На следующий день, собрав нехитрый командировочный скарб, мы с Маковым присели «на дорожку» с костяком отдела, готовясь выехать на послеобеденный борт в аэропорт Чкаловский. Сотрудники, понимая весь риск нашей поездки, всячески подбадривали. Как вдруг, без стука в дверь в кабинет прошмыгнул консультант начальника УБТ полковник П. Ф. Ильченко.
[429] Вызвав меня в коридор, он с бегающими глазами протараторил: «Михалыч. Позвонили из аэропорта. Там приехала крутая группа спецназа из МВД и вас с Маковым вычеркнули из списка вылетающих этим бортом». Не стал дальше слушать его бредни, зная, что двоих чекистов, хоть «стоя», но военная авиация всегда бы взяла в рейс. Подумав: «Видно дело столь нечистое затевается, что начали «палки в колёса» вставлять», пошёл разбираться к начальнику управления. Будучи порядочным человеком, генерал Семёнов с сожалением, но прямо и откровенно сказал мне: «Руководство ФСК возражает против твоей командировки в Моздок именно сейчас. Вот недели через две-три, а может четыре, я сам закажу для Вас самолёт». Понимая, что в целом Анатолий Петрович на моей стороне, но не хочет дразнить «гусей» из застрельщиков войны в Чечне, решил проявить оперативную смекалку. Убедил его отпустить нас с Маковым, хотя бы в закавказский регион, оказывать содействие местным органам в организации антитеррористической системы мер в условиях готовящейся войны в Чечне. Тем более что сотрудники УФСК во Владикавказе и Назрани давно приглашали к себе для организации взаимодействия. Ну, а там как раз пройдут эти «три недели» и мы тогда либо в Моздок, а может, и в Грозный доберёмся. Усмехнувшись, видно просчитав мою задумку, неожиданно генерал дал согласие. Вернувшись, поставил задачу Макову купить билет на ближайший рейс гражданской авиации во Владикавказ.
Почему тайная операция ФСК и оппозиции превратилась в фарс
Парадокс, но с трудом отыскав карты закавказского региона, 11 ноября мы с майором Е. В. Маковым прилетели во Владикавказ. Встретивший нас начальник местного отдела ВТ полковник В. И. Сокол, по пути в столицу Северной Осетии с любовью описывал великолепную природу горного края. Поразило, что на одной из высоких вершин вдоль шоссе по пути в город красовался огромный портрет из цветной мозаики В. И. Ленина. На волне истеричного очернительства пигмей-либералами этого великого человека, было вдвойне удивительно видеть такое уважение осетинского народа к вождю пролетарской революции. Спросил у Сокола: «Что дерьмократы поленились в гору подняться, чтобы ликвидировать портрет?». Тот, кстати, по имени и отчеству Владимир Ильич, с достоинством ответил: «Знаете Александр Михайлович, великий осетинский народ никогда не был флюгером. Если уж он кого-либо ранее полюбил и признал, как вождя, выразив свои чувства в этом портрете, то в угоду временщикам не будет менять его другим. Тем более что у нынешнего властителя «заслуга» лишь в развале СССР и пьянстве». Поразившись смелостью Сокола, непроизвольно пожал ему руку. Разместили нас в гостинице «Владикавказ», под стенами которой рокотал Терек, а три пули, застрявшие в потолке номера, свидетельствовали о переживаемом гостиницей нашествии вооружённых военных. Несмотря на позднюю осень, столица Осетии нам с Маковым понравилась. Порадовало, что в соседнем парке утром вместе с нами делали зарядку множество молодых людей, и даже несколько пожилых супружеских пар. Вечером на его аллеях за несколькими досками играли в шахматы седовласые аксакалы. Дела и разработки отдела ВТ велись на высоком профессиональном уровне и с выходом на связи в другие регионы России, включая Москву. Тут же составили план совместной разработки по пресечению преступной деятельности крупной банды, сбывавшей оружие, в том числе и в Чечню. Как и в отделе по борьбе с «ОП» КГБ ЧИ АССР, коллектив Сокола, да и вообще всего управления, отличался интернациональной сплочённостью и патриотизмом. Растопив за пару дней традиционный лёд недоверия, по инициативе В. И. Сокола мы заслужили организации для нас неофициальной и дружеской встречи. Вечером накануне отъезда в Назрань наш номер был забит под завязку сотрудниками отдела ВТ, а несколько сдвинутых столов ломились от всевозможных яств, вин и напитков покрепче. Как оказалось, мы с Маковым совершенно не знали культуру осетинского застолья. Только прозвучал первый тост за почитаемого во Владикавказе святого Георгия, я попытался тут же осушить бокал, не заметив, что только тот, кто его озвучивал, выпил. Остальные, возгласами одобрив речь, не притронулись к спиртному. Оказывается, пить «до дна» мог только тот, кто говорил тост, передавая очередь по кругу. Следующего же назначал тамада, учитывая старшинство и его положение в коллективе. Итак, весь вечер до раннего утра можно было не опасаться напиться, так как один выпитый бокал сопровождался затем получасовой закуской. Поэтому-то в осетинском народе практически нет алкоголиков. В беседе за столом сотрудники радостно обсуждали факт отстранения от кураторства проблем в Чечне Сергея Шахрая. С насмешкой оперативники рассказали, как их замучил сей демократ от власти, находясь во Владикавказе, требуя от ФСК направлять ему почти каждый вечер очередного собутыльника, чтобы коротать время. Особенно их поразил и возмутил случай, когда он затребовал для личной поездки в родную станицу БТР с охраной. В камуфляже и весь обвешанный оружием он спрашивал у отца, стоявшего у дома: «Ну как, батя? Форма мне идёт?».
