– Граждане! – крикнул Шурка так громко, что стоявшая перед трибуной толпа вмиг притихла. – Поздравляю вас с открытием нового водопоя!
– Ура!! – с чувством закричали ослы и верблюды.
– Через двадцать три дня, – продолжил Шурка, – башня наполнится до краёв. Как только это произойдёт, вы должны открыть кран, чтобы вода всё время лилась по канавке в озерце.
– Зачем напрасно воду расходовать? – спросил молодой осёл, который стоял ближе других к трибуне. – Можно ведь сэкономить и кран открывать только тогда, когда кому-нибудь захочется пить.
– Если не выпускать столько же воды, сколько втекает в башню, то вода польётся через край, – показал наверх Шурка.
Затем слово взял старец Иоанн.
– Спасибо, друзья мои, за помощь! – запел он. – Отныне это сооружение будет называться Холодной Башней имени Шурки Захарьева и его друга Лерки Стопочкина! А в знак благодарности просим принять памятные подарки!
Тут каждому из друзей вручили компас, объёмистую фляжку с водой и панамку с дырками для ушей.
– Если вы случайно заблудитесь в нашей пустыне, – склонил голову старец, – то эти подарки помогут вам выжить.
За Иоанном на трибуну взобрался один из аксакалов нижнего города. Но не успел старик-верблюд рта открыть, как к трибуне через толпу пробился взмыленный ослик.
– Братцы!! – кричал он неистово. – Братцы, помогите! На верхний город крокодилы напали!
– Как напали?! – ахнуло разом всё городское общество. – Как посмели?!
– Не отдадим отчизну на погибель врагу! – зычно призвал Иоанн и заскакал вверх по улице. – За мной, братья мои!
Все ринулись вслед за ним. Через минуту на площадке перед башней не осталось никого. Только растерянные мальчишки стояли на трибуне.
– Никакие это не крокодилы, – заключил сердито Шурка. – Это инопланетяне. Сразу напали в виде собак на крокодилов, а теперь в виде крокодилов напали на ослов.
– Это Фу-Фью со своей группой захвата, – согласился Лера. – Больше некому. Надо бежать отсюда.
– Куда? – с тоской посмотрел Шурка на бесконечную череду песчаных барханов.
– В пустыню! – решительно махнул рукой Лера. – Вода у нас есть, компасы тоже. Пойдём по азимуту
[51] и к берегу океана выйдем.
Смертельная пустыня
Выверив по компасу направление, друзья пошли строго на юг. Путешествовать по пустыне было чрезвычайно сложно. Приходилось бесконечно долго то взбираться на барханы, то спускаться с них. Ноги постоянно увязали в сыпучем песке.
Песок был до того горячий, что жёг пятки, пропекая толстые подошвы ботинок. А сверху невыносимо жарило солнце. Мальчишкам вскоре стало казаться, что они жалкие карасики, выброшенные на раскалённую сковороду. Несмотря на все трудности, Шурка с Лерой не теряли присутствия духа. Шли без привалов. Останавливались только для того, чтобы сделать из фляжек глоток-другой воды. Так они преодолели километров пятнадцать, затем произошло непредвиденное.
– А что будем делать, когда ночь настанет? – спросил Лера, взбираясь на гребень очередного бархана.
Шурка, который шёл следом, не ответил. Лера обернулся и с изумлением обнаружил, что друг исчез.
– Шурик, ты где?
Неожиданно из-за соседнего бархана выплыл здоровущий кашалот
[52]. Лера в страхе попятился. А кашалот открыл свою громадную пасть и…
– Мама! – сказал он, указывая плавником вдаль.
Лера присмотрелся и различил стремительно скользящее по воздуху существо. Существо походило на рыбу. Правда, нос этой рыбы напоминал стальное долото, а глаза были какими-то совсем не рыбьими. Когда существо приблизилось почти вплотную, видение задрожало и исчезло. Лера потёр глаза – вокруг по-прежнему плавилась в солнечном мареве безмолвная пустыня.
– Шурик! – закричал тогда он в отчаянье. – Захарьев!
И вдруг заметил его у подножия бархана. Шурка, видимо, потерял равновесие, упал и скатился по склону далеко вниз.
Сбежав по песчаному откосу, Лера увидел, что друг лежит на спине и смотрит в небо. Ни слова не говоря, он лёг рядом. Глянул ввысь, и тоска его охватила невероятная. На небе – ни облачка. Лера вдруг понял, что если сейчас что-нибудь не предпринять, то они просто умрут.
– Шурик, – попросил тогда он, – переделай нас в дромадеров. – Может, не так пить будет хотеться.
– Зачем? – пожал плечами Шурка. – Сейчас город будет.
Приподнялся на локте и показал в сторону: – Смотри.
Лера посмотрел и ничего не увидел. Впереди высились лишь песчаные барханы, обжигаемые беспощадным солнцем.
– Видишь, – продолжал Шурка, – дома высокие, как у нас в Кладочках. А там парк, как наш, и пруд.
– Гд е ты такое увидел? – удивлённо посмотрел на друга Лера и вдруг понял, что Шурка бредит.
Захарьев опять упал на песок. Закрыл глаза и стал шептать потрескавшимися губами о прохладной воде, о тенистом парке. «Ещё немного, и мне тоже станет плохо», – испугался Лера. И действительно, очень скоро в голове его помутилось и ему сделалось по-настоящему дурно. Какие-то белые пятна заходили в полутёмных комнатах. Понимая, что теряет сознание, Лера, как утопающий хватается за соломинку, отчаянно захотел стать выносливым, как верблюд, и стремительным, как белка. В следующий миг он без чувств упал на раскалённый песок.
Мурзиков Причал
Очнулся Лера от тихого говора.
– Своими размерами и шелковистой шерстью он напоминает большую плюшевую игрушку, – говорил мужской голос. – Очень похоже на породу Регдолл из Калифорнии.
– Редголл? Что это значит? – спросил другой, более женственный, голос.
– С английского так и переводится – тряпичная кукла. А вот широкие уши, как у летучей мыши, это верный признак Корнуэлльской или Девонширской породы Рекс. И смотрите-смотрите, он, как собака, машет хвостом. Это умеют делать только рексы немецкой линии, но никак не английской. Кисточки на его ушах напоминают Египетскую мау. А лапы с мощными когтями – Норвежскую лесную кошку. Вдобавок его лапы, подобно кошкам породы Бурмилла, окрашены в чёрный цвет.
– Извините, – возразил женский голос. – Но у Бурмилл есть белые носочки, а у этого нет. Зато на мордочке чёрные очки.
– М-да, – протянул мужской голос в задумчивости. – Меня смущает окрас хвоста, похожий на хвост енота-полоскуна
[53]. Такого я не встречал.
