Когда вызвали меня, я не сразу отозвался, пребывая в задумчивости, но после тычка соседа локтём в бок тронул впереди стоящего курсанта, тот того, что стоял впереди. Они вышли, после чего я промаршировал к столу. Благодаря капитану, к моей строевой даже придирчивый не подкопается. У стола выстроились в ряд командиры и преподаватели нашей школы. Там я получил красное удостоверение командира, направление, петлицы и крепкое рукопожатие. Поблагодарив командование за оказанную честь, при этом стараясь, чтобы в голосе не проскальзывали ироничные нотки, покосился на недруга, что стоял тут же и злорадно смотрел на меня, и вернулся в строй, пройдя на своё место.
– Чего это Нелюдимов так смотрел на тебя? – поинтересовался ночной дежурный по роте, который стоял рядом. О нашей вражде знали все, то есть то, что капитан меня невзлюбил, а я на это никак не реагирую, но вот о его жене не знал никто.
– Видимо, опять какую-то пакость удумал, – рассеянно ответил я, наблюдая, как следующий курсант идёт к столу. Свои документы я уже распихал по карманам, так что стоял навытяжку, как и остальные.
– Он сегодня ночью был. Часа за два до твоего возращения походил по казарме, к нам заглянул, после чего сразу ушёл.
– Вот черт, – пробормотал я. – Теперь всё понятно.
– Чего понятно?
– Всё, – смысла скрывать свои отношения с женой капитана я больше не видел, всё равно сваливал из школы, поэтому нанёс капитану ещё один удар, по имиджу, так сказать. – Я с его женой в постели кувыркался, а он, наконец, разобрался, по-видимому, кто к его жёнушке наведывается. С Нового года поймать меня пытался, а тут, видимо, получилось. Теперь понятно, почему меня в эту группу включили, отомстить решил.
– Хэх, – отозвался сосед. Другие курсанты, что нас слышали, тоже удивились.
Жена у капитана действительно была красавицей с роскошным телом, но особо далеко она налево не ходила. В действительности бегала, я об этом знал, но тайно и к начальнику школы, так что сдал я её с лёгкостью, не жалея. Да и удар был больше нанесён капитану, курсанты быстро слух разнесут, так что до него точно дойдёт. Надеюсь, к этому времени меня тут уже не будет.
После того как процедура вручения документов была закончена, роты под командами ротных направились дальше, на обучение, а нас попросили остаться. Посмотрев, сколько аттестованных собралось, я насчитал пятьдесят семь бывших курсантов, а теперь молодых ещё не оперившихся командиров, сам был пятьдесят восьмой. Законность принятия этого решения была, ещё никто не отменял призыв семнадцатилетних, а мне по документам семнадцать исполнилось месяц назад, значит, всё законно.
Поздравив нас с досрочным окончанием курсов спецшколы, её командир велел нам проследовать к завскладу, для получения формы, и обязательно зайти в отдел кадров. Парни в основном направились именно к завскладу, решив побыстрее получить так давно желаемую форму, ну а я и ещё трое более сообразительных командиров двинули в отдел кадров. Там мы быстро и без проволочек всё оформили, а когда начали появляться первые счастливые коллеги с узлами формы, мы направились к завскладу. Там ещё шло распределение, поэтому пришлось подождать. Наши курсы были сокращённые, вместо двух лет обучение шло год, да и то два месяца не доучились, так что на новенькую форму, выдаваемую новоиспечённым командирам, я смотрел скептически. Я помогал её разгружать на склад, поэтому знал, что хватит всем.
