Сотрудники управления «С» Представительства КГБ СССР в Кабуле. 1982 год
– Витя, дорогой, уточни у руководства. Тебе нельзя там находиться, – пытался убедить своего товарища Владимир. – Твой спецназ завтра перейдет на сторону духов. Ты понимаешь, чем это для тебя может закончиться?
Виктор все понимал.
– Я такого приказа не получал. Тема закрыта, – обрубил он.
…Его и переводчика долго и изощренно пытали. В этом деле духи были мастера. Затем обоим отрезали головы и, упаковав истерзанные тела в мешки, выбросили в придорожную пыль на трассе Кабул – Мазари-Шариф, недалеко от советского блокпоста.
У Колесникова осталась молодая жена на восьмом месяце беременности. О произошедшей трагедии ей не сказали, а быстренько отправили в Союз, сославшись на то, что Виктор якобы срочно убыл в долгосрочную командировку в приграничный с Пакистаном район. О смерти мужа она узнала только после рождения ребенка. Все это время его тело находилось в морге военного госпиталя. И только спустя два с половиной месяца его отправили на Родину. На аэродроме вместе с другими его провожал и Гарькавый.
Тяжелая туша Ан-12, которому предстояло забрать «груз-200», увесисто опустилась на серую бетонку взлетно-посадочной полосы, зарулила на стоянку и открыла створки грузового отсека. Щурясь от слепящего афганского солнца, из отворившегося проема выпрыгнул солдат в ушитой, с иголочки форме.
– Дембелек, – подумал Гарькавый, глядя на него.
Было заметно, что он чем-то явно взволнован. Увидев группу, провожавшую Колесникова, солдат поспешил от самолета по направлению к ним.
– Братишки, помогите моих ребят из самолета выгрузить. А потом мы вашего загрузим.
В салоне стоял сладковато-приторный трупный запах. Запах смерти, запах войны. На полу стояло семь медицинских носилок, на которых, укрытое от глаз грязными плащ-палатками, находилось то, что осталось от наших ребят.
– Вишь, как дело обернулось. Месяц до дембеля не дотянули. Всего какой-то гребаный месяц… – словно оправдываясь, причитал сопровождавший их боец. – Это их так под Гератом посекло… Э-э-эх, чего там.
Гарькавый вместе со всеми помогал выносить страшный груз. На носилках, которые он нес вместе с одним нашим советником, из под окровавленной плащ-палатки торчала мертвая нога, обутая в солдатский сапог, которая при каждом шаге пинала Владимира в бедро, словно подгоняя поскорее закончить мытарства своего хозяина.
Наконец все было закончено. Цинковый гроб с Виктором загрузили в грузовой отсек. Солдат, поблагодарив всех за помощь, залез следом. Вскоре экипаж самолета в светло-голубой форме занял свое место в кабине, и «Аннушка», загудев турбинами, медленно начала набирать разбег.
Гарькавый долго следил за удаляющейся точкой «черного тюльпана». На душе скребли кошки. Он так и не смог себе простить, что не нашел тогда нужных слов, не настоял, не убедил, сам не вышел на командование Колесникова, не разъяснил им реальную степень опасности.
«Я такого приказа не получал…» – звучали в ушах его слова.
А ведь должен был получить. Должен! Кто теперь ответит, почему? С кого спросить?
Он был настоящим Офицером. Настоящим. До мозга костей. Офицером он и ушел от нас в туманную безграничную даль, именуемую поэтами Вечностью.
Будни полковника Виктора Шейко-Кошубы
– Рабочий день у нас с семи утра и до двадцати двух часов, – сурово сказал начальник особого отдела 40-й армии генерал-майор Михаил Овсеенко вновь прибывшему на должность начальника особого отдела 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии офицеру. – Но учитывая, что вы только что прилетели из Союза и еще довольно свежи, для вас он будет начинаться на час раньше, а заканчиваться, соответственно, на час позже. Времени на раскачку нет. На прием дел даю три дня. И еще три на вхождение в обстановку. Через неделю спрос будет такой, как будто отработали здесь несколько лет. Если не имеете вопросов – изучайте документы, знакомьтесь с обстановкой.
Овсеенко ни с кем и никогда особо не церемонился: крут, требователен, профессионален. Но этим полковника Кошубу было не напугать. Он сам относился к той когорте руководителей, для кого дело было превыше всего, и характера ему было не занимать. «Сработаемся», – подумал он, выходя из кабинета.
…День для Кошубы тянулся мучительно долго. Документы изучались с большим трудом. Голова налилась тяжелым свинцом, веки то и дело самым предательским образом норовили закрыться, мысли путались.
Сказывались предшествующие трое суток без сна, проведенные в Ташкенте, где проходил завершающий этап подготовки перед вылетом в Кабул. Днем знакомился с документами и обстановкой, проходил последние инструктажи. Ночами же, не смыкая глаз, изнывал от непривычной и потому особенно мучительной духоты: кондиционеры в гостиничных номерах считались излишней роскошью. И это несмотря на то, что за окном было сорок пять градусов выше нуля. В отчаянии Кошуба даже открывал двери холодильника, но толку от этого ноу-хау было мало. Потому в первую на афганской земле ночь, едва добравшись до постели, он моментально провалился в сон.
Афган захватил полковника Виктора Кошубу еще задолго до того, как в июле 86-го громоздкие колеса Ил-76 ударились о раскаленную бетонку кабульского аэропорта. В глубине души ему всегда хотелось проверить себя на прочность в реальных боевых условиях.
Вот и Кабул. Выгоревшая форма. Выгоревшее небо. Вооруженные люди. Суета. Все здесь было Кошубе близко по духу, соответствовало внутреннему настроению, вызывало интерес. Он сразу и целиком принял новую окружавшую его реальность. Принял, не задумываясь ни об опасностях, ни о трудностях, ни о том, что может навсегда остаться в этой чужой, пропитанной толстым слоем мукообразной пыли стране.
Был еще один момент, который не мог оставить Кошубу равнодушным. За годы службы в органах военной контрразведки ему приходилось осуществлять оперативное обеспечение частей и подразделений различных родов войск: мотострелков, артиллерии, авиации, танковых и ракетных войск. Но ближе всего по духу ему были десантники. Крылатая пехота! Сила, кураж, напор! Лихие и отчаянные люди, прямо с небес врывающиеся в самое пекло боя!..
Любовь эта была давняя, с самого детства. Не случайно в 16 лет Виктор уже имел в своем активе два парашютных прыжка с самолета Ан-2. В зрелые годы, будучи уже сотрудником военной контрразведки, он вплотную приблизился к своей давней мечте, отслужив четыре года в воздушно-десантной дивизии. Это были самые незабываемо яркие дни его доафганской жизни! И вновь, к большому удовольствию Кошубы, ему выпала возможность окунуться в эту неповторимую атмосферу…
Особый отдел 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии был довольно большим. Поначалу он насчитывал 19 человек. Затем приехало еще четверо. Знакомство с сотрудниками прошло по-будничному просто.
