Все проходило сухо, лаконично, без особых церемоний и лишних эмоций.
– Капитан Минько – провинция Кундуз, – услышал Иван маршрут своего следования. Почему-то на ум пришла услышанная на страноведении афганская пословица: «Хочешь помереть – езжай в Кундуз». Место, прямо скажем, было не курортное. Лето жаркое – до плюс пятидесяти. Зима холодная, снежная и морозная. Подобные просветления памяти оптимизма не прибавили. «Да ведь я же сюда не на отдых, а работать, – подумал он, отгоняя от себя дурные мысли. – Да и не навсегда, а только на время. А все эти неудобства были преодолимы и поправимы». Ускоренный сеанс психологической самоподготовки сбил накатившую было тоску, не оставив для уныния повода. Да и времени на хандру особо не было. Впереди ждала новая, еще не распробованная на вкус, но манившая своей новизной работа.
– Вся территория Афганистана была разделена на зоны. В каждую зону входило несколько провинций. Каждой зоне присваивался порядковый номер и обозначался центр. Во главе стоял зональный руководитель Представительства КГБ СССР, на которого приказом Андропова замыкался весь советнический аппарат, находившийся в провинциях, начиная с партийных, комсомольских, сельскохозяйственных советников и заканчивая военными советниками, советниками царандоя и представителями ГРУ.
Кундуз, куда отправили Минько, был зональным центром, в который помимо одноименной с ним провинции входили еще провинции Тахар и Файзабад.
До Кундуза Минько летел самолетом. Кундуз – небольшой, среднего пошиба, провинциальный городишко, расположенный километрах в семидесяти от таджикской границы. Грязные пыльные улицы окаймляли облупленные глиняные мазанки, а самым высотным зданием была местная двухэтажная фабрика.
Население города было пестро и разнообразно. Почти как в Ноевом ковчеге: «всякой твари по паре». В дукане на центральной площади постоянно рассиживали за пиалами чая душманы. Хочешь – присоединяйся, хочешь – проходи мимо. Неподалеку дислоцировалась 201-я мотострелковая дивизия, рядом находились база «каскадеров» и зональный оперативный отдел, офицером связи которого и предстояло стать новоприбывшему капитану.
По прилете его разместили в довольно просторной, но уже достаточно обветшалой и обнесенной таким же невзрачным забором глиняной сакле. Удобства здесь отсутствовали напрочь, зато в обиходе сооружение гордо именовалось виллой, что мало способствовало улучшению бытового комфорта, зато радовало слух и проливало бальзам на уставшую от войны душу. Как потом выяснилось, «виллу», в довершение ко всему, регулярно обстреливали духи. Подобное внимание со стороны душманского воинства было вполне объяснимо. Помимо девяти человек зональной опергруппы, что само по себе было для них лакомой приманкой, здесь еще квартировали и «каскадеры» – бойцы группы «Каскад-2».
Быстренько бросив вещи в выделенных «апартаментах», капитан поспешил предстать пред ясные очи зонального руководителя полковника Павлова, который сразу же очертил круг решаемых задач. В основном все сводилось к созданию в Кундузе работоспособных и действенных органов контрразведки по образу и подобию советских областных управлений КГБ. К приезду Минько начальником кундузского Управления ХАД был уже назначен майор Дали, случайный, далекий от работы в органах госбезопасности человек. Подобным образом подобрали и начальников отделов.
Сотрудники представительства КГБ в ДРА. Провинция Кундуз, 1982 г.
Обучение сотрудников афганской госбезопасности проходило на практике. Лекций и конспектов никто не писал. Если появлялась возможность завербовать члена бандформирования, то вербовочные подходы осуществляли в большинстве случаев вместе. Вместе и вербовали. Правда, сам процесс вербовки осуществляли в основном советские оперативники, а афганцы, как правило, выступали в роли безмолвных статистов. Шурави вели переговоры, а хадовцы смотрели и слушали. Для того чтобы склонить к сотрудничеству малограмотных дехкан, которые составляли основную массу душманского движения, надо было немало потрудиться. У каждого из них была своя тропа в бандитские лагеря. Кто-то приходил сюда за длинным рублем, желая прокормить семью, кто-то в стремлении отомстить за гибель во время БШУ всех родных и близких ему людей. С первыми договориться было проще. Правда, идеологические аргументы здесь оказывались малопонятны и неубедительны. Давить на то, что где-то в необозримом будущем их ждет райская жизнь в колхозе, было занятием малоперспективным. Потому приходилось искать более весомые аргументы. Мешок муки был куда более убедительным доводом в пользу сотрудничества.
Лидер одной из договорных банд – Баритшах. Провинция Кундуз, 1982 г.
– Американцы в этом вопросе нас значительно обскакали. В то время, когда мы старались донести до них все плюсы социалистической жизни, они более успешно убеждали в обратном с помощью пачек свежеотпечатанных купюр. Этот довод был абсолютно беспроигрышным. Несмотря на то что на содержание всего государственного аппарата Афганистана, армии, ХАДа, царандоя Советский Союз затрачивал несколько миллионов долларов в день(!), нам на «покупку» агентов и создание агентурного аппарата денег практически не выделяли. В лучшем случае для этих целей приходилось рассчитывать на продукты питания и медикаменты.
Странное дело, но те афганцы, кто служил в народной армии, воинами были, прямо скажу, никудышными. Те же, кто находился в бандах, воевали отменно. И это, как мне кажется, в большинстве своем зависело от того, что первые, в отличие от вторых, так до конца и не смогли понять, за что они конкретно воюют. Отчасти проблема заключалась в том, что всевозможные агитаторы за новую власть так и не смогли найти веских доводов, чем же эта власть для них хороша. А может, этих доводов не существовало вообще.
В 82-м году банды потихоньку начали склоняться к сотрудничеству как с шурави, так и с представителями народной власти. Как-то в Чахар-Дара Минько вышел на Назима – главаря местной небольшой, сабель под тридцать, банды. Он был старым другом одного хадовца, но лихолетье великой смуты разбросало их по разные стороны баррикад. Оставить без внимания возможность привлечь к сотрудничеству достаточно авторитетного в этом районе лидера было нельзя. Тем более что он сам начал проявлять инициативу и выказывать неподдельный интерес. После предварительных переговоров Минько вместе с товарищем Назима отправился на встречу.
К удивлению Ивана, Назим оказался довольно продвинутым собеседником. Он был в курсе октябрьской революции в России, с симпатией относился и к вождю мирового пролетариата Ленину. Подобная информированность на фоне тотальной безграмотности и средневековой отсталости впечатляла еще и оттого, что Назим не был обременен образованием и до недавнего времени влачил судьбу бедного слуги. Зато он обладал глубокой природной мудростью и живой пытливостью ума.
Одна из договорных банд
