Лишь теперь я могу оценить вполне: это было хорошее начало. И спасибо тем, кто дал мне к началу семейной жизни такое приданое. Все остальное мы наживали и преодолевали вместе всей семьей.
А преодолевать пришлось многое.
Наша семейная жизнь, кроме обычных неумений, нехваток и неустройств, довольно скоро осложнилась еще и «нетрадиционным методом воспитания», который привлек в наш дом разных людей и вызвал много недоумения и даже возмущения:
– Зачем босиком по снегу?
– Буквы в два года?
– Вы разрешаете играть с огнем?
– Новорожденный – стоит? Висит? Ходит?
– Спортивные снаряды в комнате – не опасно?
И так далее, и тому подобное. И хотя все семеро детей уже выросли, обзавелись своими семьями и опыт, описанный в наших книгах, помогает другим, споры вокруг нашей семьи, да и между нами, все еще идут, а «аквариумное» существование продолжает испытывать на прочность наш Дом до сих пор.
Сначала меня очень расстраивало то, что споры «со всем белым светом» не позволяют мне с легким сердцем свалить какую-то свою беду на природу, родню, улицу, школу, – за всё мы были в ответе, потому что во многом не подчинялись общепринятому.
Только годы спустя я поняла, что эта обостренная ответственность для моего материнского становления была благом: она заставляла жить своим умом, набираться своего опыта, который помогал мне усваивать опыт других не слепо, а осмысленно, без подчинения авторитетам. Это и позволило идти непроторенным путем и прийти к удивительным открытиям в воспитании не только своих детей.
Экзамены принимает жизнь
Обидно: во все творческие вузы, училища – сногсшибательные экзамены, тщательный отбор, огромные требования и нет отбоя от желающих приобщиться к прекрасному таинству искусства.
А в то же время есть область творчества, значение которого непреходяще, – искусство воспитания, сотворения человека, – но желание служить этой прекраснейшей из муз явно идет на убыль. Разве не так? Тогда почему же такая несправедливость?
Может быть, одна из причин заключается вот в чем. У деятелей искусства вся «кухня» их тяжелого кропотливого труда скрыта от глаз публики и от вмешательства извне (таинство!), а результат, пусть не столь великий, но доведенный до доступного совершенства, всегда на виду: в цветах и аплодисментах, на экранах и аренах, в граните и мраморе, на выставках и в ярких обложках.
А у воспитателей (всех без исключения – от «дилетантов»-родителей до профессионалов) все наоборот: на виду, как правило, вся «кухня» с ошибками, промахами, постоянным «соавторством» окружающих и великим сопротивлением «материала». А результат? И дожидаться его долго, и получиться он может вовсе не такой, о каком мечталось, к тому же никогда не разберешься, что тут от тебя, что от «природы», что от «окружающей среды». Все радости, победные минуты и часы воспитателей, как правило, скрыты от всех, никому не видны или воспринимаются как должное. Сознайтесь: когда встречаешь хорошего человека, редко вспоминаешь его учителей жизни. Вроде бы он таким сам собой получился.
А ведь у каждого есть свое начало, сотворенное кем-то.
Кому повезло на родителей, на учителей, а кому – не очень. Так как же сделать, чтобы повезло всем?
Говорят, каждый сам кузнец своего счастья. Но если бы любого из нас приставили к молоту и наковальне и сказали: «Ну-ка, давай…»
Семейная жизнь и сложнее, и ответственнее, а входим мы в нее часто без всякой подготовки. Вот и «куем» соответственно той «квалификации», которую получаем в родительских семьях, часто весьма неблагополучных, а то и вовсе без семей – в каких-нибудь «общагах». Думаю: будет время, когда желающие стать родителями будут сдавать экзамены на отцовство и материнство (каждому – свой!), и тройка на этом экзамене не будет «проходным баллом». И справедливо: кому нужны «уцененные» родители? Придется проходить папину и мамину школу заранее.
А пока экзамены (к сожалению, после рождения ребенка) у нас принимает сама жизнь. И за наши ошибки расплачиваются наши дети – есть чего бояться потенциальным родителям, если честно прикинуть свои возможности. К тому же найдутся и еще причины для страха.
Когда говорят и пишут о материнстве, главным образом сосредоточиваются почему-то на огромном труде матери и бесконечном ее самоотречении и самопожертвовании. Читаешь любую брошюру для молодых матерей – и оторопь берет: об одних детских болезнях – полкнижки! А остальное? Если прохронометрировать все рекомендуемые процедуры по уходу за младенцем, получается, что мать должна потратить на них не менее 15 часов в сутки! Такое представление о материнском «счастье» может только оттолкнуть от материнства: не мать при ребенке, а служанка. Оно и отталкивает, а любое другое дело становится более привлекательным и интересным.
К счастью, я раньше не читала брошюр ни об уходе за младенцами, ни о детских болезнях, ни об этом «ужасном переходном возрасте» и к тому времени, как у меня появился первый малыш, страху набраться еще не успела. Я шла навстречу неизведанному с радостью и с готовностью всё осилить, всё превозмочь. Я ничего не боялась: ведь рядом был Он – будущий отец моих детей. И все наши жизненные экзамены были еще впереди. Я пока о них даже не догадывалась.
Сначала был экзамен «на жену» и «на мужа»
Конечно, каждого в супружестве прежде всего ждет проверка «на мужа» и «на жену». И длится этот экзамен всю жизнь, а не только медовый месяц или первый год. Это, правда, понимаешь значительно позже, когда характеры начинают проявляться – и постигаться – не на поверхностном уровне житейских привычек, а на глубинных своих качествах: от разных интересов и потребностей до разных эстетических вкусов и нравственных оценок.
У нас в семье многое – главное – счастливо совпало или удачно совместилось; это мы поняли еще до женитьбы. Но оставалось немало и такого, что сразу упрямо столкнулось и продолжает противоборствовать до сих пор. По-видимому, это естественно: горшок с горшком в печи и то сталкивается. Однако не мешало бы «горшкам» знать меру и способы этих столкновений, иначе недолго достукаться и до черепков.
Способы мы изобретали «на ходу», а меру определяла наша большая взаимная привязанность. И хотя трещинки иногда появлялись, мы старались лечить их поскорее и «второй раз по больному месту не бить» – такое вот правило семейных баталий нам преподнес один наш приятель.
Постепенно выяснилось, что, во-первых, мы разные, а во-вторых, что это очень хорошо. Вам смешно? Скажете: ну и открытие! Теперь-то и я посмеюсь, а поначалу нам было вовсе не до смеха.
Я, допустим, с удовольствием слушаю какую-нибудь веселую передачу по радио, а Борис может поморщиться: «Ну и чепуха!» – или в самый неподходящий момент включить электродрель. Или так: он чертит графики, проставляет точки, тщательно выверяя их по своим таблицам, сидит над ними даже по ночам, а я не очень-то вникаю во всю эту «цифирь», которой, как я убеждена, далеко не все можно измерить. Меня больше интересует как раз то, что не укладывается в формулы. Но когда я с жаром начинаю говорить о каких-то своих наблюдениях, переживаниях, размышлениях, он с трудом подавляет зевоту. Мы оба терпим и «блажь» друг друга, и обидное к ней отношение, но терпение когда-то кончается и (чаще начинаю я):
