– Уф-ф, ну и здоровый лось, – разгибаясь, лейтенант вытер пот со лба. Свою фуражку он ещё до пленения где-то потерял, поэтому, как и часть погранцов, ходил с неприкрытой головой. – Еле спеленали, всё пинался. Грузите его в машину. Да, старшина, что там с трофеями?
– Один пулемёт, два парабеллума, три автомата и карабин. Мотоцикл один, тяжёлый с коляской, четырёхместная палатка, маскировочная сеть. Котелок и посуда с расчётом на четырёх человек, продовольствия дня на два. Источника воды тут рядом нет, так что канистра имеется литров на двадцать, почти полная. Что берём?
– Берём всё, – тут же отозвался я. – Палатку я сам сверну, пригодится.
– Трупы тоже забираем, – решил лейтенант и пояснил свою мысль. – Если немцы их обнаружат, будут искать тех, кто напал, а если тут будет пусто, подумают, что они сменили место дислокации. Пока разберутся, мы уже далеко будем… Следы боя подчистить нужно.
– Чёрт, а мне в голову не пришло, не догадался, – опечалился я.
– Не один ты светлую голову имеешь, – засмеялся Васильев и сказал уже серьёзным тоном: – Ром, ты подумай, можно в училище поступить, командиром стать. Воевать все умеют, кто не умеет, научат, а вот командовать… Тут дар нужен, а у тебя он есть, даже я иногда вытягиваюсь, когда ты командовать начинаешь. Вроде сопляк сопляком, а что-то такое в голосе имеешь.
– Это случайность, – улыбнулся я, вспомнив, что всё же был командиром, сержантом, отслужив в армии в прошлом мире, видимо, привычка командовать не исчезла.
Быстро смотав палатку в тюк, я закрепил её на борту грузовика, так как с новыми трофеями и пленными места в кузовах уже не хватало, ладно хоть, трое бойцов оседлали мотоцикл, и мы покатили дальше. Про трупы трёх немцев тоже забывать не стоит. Кровь парни присыпали, да и следы боя старались замаскировать, подсвечивая трофейными фонариками, их у жандармов два было, ну а потом мы избавились от тел километра через два. Сбросили в глубоком овраге, который пересекали, следуя дальше по дороге.
Посмотрев на трофейные немецкие часы, лейтенанту они от фельдфебеля достались, он сказал:
– До рассвета около часа осталось, нужно искать место, чтобы день переждать.
– Там по карте вроде лес был, – не отвлекаясь от дороги, сказал я.
Егоров взял планшет с картой, но не тот, который у нас до этого был, он так и висел на приборной панели, а уже трофейный, с поста. Я до того, как мы поехали дальше, успел мельком по нему пробежаться и пояснил командиру сокращения и что означают некоторые метки на карте.
– Так, от лагеря мы на тридцать семь километров удалились, следуя параллельно линии фронта, приличное расстояние. Судя по карте, тут полно немецких частей, как бы не налететь на них, место поспокойнее искать нужно. У того леса, что ты предложил, две метки немейских частей. Кстати, что это за метка?
– Люфтваффе, – мельком посмотрев, сообщил я. – Бомбардировщики вроде.
– Значит, фронтовой аэродром там. До наших, похоже, километров шестьдесят, если по прямой. Не так и много… Интересно, откуда у жандармов такая точная карта со всеми указанными частями? Я проверил, пока ехали, две тыловые части проехали, они указаны.
– С учётом того, что наши как раз откатываются, то не факт, что шестьдесят. Пока эти шестьдесят пройдём, там ещё столько же будет, а там уже окраина Киева… Кстати, до брода через речку километров пять осталось. Предлагаю тот лес проехать, пересечь брод, пока не рассвело, и к этой роще свернуть. Вот там никаких меток нет, да и рядом никого, судя по карте. Парней на мотоцикле в форму одеть, чтобы в глаза не бросались, а то на посту не успели, а пока они приводят себя в порядок, можно и с немцем пообщаться. Вот, заодно узнаем, откуда сведения получают так быстро.
– Это хорошо. Жаль, у них никакого оборудования связи не было кроме телефона, нам бы рацию.
– А у них что, телефон был? – удивился я.
– Столбы рядом телеграфные видел? Вот они к ним и присоединились, бросив кабель, в окопе полевой аппарат стоял, мы его тоже прихватили… Давай тут прижимайся к обочине, будем маскировку наводить, идею ты отличную высказал, пусть парни под немцев поработают, мало ли не успеем до рассвета до рощи добраться.
Остановив машину, я заглушил двигатель и, пока бойцы, кто отходил до ветру, кто просто разминал ноги или помогал парням на мотоцикле подобрать элементы одежды, с фельдфебеля её тоже сняли, осмотрел машину, и мы, со вторым водителем, пользуясь случаем, долили в бак топлива да и другое проверили. Переводить во время допроса мне не требовалось, нашёлся среди освобожденных пленных один боец из погранвойск, что очень прилично говорил по-немецки. В общем, допрос шёл, и шёл серьёзный. Было видно, что парням это дело привычное, работали с огоньком, так что, когда передовая группа была готова, там Васильев их придирчиво изучал, то поправляя деталь амуниции, то бляху на груди, допрос был закончен. Фельдфебеля по-тихому прирезали и утащили дальше в поле, спрятав в пшенице. Мы на краю засеянного поля стояли.
– По машинам! – скомандовал Егоров, после чего прошёл к моей машине, сел на своё место, и мы последовали за поддельными жандармами, что тарахтели перед нами на своём мотоцикле.
Кстати, тот парень, что говорил по-немецки, был среди них. Он мотоциклом управлял, форма фельдфебеля ему велика была, поэтому и досталась рядового с пулевыми отверстиями на груди и пятнами крови. Среди трофеев мотоциклетные плащи были, так что парни, надев их, прятали окровавленную форму. А так их от настоящих немцев и не отличишь, каски, оружие, техника, всё как и положено.
– Что пленный сказал, откуда у них по своим частям информация так оперативно появляется? – поинтересовался я.
– Представляешь, у них авиация следит за своими же войсками и сообщает командованию, кто где находится, раз в сутки посыльный доставляет свежие карты таким вот постам, так что жандармы быстро узнают, где находится та или иная часть. Да и штабам немецким с такой информацией легче управлять войсками. Про нас им ничего не было известно, это насторожило, поэтому пулемётчики и спустились в окоп. Хорошо, что не успели сообщить о нас, проверить – должен кто-то в это время тут был проезжать вне списков или нет.
– Эти жандармы прямо золотое дно для разведки.
– Да-а, – задумчиво согласился Егоров. – Ты прав.
Когда мы подъехали к броду, к нашему передовому дозору, изображавшему из себя сопровождение, из кустов вышел немец с жезлом регулировщика. Мы все изрядно напряглись, это тоже был жандарм, однако, обменявшись парой слов с водителем, именно он у нас и говорил на немецком, тот отошёл в сторону и помигал на другой берег фонариком, получив ответ. Заметив, что парни стронули мотоцикл и въезжают в воду, переправляясь, я последовал за ними, вторая машина держалась сзади как привязанная.
Когда мы проехали брод, в самом глубоком месте было по колено, вон даже мотоцикл проехал, поднялись по противоположному склону, где рассмотрели четыре пулемётные позиции, и двинули дальше, я радостно ударил себя по колену и сказал:
