– До встречи.
По его взгляду я поняла, что дело практически в шляпе.
Он мой.
Глава 22
Вечером первого числа я засела за экзаменационный материал, чтобы не терять времени. Мне хотелось сдать все и вовремя, чтобы ничто не помешало поехать в санаторий после сессии и завершить там успешно начатое предприятие. Несколько дней я зубрила, практически не вставая из-за стола, пока мама с Сергеем Павловичем не известили меня, что я на три недели остаюсь одна. Они получили отпуск и едут на турбазу кататься на лыжах и отдыхать от городской суеты.
Шестого утром влюбленные отбыли. Мы с Лаки остались одни. В каком-то хозяйственном порыве я вымыла посуду после завтрака, смахнула пыль и даже пропылесосила палас. На этом мой запал кончился. И, как я поняла, надолго. Во всяком случае, до возвращения мамы я уже точно ни к чему не прикоснусь. Выполнив всю хозяйственную программу за полчаса, я съездила в институт и легко сдала последний зачет. Не зря сидела над конспектами столько времени. Теперь можно было передохнуть. До первого экзамена оставалась целая неделя.
Меня ожидал спокойный вечер без тетрадок, учебников и маминых нравоучений. Не успела я удобно расположиться перед телевизором, как зазвонил домашний телефон.
– Да! – нетерпеливо крикнула я в трубку, приглушая звук телевизора. Наверняка мама хочет поинтересоваться, как я прожила одна целых полдня.
– Тюлькина, – заскулила в трубку Янка. – Скорей приходи!
– Зачем еще? – недовольно спросила я. Ну вот, скоротала вечерок у телевизора! На улице выла вьюга, и мне как-то не хотелось выбираться из теплого уютного дома.
– Очень надо… Увидишь зачем…
– Да ну тебя, Ян! Я после зачета, устала. Выходи лучше в скайп.
В ответ Лисименко захлюпала носом.
– Что случилось? – насторожилась я.
– Он скотина такая… Сволочь…
– Кто «он»? Витек, что ли?
– Да-а-а, – провыла Янка.
– Ладно, сейчас приду, – со вздохом пообещала я.
Я с сожалением выключила телевизор, собралась и побрела к подруге. У Янки проблемы, наверняка Витек ее бросил, да еще интернет отключили, и мне придется сидеть там целый вечер и вытирать ей сопли. Дружба, конечно, понятие круглосуточное, но иногда это так напрягает!
Войдя в квартиру, я буквально приросла к порогу. Янкина правая рука была пристегнута металлическим наручником к дверной ручке ванной комнаты. А левой рукой подруга терла красный распухший нос. На полу в коридоре валялась деревянная швабра и опрокинутая табуретка.
– Кино и немцы! – потрясенно выдохнула я. – Чего это здесь было?
– Да все этот урод, – сообщила Янка, прерывисто дыша. – Дай хоть табуретку, уже целый час стою. На полу-то не посидишь, руку больно. Ручка, зараза, высоко.
Я подняла табуретку. Янка со стоном опустилась на нее.
– Он тебя шваброй бил? Или табуреткой? – спросила я.
– Шваброй я телефон к себе двигала, чтоб тебе позвонить. Мобильник-то в комнате остался. А табуретку пыталась ногой пододвинуть, а она грохнулась.
– Да тут не мне надо звонить, а в службу спасения. Как ты вообще умудрилась сюда пристегнуться?
– Прикинь, мы с девчонками собрались в кафе Рождество отмечать, без мужиков. А этот придурок как узнал, так снова взбесился. Не пойдешь, говорит, и все тут. Я, говорит, тебе приказываю! Представляешь? Ну я, конечно, психанула, говорю – стажерам своим приказывай, а мне параллельно! Я уже деньги сдала, платье купила, поэтому вали на свое дежурство и не мешай мне собираться. А он достал наручники и пристегнул меня. Сказал, не хочешь по-хорошему, будешь праздновать здесь в коридоре. Ночью, говорит, забегу, поздравлю с Рождеством. Тогда и отцеплю.
– Янка, он же больной на всю голову! – воскликнула я, выслушав этот дикий рассказ. – Как ты вообще могла с ним связаться? Развеселая жизнь тебя с ним ожидает.
– Нет уж, хватит с меня, – мрачно усмехнулась Янка. – Больше он сюда не войдет. И наручников своих не получит. Как ты думаешь, его могут посадить за потерю наручников?
– Не знаю. Его скорее посадят за садизм и членовредительство.
– Какое членовредительство?
– Ну, ты отпилишь себе руку, чтобы вырваться на свободу, а потом подашь на него в суд.
– Чокнулась?! Я не собираюсь пилить себе руку.
– А что? Лиса же отгрызает себе лапу, когда попадает в капкан.
– Тюлькина, кончай идиотничать. Время – девять, у меня еще есть надежда попасть в кафе.
– Ладно. И как тебя освобождать? Ты целый час сидишь, уже, наверно, сотню вариантов перебрала.
– Только два, – призналась Янка. – Надо намылить руку, вдруг выскользну?
Я с сомнением посмотрела на ее пухлую ладошку.
– А второй какой?
– Пилить…
– Руку?
– Дура! Наручники!
Мы намылили Янкину руку, но, и намыленная, она не хотела пролезать сквозь железное кольцо. Я старалась как могла, прилагала недюжинные усилия, складывая и сжимая ее различными способами, но рука только покраснела и еще больше распухла. Да и Янка мешала работать, верещала над ухом:
– Ой-ой-ой, осторожнее, ты мне руку оторвешь! Больно! Прекрати, уже хрустит!
– Будешь знать, как с психопатами связываться, – пыхтела я, продолжая работу. В один момент мне даже показалось, что осталось совсем чуть-чуть, еще немного, и я сумею протиснуть ее, но Янка так взвыла, что пришлось прекратить это занятие.
Второй Янкин вариант я отмела сразу – как-то не улыбалось сутки напролет шкрябать напильником по железу. А вот подпилить ножовкой деревянную дверь в том месте, где прикреплена ручка, показалось мне хорошей идеей.
– Только попробуй! – взбунтовалась Янка. – Что я родителям скажу? Они завтра приедут, а в двери дырка! Мы только недавно ее покрасили.
– Ну и сиди так до родителей! – рассердилась я. – Только имей в виду, я домой пойду. Будешь одна куковать. Отсюда даже телевизор не видно. Сиди тут на привязи и жди своего ненаглядного!
– Ни за что! – воскликнула она.
– Давай МЧС вызовем. Они тебя в два счета отстегнут.
– Ты издеваешься?
– Почему?
– Хочешь меня на весь район прославить?! – заорала Янка. – Ты еще телевидение вызови, чтоб все на меня пальцем показывали и ржали!
– А что ты предлагаешь? – заорала я в ответ. – Как я тебя отстегну?
Мы обе замолчали в раздумье. Самое простое – открыть наручники ключом. Но у кого может быть ключ? У Витька, у кого же еще! Позвонить ему, пригрозить, что Янка напишет заявление в полицию? Или сразу позвонить его начальству и пожаловаться? Но, во-первых, Янка не хочет очутиться в дурацком положении перед чужими людьми. А во-вторых, еще неизвестно, чем все это обернется для подруги. Кто знает, насколько он сумасшедший? Раз не задумываясь воспользовался наручниками, вдруг так же запросто воспользуется и служебным пистолетом? С идиотами связываться – себе дороже!