Наконец дошёл и мой черёд. Я получил форму, сапоги мне не дали, те, что на ногах и так недавно полученные взамен порванных, потом шинель, фуражку, фурнитуру, вещмешок – всё, положенное командиру, пояс с кобурой и новенький, блестевший пушечным салом «ТТ». Наганов никому не дали, так что я уже знал, что и мне достанется пистолет, а не револьвер. Патронов всего пятьдесят штук дали, да один запасной магазин. Не страшно, у меня своё есть. Тут же на складе хранились личные вещи курсантов, поэтому я попросил принести мой сидор. Тут многие получали на руки чемоданы или мешки с личными вещами, так что белой вороной я не был. Например, бритвенный набор у меня был из сидора, я им постоянно пользовался и сейчас как раз убрал обратно, забрав все вещи из тумбочки рядом с койкой. Там же был котелок с посудой, тут мне это не выдали, сказали, что в части получу, ну и остальное нужное имущество.
Жаль, что из гражданской одежды я вырос, снова стал крепким телом, и плечи раздались, но выкидывать не собирался. После портала опять салагой стану, потеряв в массе, так что крепкая и неприметная одежда всегда пригодится.
Вернувшись в пустые казармы, мы взялись за нитки и иголки, перешивая форму под себя. Я закончил быстро, с иголкой хорошо знаком, так что через полчаса всё, что нужно, было пришито к гимнастёрке и к шинели. После этого я переоделся, застегнул пояс с тяжёлой кобурой, не забыв перебросить дополнительный ремень через плечо, он один был, после чего снял пояс и примерил шинель, застегнув его сверху. Смотрелось отлично. Сняв шинель, я поправил новенькую фуражку и, уступив место у зеркала другому желающему полюбоваться на себя новоиспеченному командиру, стал собираться. Вещи по обоим сидорам, моему старому и новенькому, ещё не ношенному, все документы в нагрудные карманы френча, ну и остальные. Прикинув, я понял, что всё может уместиться в мой старый сидор. Проверив, я убедился, что так и есть, а новенький вещмешок аккуратно сложил и положил сверху. Довольствие получу, вот в него и уберу.
По предписанию уже сегодня я должен был прибыть в управление в Москве, то-то такая спешка, и принять назначение, узнав, на какой фронт меня отправляют. То, что в резервную армию направят, я уже не верил, капитан имел связи и такого не допустит. Нас провожали, когда мы грузились в три машины: строй курсантов, играла бравурная музыка, правда, из патефона, а не живой оркестр, но спасибо и за это. Большая часть моих спутников пребывали в приподнятом настроении, но были и те, кто пытался показывать радость, пребывая в мрачном расположении духа. Эти ещё не обстрелянные.
Когда машины покинули территорию части и, слегка скользя в грязи, направились в сторону столицы, я устроился поудобнее на лавке. Мне повезло занять ее сразу за кабиной – подсуетился, вот на неё я, как и еще двое счастливчиков, облокотился. Вот тем, кто сидел по краям на нашей лавке, не так повезло: мало того, что открыты всем ветрам, хотя в шинелях и тепло, так ещё и грязь долетает из-под передних колёс. Ладно, хоть машины медленно ехали, редко грязь до кузова долетала. Но было такое, что уж тут скажешь. Кстати, вид вокруг навевал печаль, серо и тускло. Вот, когда начнёт зеленеть трава, набухнут и распустятся почки на деревьях, тогда легче будет, а сейчас тоска.
Парни громко разговаривали, обсуждая сегодняшний день, такой неожиданный круговорот в нашей жизни. Многие ещё не отошли от впечатлений, вот на них и сказывалось. Я же, стиснутый с обеих сторон с сидором на коленях, стал подрёмывать, не участвуя в этих детских играх, хотя все тут были старше меня, погодка ни одного не было. Всё же до трассы мы не успели доехать, вернее успели, только поднялись на насыпь и выехали на посыпанную щебёнкой дорогу, как нас нагнала «эмка» из школы и, сигналя, заставила колонну остановиться. Я уже понял, кто был внутри, так что, когда капитан с разъярённым видом выбрался из салона, встал, чтобы он меня видел. Тот подскочил, но не стал распускать руки, да и забираться в кузов тоже, но в течение десяти минут вербально объяснял, что он со мной может сделать и хочет, напоследок добавив:
