– Почему? – удивился тот. – Машина же пустая.
– Дело не в этом. Я тут у вас накопал кое-что, да и в других местах был. Засветился. Агентура немцев у нас ещё осталась и, похоже, знает, что я стал со своими знаниями им опасен. Идеальный вариант для них перехватить меня на дороге обратно в корпус. Другого шанса у них не будет. Думаю, теперь сам должен понимать, что раненых я в этом случае взять просто не могу.
– Так бойцов возьми, я выдам.
– Насчёт засады я не уверен, паниковать не хочу, да и трусом прослыть тоже. Поэтому бойцов не возьму, но и раненых тоже, мало ли… Слушай, автомат не одолжишь? Мне так и не выдали, а с одним пистолетом да карабином у водителя много не навоюешь.
– Держи, – капитан встал и, сняв с гвоздя ППШ, протянул его мне. – Это начштаба-перебежчика, так что можешь не возвращать, вот и диск запасной… Только если в засаду попадёшь, не думаю, что тебе это поможет.
– Знаю, но шанс дополнительный иметь хочется. Только в такие минуты и начинаешь ценить свою жизнь.
– Гранаты?
– А давай. Лишними не будут.
После обеда капитан проводил меня до машины, она в километре от передовой стояла, в низине, после чего мы попрощались. Я устроился в кузове, водитель накидал туда соломы из копны, и старенькая «полуторка», завывая мотором, поползла по подсохшей дороге в сторону леса. Нужно было проехать по нему километров восемь, пока не пересечёшь, потом пару километров до городка, там и располагался штаб корпуса.
Улёгшись на спине в соломе и покачиваясь в такт движению машины, я смотрел на голубое небо, видное сквозь густую молодую листву. Буйство зелёных красок вокруг ещё было непривычным, но глаза уже радовало – прощай, весна, здравствуй, лето! Вот я постоянно в распахнутой шинели и ходил, зачастую вообще её снимая, а сейчас под себя расстелил, чтобы лежать удобно было, да и в одном френче хорошо. М-да, а ведь накопал я действительно прилично, нужно быстрее вернуться в отдел и доложить Абрамову. Кое-что тот уже знал, я ему перед этой поездкой доложил, но теперь все разрозненные факты свёл вместе, и картинка получалась не совсем приятная, а если я не ошибаюсь, меня реально могут тут перехватить. Конечно, лес был забит войсками, но то, что немцы спокойно используют нашу форму, легко позволит им устроить налёт на этой лесной дороге и благополучно уйти.
НП стрелкового батальона двенадцатой стрелковой дивизии отдельного танкового корпуса
Юго-Западного фронта.
Два часа спустя
– А, Савелий, вернулся? – мельком обернувшись, капитан снова стал рассматривать в стереотрубу поле перед позицией батальона.
– Да, всё что требовали, всё получил, даже два противотанковых ружья сверх штата.
– Это хорошо, это просто отлично, – пробормотал комбат, не отрываясь от стереотрубы. – Ещё есть что доложить?
– Да. Когда возвращались, услышали перестрелку, перешедшую в натуральный бой впереди по ходу движения. Потом всё стихло, а, когда приблизились, рассмотрели расстрелянную «полуторку» на обочине и убитого водителя, я его знаю, он из автобата. Возил снаряды на нашу батарею. Документов не было, карманы у него вывернуты были.
Комбат оторвался от стереотрубы и стал внимательно слушать зампотылу батальона.
– Что ещё? Там ещё младший лейтенант должен был быть.
– В стороне нашли россыпь гильз от «ТТ» и пустой диск от ППШ, похоже, там кто-то долго отстреливался, в стороне остатки запалов от наших гранат, следы в траве от разрывов и кровь, много крови. По следам пошли, нашли в ста метрах в глубине леса пять трупов, забросанных ветвями. Сверху немецкий камуфляж, под ними наша форма. Там следом за нами как раз особист полка прибыл, сейчас работает с усилением, может, что найдёт… И вот ещё… нашли, где гильзы от ППШ разбросаны были.
