Заглянув в столовую и поужинав, я вышел на улицу. Там как раз помдежурного курил, вот и стоял я с ним на крыльце, беседуя за жизнь. Заметив на противоположной стороне улицы, как из здания оперативного отдела штаба фронта выходит высокий подполковник с портфелем в руках и садится в «эмку», я чуть не подскочил, но всё же постарался не выдать себя. Кого я увидел? Так это был тот самый «капитан» диверсионной группы, что у меня куртку и нож отняли.
– Охренеть, да тут гнездо целое, – пробормотал я.
– Что? – не расслышал помощник дежурного, докуривая папиросу.
– Ты того подполковника знаешь? – спросил я у него.
– Из оперативного отдела, – кивнул он. – Подполковник Емельянов, кажется.
– Откуда его знаешь?
– Да у него в феврале личный водитель странно погиб, вот и расследовали. Потом по приказу Харламова списали всё на несчастный случай. А нового Емельянов сам нашёл.
– Поня-ятно, – протянул я и, осмотревшись, кивнул на один из мотоциклов. – Я воспользуюсь техникой?
– Одиночку бери, там бак полон, – кивнул тот и, бросив окурок в урну, скрылся в здании.
Я к этому моменту уже оседлал мотоцикл и покатил следом за машиной диверсанта. Уверен, что и водитель его в деле, не зря же тот от старого избавился. Всё к одному.
В принципе из-за старшины я не удивился тому, что встретил ещё одного знакомца, так что, проанализировав ситуацию, решил проследить за «подполковником». К счастью, не успел я отъехать далеко, как понял, что наверняка привлеку к себе внимание и противник может скрыться, поэтому, развернувшись, вернулся к зданию особого отдела.
Борисов, который вернулся с выезда, только поблагодарил меня за это и, получив на руки рапорт, плотно принялся за разработку Емельянова. За два следующих дня удалось выяснить, куда тот ездил, и все три места были взяты штурмом. Там обнаружились связные, часть копий документов и приказов из штаба фронта, ну и много всего. Вот собрав всё это, пока Емельянова кололи в подвале, Борисов и пошёл к начальнику отдела, который был в курсе расследования. Тот был в шоке от грандиозности внедрения немецкой агентуры, только в штабе фронта шесть человек, ещё одиннадцать раскиданы по другим частям, вроде того старшины. Кроме того, боевая диверсионная группа, скрывающаяся в лесах в тылу фронта. Её задействовали, если нужно было убрать неугодных или тех, кто мог навести на агентуру подозрения. Диверсанты активно при этом использовали советскую форму рядового и командного состава.
Пока шли аресты и задержания, комиссар взял то, что удалось накопать, и направился к комфронту. Тот сразу понял, как немцы глубоко закопались в его дела, ну и дальше понятно. Долго матерился, бегая по своему кабинету, ругая прошляпивших немцев особистов, а потом, забрав комиссара госбезопасности, начальника особого отдела фронта, вылетел с ним в Москву.
Правда, что дальше было, я уже не знаю, за мной Абрамов приехал и с разрешения майора Харламова забрал, но то, что аресты потом продолжались, да и некоторые командиры сами стали пропадать, я был в курсе, Абрамов довёл информацию. Да и два случая пропаж были в нашем танковом корпусе. В одном случае нашли труп пропавшего командира, у него была ножевая рана в спине, но это оказалась обычная бытовая ссора. Убила его хозяйка дома, где он квартировал, и вывезла в лес. Дело мутное: та утверждала, что тот склонил её к сожительству насильно, вот и отомстила, но я думаю, тут что-то другое. Там не я работал, другой следователь, а он информацию пока придерживал, хотя что-то и накопал.
Вот второй мелькал как раз в этом стрелковом батальоне. Он тут часто бывал, раз пять, а перед пропажей снова появился, правда, потом его никто не видел. Да и начштаба батальона тоже пропал и, как оказалось, выплыл у немцев.
Так-то у нас в танковом корпусе были в основном моторизованные части, по бумагам, по крайней мере. Техники тупо не хватало, но два месяца назад придали вот эту стрелковую дивизию, включив в штат и забрав взамен одну из танковых бригад. Их и так три было, а тут две осталось, да два танковых полка. Сам корпус стоял во втором эшелоне, но вот дивизия расположилась на передовой. На первой линии. Не совсем удобно, но агент, а я уверен, что тот сбежавший майор из разведки штаба корпуса был агентом, свалил как раз через этот батальон, прихватив своего человека, лейтенанта Никонова, начальника штаба батальона.
Я уже опросил бойцов и сержантов, которые имели с ним дела, и те подтвердили, что выполняли некоторые немного странные приказы лейтенанта. В отдельности они не привлекали внимания, а вот если сложить всё в одно, начнёшь понимать, что тут что-то не чисто. Так что, получив необходимые материалы, я уже собирался уезжать обратно в свой отдел, как случился этот неожиданный налёт. Неожиданный для меня, местные бойцы к такому привыкли.
Тут как раз миномётный обстрел стих, и капитан, подняв трубку, пару раз пытался вызвать какого-то «Воробья» и, не добившись ничего, отправил телефониста исправлять линию. Затем, откинув занавеску, крикнул наружу:
– Доклад по потерям!
Я даже расслышал, как волной этот приказ стал распространяться по полнопрофильным окопам, бойцы дальше передавали. Пока я сидел за столом и опрашивал очередного вызванного командира, ротного старшину из четвёртой роты батальона, один из командиров батальона доложился капитану о потерях. М-да. Не слабо, только убитых почти двадцать человек, да около тридцати раненых. Если так дальше пойдёт, через неделю обстрела от батальона ничего не останется.
Закончив, я убрал лист с записью опроса в папку и завязал тесемки.
– Пообедаешь? – спросил капитан.
Мы быстро перешли на ты, так что общались дружески. Я фифу из себя тоже не строил, поэтому общение у нас проходило вполне нормально, я даже неприязни от капитана не чувствовал. Работа следователем особого отдела мне очень нравилась, очень, всё это было жутко интересно, да и балансировать на острие было очень интересно и захватывающе, но имелись и тёмные стороны. Я часто чувствовал эмоции людей, страх, ненависть, неприязнь и нечто подобное. Кто-то к нам нейтрально относился, кто-то вполне нормально, но были и те, кто нас не любил, однако работе это моей нисколько не мешало. Да и я уже стал привыкать не обращать на чувства людей ко мне внимания, не переживал то есть.
– Почему бы нет?
Поляну нам быстро накрыли, тем более как раз действительно был обед, и мы сели за стол с немногими командирами. Подали нам щи с мясом.
– Шикарно живёте, – покачал я головой, наворачивая щи со сметаной. – Водителя моего, надеюсь, покормить не забыли?
– Обижаешь, уже всё получил, – ответил капитан и почти сразу спросил: – Ты сейчас в тыл едешь, раненых до медсанбата не подбросишь, ты же на грузовике приехал?
То, что обычно на попутках в тыл всегда просят что-нибудь или кого-нибудь отвезти, часто это раненые, я знал, поэтому ожидал вопроса и просьбы на эту тему.
– Что было, на том и приехал, а вот взять попутный груз, извини, не могу.
