– Она написала на бумажках много мужских имен и положила их в шапку. И заснула. А утром проснулась, сунула руку в шапку и вытащила первую попавшуюся бумажку. Это оказался Владимир. Она рассердилась, она тогда дружила с Сергеем. А через год вышла замуж за Владимира. Вот так!
– Совпадение, – недоверчиво хмыкнула я.
– А давай попробуем, – загорелась Янка.
– Поздно уже.
– Ну и что? Завтра подольше поспим. Давай?
До четырех утра мы писали мужские имена на клочках бумаги и сворачивали их в трубочки. Потом сложили результаты нашего адского труда в коробку из-под обуви, поставили на мой письменный стол и попадали спать – я на мамин диван, Янка на мою кровать.
Утром я проснулась первая, рванула к коробке, запустила в нее руку, долго шарила, нащупала самую дальнюю бумажку и развернула ее с колотящимся сердцем. Если Геннадий, я просто умру от счастья. А если вдруг Кирилл, то… даже не знаю. Наверное, сердце остановится в ту же секунду.
Я осталась жить. «Сигизмунд» – было написано на бумажке Янкиным почерком. Ну ничего себе! Вот зараза! Я человеческие имена писала, а она что выдумала? Ну-ка, ну-ка, а если еще раз попытаться? «Петр». Не то, это я писала. «Борис» – тоже я. А, вот ее рука. «Никодим», «Харлампий», «Фемистокл». Шутница недоделанная! Ладно, посмотрим, кто будет смеяться последним.
Кляня Лисименко на чем свет стоит и горя желанием отомстить, я вновь засела за бумажки. Я накатала целых сорок штук и насыпала их в коробку вместо старых. На каждом листочке было написано одно и то же имя: «Эдуард Козочкин». А что, он, кажется, давно нуждается в подруге жизни. Отчего не помочь хорошему человеку? Мужик хозяйственный, знает, как тараканов выводить и как наручники открывать. И, опять же, у него есть кресло как в самолете.
Глава 23
В последующие дни все мои мысли были направлены только на учебу. Я выходила из дома только для того, чтобы купить себе очередное пирожное или шоколадку для моего обессиленного мозга. Ну и ужинать я бегала, конечно, к Кириллу. Не самой же готовить! Все равно дед кашеварит на пятерых, полностью освободив Настю от дел по дому и по кухне. А она только и делает, что спит или кормит ребенка! Мне бы такого мужа и свекра! Но нет же, мне так никогда не повезет.
Мама звонила через день, чтобы узнать, все ли дома в порядке.
– Все в шоколаде, – бодро рапортовала я. – Посуда чистая, кошка здорова. Пожара нет, наводнения нет, чужих мужиков нет.
Мама выдавала свой обычный монолог из «Курса молодой хозяйки», главу под названием «Как выжить без мамы, не умереть с голоду и сохранить квартиру в порядке». Я слушала вполуха, завершая каждую мамину фразу почтительным «ага» и «угу». Потом интересовалась здоровьем Сергея Палыча, не чихает ли, не порвал ли связки на крутых лыжных склонах, не отморозил ли свою драгоценную лысину? Мама сердилась, вешала трубку и оставляла меня в покое до следующего звонка.
Утром одиннадцатого января позвонил папа и пригласил меня на обед. Он не давал о себе знать с прошлого года. Горячий обед был очень кстати, и я решила ехать. Из всего экзаменационного материала я не выучила только четыре темы, ну и грамматику нужно было полистать. Полтора дня для такого объема – более чем достаточно.
За обедом выяснилось, что пригласили меня вовсе не по доброте душевной, а с дальним прицелом. Наталья готовила борщ и отбивные, преследуя шкурный интерес. Я узнала, что только я одна могу спасти служебное положение своего отца. Он, как и все сотрудники, приглашен в госпиталь на праздничный вечер. Явиться нужно обязательно с женой. Но это никак невозможно, учитывая наличие Никиты. Его ведь не оставишь с первым встречным. А я как-никак родня. Всех, кого было можно, уже спросили. Я их последняя надежда. Но, конечно, если я категорически против, то делать нечего, они останутся дома. И навлекут на себя тем самым гнев начальства, что очень нежелательно. В общем, решать мне.
По сути дела, я оказалась припертой к стенке. Некрасиво так поступать, дорогой папочка. Разве я могу отказать человеку, который фактически меня содержит? Конечно, он не перестанет давать мне деньги и его отношение ко мне не изменится, но у меня тоже есть обязательства. И совесть. Да-да, и совесть! Даже если дед и клеймит мое поколение почем зря и обзывает «никчемным» и «бесстыдным». Разве я могу позволить, чтобы мой отец навлек на себя гнев начальства? Тем более после того, как умяла полдесятка восхитительных румяных отбивных?
В пять часов вечера в квартире остались только я и Никита. Василий с Наташей, оставив мне кучу наставлений и детских одежек на смену, благополучно отбыли на бал.
Не успела я дочитать ребенку «Муху-Цокотуху», как зазвонил мой мобильный. Я удивилась. Я им практически не пользовалась и номер никому не давала. Да и когда пользоваться, если я все время дома, обложенная учебниками?
– Александра Феоктистовна, ты уже в курсе? – закричал в трубку Борька. Я совсем забыла, что дала ему свой номер в ту славную новогоднюю ночь.
– Девчонки сказали, что всех предупредили еще с утра. Я на всякий случай звоню. Ты уже выехала?
– Ты о чем, Горохов? – не поняла я. – Куда я должна выехать?
– На консультацию по инглишу! Под светлые очи леди Мамонт.
– Ты что, Горохов, опух? Какой мамонт? Консультация у нас завтра, и ведет ее Данилевский.
– А-а, так ты еще в счастливом неведении? Тогда слушай меня внимательно, глупая женщина! Консультация у нас сегодня, в восемнадцать ноль-ноль, и ведет ее Мамонтова. Она будет ассистировать на экзамене, а фактически оценивать будет она, так что не советую пропускать консультацию. Ты ее знаешь. Ноги в руки – и бегом в институт. Если не успеваешь, бери такси. Не губи первую сессию и свою молодую жизнь.
Борька отключился. Я заметалась по квартире, перепрыгивая через играющего на полу Никитку. И что теперь делать, скажите на милость? Куда я дену ребенка на два часа? Времени у меня осталось только-только доехать до института. При условии что маршрутка подойдет сию минуту и прямо в квартиру.
Когда до начала консультации осталось сорок минут, я плюнула, сгребла Никитку в охапку и помчалась на остановку. Будь что будет. Ребенок одет (может быть, неправильно и не в ту одежду, меня ведь не консультировали насчет его выгуливания), накормлен, ему не повредит прогуляться. Попасть на эту консультацию я должна. Вопрос жизни и смерти.
Пока я скакала по дороге, пытаясь остановить машину, как заводной воробушек с блестящим ключиком под хвостом, Никита стоял на обочине и, надрываясь, орал во все горло:
– Би-би! Сяся! Би-би!
– Да, Никита, би-би, – отвечала я пересохшим от ужаса горлом: времени практически не оставалось, – сейчас подъедет машинка, и мы поедем кататься.
Но все «машинки» рулили мимо, никто не хотел останавливаться и подбирать юную пассажирку с маленьким ребенком. Наконец тормознуло такси.
– Куда? – деловито поинтересовался водитель, ухоженный пожилой дядечка. Я, конечно, отдавала себе отчет, что раскатывать на такси мне не по карману. Но что же делать? Видно, не мой день сегодня.