Несмотря на загруженность в работе, выкроил время и навестил вместе с Маковым своего бывшего подчинённого по службе в отделе ВКР в Чехословакии полковника Г. Б. Бирюкова, ставшего начальником корпусного отдела во Владикавказе. В уютной обстановке семьи Геннадия, его жены Ольги, а также сына Славы и дочери Виктории мы под гитару все вместе попели любимые песни, вспоминали о работе в ЧССР. С пользой для дела узнал от него все наиболее свежие данные по обстановке в этом регионе, на который неотвратимо надвигалась война. В отличие от полковника Бирюкова, представитель УБТ во Владикавказе полковник Н. А. Федоряк в разговоре по телефону отказался от личной встречи со мной, сославшись на занятость. У него, по-видимому, на это были причины, суть которых я пойму уже в Моздоке.
[430]
На четвёртые сутки, воспользовавшись оказией на служебной Волге, набитой до отказа, мы рванули в Назрань, чтобы затем добраться в Моздок. Только выехали из Владикавказа, как водитель остановился у огороженного холма, на вершине которого стоял памятник Святому Георгию – покровителю всех путников. Все, кроме шофёра, под специально сооружённым навесом выпили по рюмке за удачу в дороге и благополучное возвращение домой. По традиции, всю посуду вымыли и поставили в шкафчик, вложив в его продовольственный отсек пару банок консервов и сухари. Это для путников, у которых не осталось пищи с собой. Как, оказалось, выпили мы за удачу не зря. По прямой автостраде наш водитель разогнал «Волгу» до 140 км/час, когда внезапно из-за лесопосадок шоссе с олимпийским спокойствием начали пересекать стадо коров. Резко завизжали тормоза, машина пошла юзом, но поздно – коровы угрожающе надвигались на нас. Тогда водитель мгновенно принял единственно правильное решение. Прибавив газу, он, уйдя влево по обочине встречной полосы, успел-таки проскочить. Мне, сидевшему сзади справа, показалось, будто одна из коров успела черкануть по стеклу рогом. Отъехав метров сто, мы остановились и молча, вышли из машины, чтобы из-за пережитого стресса справить внезапно возникшую «необходимость». Затем, как по команде перекрестившись, воздали славу Святому Георгию за наше спасение и тронулись в путь. В Назрани нас по очереди богатырски обнял знакомый мне ещё по первой командировке в Чечню подполковник Г. Г. Портнов, ставший начальником УФСК по Ингушской Республике. Как оказалось, её президент Руслан Аушев, начал выстраивать под себя вертикаль власти из родных и близких друзей. Как бывший одноклассник Портнова он настоял, чтобы тот возглавил «его контрразведку», забывая, что она федеральная. По словам Портнова, уже после первых поздравлений с назначением, он вскоре почувствовал диктаторский нажим Аушева. Заявляя, что если Портнов работает и живёт в Ингушетии, то должен подчиняться ему – президенту, а не какому-то «Центру», который далеко в Москве, он начал отдавать такие распоряжения, что хоть УК и УПК выбрасывай. Всё чаще Аушев в руководстве республикой употреблял слова «я», «мне», «как я скажу, так и будет». Пользуясь благосклонностью, заигрывающего с военными Ельцина, он на первых порах пробил ряд льгот для Ингушетии, которые предстояло ещё претворить в жизнь в деле восстановления разваленной экономики. Но самое главное то, что Аушев запретил ФСК проводить без согласования с ним любые операции по захвату бандитов и коррупционеров. В ходе краткой беседы Геннадий Григорьевич очень метко охарактеризовал обстановку в Чечне и в других республиках Закавказья, выражая сомнение в целесообразность на данный момент силового свержения Дудаева с участием федеральных войск. Прощаясь, подполковник Портнов рекомендовал нам не останавливаться у дороги по пути в Моздок, так как многочисленные мелкие бандитские группы осуществляют вооружённые нападения на автомобилистов.
[431]
