами. Взглядом она сказала ему послушаться. В этот раз. Он кивнул, но выражение лица у него было разбитое. Затем Райли вышла из офиса. Идя по коридору, она чувствовала себя безучастной и оцепенелой, она не знала, что теперь делать.
Когда она вышла на холодный воздух, слёзы наконец покатились с её глаз. Но она с удивлением поняла, что это слёзы облегчения, а не отчаяния. Впервые за много дней она чувствовала себя свободной, избавленной от нелепых ограничений.
Если никто не собирается делать то, что нужно, она сделает это сама. Но теперь наконец-то никто не будет ей говорить, как она должна выполнять свою работу. Она найдёт убийцу и спасёт жизнь Синди Маккиннон – чего бы то ни стоило.
*
Когда Райли, снова опоздав, забрала Эприл и отвезла её домой, она поняла, что не сможет приготовить ужин. Перед её глазами до сих пор висело лицо Мари, ещё никогда в жизни она не была так измучена.
– У меня был плохой день, – сказала она Эприл. – Даже ужасный. Ты сможешь обойтись горячими бутербродами с сыром?
– Я не очень голодная, – сказала Эприл. – Габриэлла всё время откармливает меня до отвала.
Райли почувствовала приступ отчаяния. «Очередной провал», – с горечью подумала она.
Но тут Эприл снова посмотрела на мать, на этот раз с оттенком сочувствия.
– Бутерброды подойдут, – сказала она. – Я сама сделаю.
– Спасибо, – сказала Райли. – Ты просто чудо.
Она почувствовала, что настроение немного улучшилось. По крайней мере, сегодня у неё дома не будет конфликта. Ей действительно нужен перерыв.
Они быстро съели лёгкий ужин, потом Эприл пошла в комнату доделывать домашнюю работу и ложиться спать.
Несмотря на всю усталость Райли чувствовала, что не может терять времени. Она вернулась к работе. Включила ноутбук, открыла карту с местоположением жертв и распечатала район, который хотела изучить.
Райли нарисовала на карте треугольник, соединив линиями точки, в которых были найдены жертвы. Самая северная из них указывала на поле, где было выброшено тело Маргарет Герати два года назад. В западной точке была уже более тщательно усажена Эйлин Роджерс недалеко от Даггетта шесть месяцев назад. И, наконец, точка на юге отмечала место, где убийца достиг полного мастерства, расположив Ребу Фрай у ручья в парке Мосби.
Райли всё смотрела и смотрела на этот район и думала, гадала. Ещё одну женщину скоро найдут мёртвой где-то здесь – если она ещё не мертва. Время терять нельзя.
Райли повесила голову. Она так устала. Но на кону жизнь человека. И теперь, похоже, только она может спасти её – безо всякой официальной помощи или одобрения. Даже Билл ей не поможет. Но сможет ли она полностью самостоятельно раскрыть это дело?
Она должна попытаться. Она должна сделать это ради Мари. Она должна доказать её духу – и, может быть, даже своему, – что самоубийство – не единственный выход.
Райли нахмурилась на треугольник. Знание о том, что жертву держат где-то на этих 2500 квадратных километрах, уже многого стоило.
“Мне лишь нужно найти правильное место, – думала она. – Но как?”
Она знала, что нужно сократить зону поиска, хоть это и непросто. Впрочем, по крайней мере, некоторые места в этом районе ей знакомы.
На самом верху треугольника, ближайшая к Вашингтону точка была элитным, богатым и привилегированным районом. Райли была почти уверена, что убийца произошёл не оттуда. Кроме того, он наверняка держит жертву в месте, где никто не услышит её криков: криминалисты не нашли следов того, что у женщин во рту был кляп или его заклеивали скотчем. Райли поставила жирный крест на этом зажиточном районе.
Две самые южные точки были парковыми зонами. Мог ли убийца держать женщин в снятой охотничьей хижине или в кемпинге?
Райли тщательно это обдумала.
“Нет, – решила она. – Это было бы как-то ненадёжно”.
Все её инстинкты говорили ей, что мужчина действует из своего собственного дома – возможно, того, в котором он прожил всю свою жизнь, где он провёл необычайно несчастное детство. Ему бы доставило удовольствие приводить своих жертв туда, к себе домой.
