Когда налёт завершился, я выбрался из капонира и побежал к пробке, оттуда доносились крики раненых, стоны и команды уцелевших командиров, над дорогой стелился дым сгоревшей техники. Дело у меня было обычное, незаметно собирать оружие и прятать его на «Маркизе». Это основное, ну и оказывать помощь раненым. Кое-какие знания я имел, и Егоров это знал, назначив кроме как водителем, ещё и отрядным фельдшером. Я успел оказать помощь шести раненым, пока у меня не закончился перевязочный материал, – их уже грузили в уцелевшие машины. Я даже успел незаметно затрофеить два «ТТ» с тел убитых, когда меня нашёл Сомов и сообщил, что срочно вызывает Егоров. Мы вместе добежали до КП, где лейтенант указал на трёх незнакомых пограничников и стоявших рядом с ними двух немецких офицеров, полковника и майора.
– Рома, слушай приказ. Сейчас выгоняешь «Маркизу» и везёшь пленных с конвоем в Житомир, в штаб армии, там уже ждут. Парни машину потеряли в этом налёте. Нужно помочь.
– Понял, сделаем, – я даже подскочил от радости, так как это давало мне возможность побывать у портала.
Пока пограничники грузились в машину, я тоже не сидел без дела, нагло оббежал убитых и собрал трофеи, утащив это всё к машине. Шесть винтовок Мосина и пехотный ДП с одним диском. Всё это я разрядил, связав вязанкой, и убрал в кузов. Васильев неодобрительно покачал головой, но никак не прокомментировал. В общем, выгнав машину из капонира, – эх, хорошо Авдеев раньше уехал, – я выехал на дорогу, и мы под лучами вечернего солнца попылили в сторону Житомира. Нам ещё сунули двух задержанных, все равно по пути, чтобы мы заехали в село, где их сдали, а там же забрали и того пограничника, что уехал с Авдеевым.
На месте мы были в полночь. В сам Житомир нас не пустили, тормознули на посту при въезде. Мол, комендантский час, уже не раз были попытки прорыва диверсантами, так что пришлые погранцы выгрузили фрицев и в сопровождении нескольких бойцов с поста повели их в штаб. Кирилл Ольгин, тот самый пограничник, которого я подобрал по пути, перебрался ко мне в кабину, спросив:
– Ну что, обратно?
– Нет, подожди. С горючкой у нас откровенно плохо, почти нет у нас её, то, что выделяют, не хватает, поэтому попробуем прорваться в мой автобат. Он с другой стороны города, документы у меня все на месте, часть тут расположилась, чего это меня не пускают? В общем, попробуем горючкой разжиться, бочка-то в кузове.
Однако, даже объехав город, въехать в Житомир у нас не получилось, злые тут красноармейцы на постах, лютые. Пришлось договариваться с их командиром, чтобы он приютил Ольгина на ночь.
– А ты? – удивился тот.
– Баба у меня тут. Когда ещё представится возможность помять её?
– А-а-а, тогда ладно, – улыбнулся пограничник. – Утром тут жду, тогда нас пропустят в город и без спецпропуска.
– Лады, – кивнул я и, отъехав от поста, стал снова объезжать город, направляясь к порталу.
К сожалению, приблизиться к нему я не смог, там зенитчики стояли, тяжёлая батарея. Ночью могли и пулемётной очередью угостить, так что я объехал их и остановил машину неподалёку от схрона. Почти до самого утра я копал и маскировал схрон. Хорошо маскировал, погранцы научили. Туда ушло всё оружие, боеприпасы и гранаты, накопленные мной за эти дни. Я даже пистолет, что всегда носил с собой, прикопал, трофеи ещё будут, я это точно знал. Остался со мной лишь карабин да пять патронов, все с зажигательными пулями, на всякий случай. Это всё. Немного было жаль куска брезента, в который всё это завернул, но ничего, своё же.
У меня даже хватило времени заехать на речку и искупаться, так что к утру я вернулся за Ольгиным к посту невыспавшимся, что вызвало у него понимающую улыбку.
Нас пропустили в город, и мы доехали до автобата. Авдеев уже был тут, работал в мастерской. Он с несколькими подчинёнными восстанавливал сразу шесть грузовиков, ещё два десятка на очереди. От него я по секрету узнал, что автобат скоро будут передислоцировать. Забежав к кассиру за зарплатой и пообщавшись с начальством, я с помощью старшины смог достать бочку с топливом и свою пустую заполнить до краёв. В военное время ценность неимоверная.
Честно говоря, если бы не Ольгин, я бы одну бочку спрятал в лесу, но пришлось обе везти к нашим на пост. Расстояние до фронта приблизилось, и уже к обеду мы вернулись. Причём не с пустыми руками, на рынке Житомира купили несколько шматов свежего солёного сала и краюхи хлеба. Даже полмешка лука взяли. Нормально затарились. Нас за это по прибытии накормили от пуза остатками мясной похлёбки. Мы на полчаса к обеду опоздали. Так что пост работал, погранцы бдели, я сделал все дела и, проведя обслуживание машины, дрых под ней в капонире, устроившись на новеньком брезенте. Мне его Авдеев подогнал.
Проснулся я вечером, уже когда зашло солнце. Умывшись из-под фляги, я попил воды и подошёл к двум парням, что сидели у костра, разведённого в ямке, и трепались за жизнь. Движение на дороге по сравнению с днём было в три раза интенсивнее, но шесть погранцов на посту с Васильевым справлялись, делая выборочную проверку.
– Ох, и хорошо я выспался, – сказал я, подходя к костру. Нюх меня не подвёл, на огне булькал чайник с чаем.
Налив себе в кружку, я устроился рядом, слушая парней.
– Так хорошо спал, что проспал две бомбардировки?
– А что, были? – удивился я.
– Там в километре колонну раздолбали, как ты любишь говорить, а нас один раз бомбили, вот там воронок прибавилось, осколком пробило башню броневика. Ничего не повредило, так что боевая единица у нас не повреждена.
– Потери есть?
– Двоих слегка контузило, щели противовоздушные очень помогают… Ты иди, поужинай, там тебе оставили.
– Спасибо.
Сходив за котелком с кашей, я устроился рядом с парнями и слушал их непритязательный разговор, а один меня заинтересовал, так заинтересовал, что я с маху ударил себя по лбу открытой ладонью, когда пришло озарение, навеянное рассказом.
Ни о чём особенном пограничник не рассказывал, просто через границу, охраняемую их заставой, начали активно шастать контрабандисты. А где контрабандисты, там ведь и шпионы, не так ли? Так вот, с помощью наблюдения и недавно созданной агентурной сети удалось выйти на вдову польского офицера, что жила в крепком каменном доме в небольшом городке у границы. Как вышли на ходоков и как их брали, не суть, пограничник описывал зеркало, то зеркало, через которое можно наблюдать за комнатой с другой стороны, когда его не видят. Первый обыск тогда ничего не дал. Никто не знал, что за ними наблюдают, а потом уже при более плотном обыске была найдена тайная комната, где прятали товар, укрывались контрабандисты и был подземный ход, что вёл из неё на соседнюю улицу. Но главное, в комнате была обратная сторона зеркала и те могли наблюдать, как погранцы безуспешно их ищут, переворачивая дом кверху дном.
Вот так вот, слушая про это зеркало, я замер и хлопнул себя по лбу. Когда парни обернулись ко мне, я криво усмехнулся и ответил на их молчаливый вопрос:
