– Так точно, товарищ полковник. Прослежу.
Заснул Владимир Петрович мгновенно, едва коснувшись щекой тощей подушки в сероватой, ощутимо пахнущей хозяйственным мылом наволочке. Не мешал даже молодецкий храп дрыхнущего на соседней койке Очкарика, казалось, слышимый даже за стенами вагона.
Следующий день прошел спокойно и скучно: поезд деловито стучал колесными парами на стыках, унося пассажиров и груз все дальше на северо-восток, и заняться было откровенно нечем. Из Коврова их выпустили на самом рассвете, как и обещали железнодорожники. Впрочем, отъезд Батоныч благополучно проспал, будучи разбуженным около восьми утра принесшим завтрак Очкариком. Чай снова оказался давно остывшим – кипятком танкисты разжились еще ночью, однако будить «товарища полковника» не решились. Нет, нужно будет все-таки разобраться с тем нагревателем…
До самого вечера ехали, то ускоряясь на долгих перегонах, то замедляя ход, когда миновали крупные станции и небольшие полустанки. А вот ближе к вечеру, когда, согласно заверениям паровозной бригады, ехать оставалось совсем ничего: «нормально идем, тарщ полковник, ежели немчура не налетит да путя не побьет, часа через четыре прибудем», они таки нарвались. Недаром у Бата перед этим противно заныла старая рана, полученная еще в Африке, – верный, мать его, признак приближающегося локального песца. Неоднократно проверено, к сожалению.
Поезд как раз подходил к какой-то станции, плавно сбрасывая ход: в окно полковник видел приземистые пакгаузы, замерший на запасном пути ремонтный поезд, колонку для заправки паровозных котлов и прочую станционную инфраструктуру. Промелькнула мимо накрытая маскировочными сетями трехорудийная зенитная батарея, тянущая в небо тонкие хоботки увенчанных раструбами пламегасителей стволов. Потянулись теплушки стоящего на параллельном пути эшелона. Похоже, будет остановка. Хуже это или лучше, если его предчувствие оправдается? А вот хрен его знает… Станцию, насколько он успел заметить, уже бомбили: вон и наспех засыпанные воронки, и сваленные в кучу покореженные рельсы, и пара разрушенных зданий с проваленными крышами и черными языками копоти над пустыми оконными проемами, и остовы сгоревших вагонов, которые отчего-то так и не убрали с путей…
Поколебавшись, Владимир Петрович буркнул валявшемуся на полке Карикову, сосредоточенно изучавшему «Краткий справочник по военным радиостанциям (для начальника связи полка)», изданный под грифом «ДСП» на кафедре радиотехники Военной электротехнической академии связи им. С. М. Буденного, в которой он и учился спустя много лет. Для этого же времени справочник считался самым новым, поскольку издан был в Ленинграде в сорок первом году.
– Обувайся, живо. И шмотки наши под рукой держи.
– Чего? – удивленно переспросил Очкарик. – Батон… простите, тарщ полковник, а чего случилось?
– Пока ничего. Но произойдет, задницей чую.
Повторять не пришлось. Борис достаточно долго плотно общался с Батом, чтобы знать: предчувствие бывшего шефа обманывает редко, практически никогда. Торопливо отложив книгу, он сел и принялся не слишком умело наматывать портянки. Вот же салага, в курсантах ведь точно с сапог начинал, ан нет: разучился…
– Прорыв?
– Товарищ лейтенант, включай мозги, говорят, полезно. Сейчас середина июля, какие могут быть прорывы на этом направлении, мы ведь в Питер едем! Ну то есть в Ленинград. Тут ехать-то всего ничего осталось, сейчас нас даже «лаптежники» вполне могут достать, не говоря уже о чем-то более дальнобойном.
– Понял. – Кариков наконец справился с сапогами и сейчас надевал портупею.
– Обулся? Тогда держи по́ртфель, отвечаешь головой, – с ударением на первом слоге буркнул Владимир Петрович, кивая на вместилище драгоценных чертежей и прочей документации. – И букварь свой радиотехнический не забудь, под роспись получал. А я схожу танкистов с товарищами особистами предупрежу.
Однако предупредить товарищей он не успел: только взялся за ручку, как поезд резко затормозил и Бат едва не вынес плечом хлипкую дверь. Судорожной дрожью грохотнули вдоль всего состава сцепки, тревожно засвистел паровоз. Рывок, другой – и эшелон окончательно остановился. Выскочивший в коридор Батоныч чуть не столкнулся с одним из сержантов ГБ:
– Воздух, товарищ полковник! Всем из вагона!
– Вашу мать! – лаконично прокомментировал происходящее Бат. – Боря, живо наружу! Сейчас нас немножко бомбить будут!
Из соседнего купе вывернулся мамлей Гаврилов. Почему-то с пистолетом в руке.
– Тарщ полковник, наружу бежать нужно! Авианалет!
– А я, по-твоему, что делаю? Бабу, блин, тискаю? – ухватив танкиста за плечо, Владимир Петрович придал ему ускорение в сторону тамбура. – Баранов где?
– Туточки я, – шумно выдохнул мехвод, следом за Степаном вываливаясь в узкий коридор. На плече старшины висели оба вещмешка, его собственный и Гаврилова. – Бегите первыми, я следом.
«Вот молодец, какой мужик хозяйственный», – мельком умилился Батоныч, выскакивая в тамбур. Дверь уже была распахнута, возле ступеней застыл бледный от волнения лейтенант Патрушев с автоматом.
– Товарищ полковник, я обязан обеспечить…
– Так обеспечивай! Вон туда беги, дурень, под деревья! Подальше от поезда! – заорал Бат, заслышав знакомый по прошлому разу приближающийся гул авиационных моторов. И заодно подумал, что, если сейчас в него снова бомбой попадут, он будет крайне недоволен. Категорически недоволен! Поскольку возвращаться в будущее пока не планирует от слова «совсем». Вот только на своем месте оказался, спустя столько лет снова нужным делом занялся – и что, снова «перезагрузка»?! Ну уж нет, хрен вам на все рыло! Виталика он тут одного не оставит! И товарища Сталина тоже!
Пока бежал, бросил вверх короткий взгляд. Пикирующие бомбардировщики, насколько успел сосчитать, полная эскадрилья, заходили со стороны клонящегося к закату солнца. Грамотно придумали, суки, когда начнут пикировать, зенитчикам будет сложнее стрелять. Сейчас самолеты еще казались крохотными и оттого безопасными, но Батоныч прекрасно знал, что это ненадолго. Да, в горизонтальном полете «Ю-87» достаточно медлителен и не может похвастаться особой маневренностью. Зато в пикировании да под сумасшедшим углом атаки градусов в восемьдесят…
Когда бежать до деревьев, окружавших одноэтажное здание местного вокзала (ну или какой цели оно тут служит? Какая-нибудь станционная управа?), оставалось считаные метры, «восемьдесят седьмые» слаженно перестроились. Врубив заунывные сирены, головная пара кувыркнулась с четырехкилометровой высоты, разгоняясь в пикировании до максимальной скорости. И одновременно заработали зенитки: откуда-то справа и слева узнаваемо застукали, отстреливая пятизарядные кассеты, скорострельные 37-мм автоматы «61-К». Ага, так станцию даже не одна батарея прикрывает? Это радует…
Пятная рассветный небосвод, вспухли уродливые кляксы разрывов. Спустя несколько секунд со стороны эшелона заработала их собственная ПВО, установленные на платформах счетверенные «Максимы» на зенитных станках и крупнокалиберные «Дегтяревы–Шпагины». И станция, и эшелон могли за себя постоять. Вот только попасть в стремительно несущийся к земле самолет невероятно сложно. Самое верное – подловить «лаптежник» после сброса бомб, во время выхода из пике и выравнивания, когда самолет теряет в скорости и оттого наиболее беззащитен. И наводчики зенитных орудий, похоже, об этом прекрасно знали, стреляя с упреждением.