Подойдя, капитан взял немного мятую фуражку, посмотрел простреленный околышек и пробормотал:
– Не уберегся особист, значит, как чувствовал… Хм, зря я его мысленно ругал, а он молодец, что раненых отказался везти… Ефрейтор! – обратился он к телефонисту. – Связь с особым отделом корпуса. Срочно!..
* * *
Тяжело дыша, я привалился плечом к дереву, продолжая зажимать рану на руке. Пуля прошила мышцу чуть выше локтя и, задев кость, улетела дальше. Было очень больно, честно скажу, но руку я прижимал другой рукой к телу, заодно зажимая рану ладонью, стараясь остановить кровь. У меня это слабо получалось, и я стремительно терял силы.
Прислушавшись и услышав треск сломавшегося сучка, понял, что меня догоняли, побежал дальше. Преследователи были жутко настырными и явно хотели взять меня живым. Хрен им, не для того я приберёг последнюю гранату, истратив три из них, – для себя оставил. Что-что, а в плен я сдаваться не собираюсь, у меня свои жизненные принципы.
Когда мы с водителем попали в засаду, тот сразу был убит, а я свалился из кузова на землю, не забыв прихватить автомат, и отбежал в сторону, после чего занял очень удобную позицию под ёлкой. Правда, сбили меня с неё очень быстро, хотя гранатами я их изрядно проредил.
Если бы засаду сделали качественную, у меня бы не было шансов, но, похоже, преследователи прибыли туда, когда было слышно завывание нашего движка, и просто не успели рассредоточиться и занять позиции, иного объяснения я не нахожу.
Так вот, в схватке и когда отходил от дороги, я определил, что тут было два десятка солдат противника. Двух-трёх я точно положил, может больше, не знаю, ещё с десяток меня преследовал, я один раз засаду устроил, подстрелив одного, так что мог сказать это точно. Вот где остальные? Их точно не было. Странно, может, на месте засады остались, следы прячут? Не могу сказать. Пока не знаю.
Выскочив на поляну, я затравленно огляделся и даже тряхнул головой от неожиданности. Поляна крохотная, так что противоположную опушку рассмотреть можно хорошо… и вот там я отчётливо рассмотрел светлый овал портала. Тут метров сто до него, не трудно его рассмотреть.
Эта находка вернула меня к жизни и придала сил, поэтому сто метров я пробежал как спринтер, чувствуя, как автомат колотит на бегу по спине. Патронов осталось в диске на одну очередь, штук десять, не больше, да в пистолете ещё сколько-то, но на нормальный бой не хватит, однако и от оружия для облегчения веса я не избавлялся, не имел такой привычки.
Я не знал, куда ведет этот портал, и надеялся, что в мой родной мир, поэтому, чувствуя преследователей за спиной, с ходу влетел в него. Это был мой единственный шанс, и упустить его я не мог. У меня теплилась надежда, что мой переход в другой мир немцами замечен не был.
Проскочив в другой мир, я убрал руку и посмотрел на рану, та осталась на месте. То, что лечит и омолаживает только переход в одну сторону, я знал. Тут мне не повезло, переход в этот мир был «пустой» – без процедуры омоложения и восстановления, значит, чтобы получить их, нужно вернуться обратно к немцам, а этого я сделать не мог, так как сквозь белёсую плёнку, тяжело дыша, рассматривал восьмерых немцев, что бегали вокруг и искали меня. Похоже, всё же никто из них не видел, как я исчез в портале, и это меня изрядно порадовало. Их следопыт по следам дошёл до кромки невидимого ему портала и пытался понять, куда я исчез, он даже на ветви деревьев посмотрел, не поднялся ли я туда. Если бы не ранение и плохое самочувствие, я бы им ещё и рожи покорчил – настроение позволяло, я был рад, что спасся.
