Олесия снова выругалась.
Ничего… Ничего… Все скоро встанет на свои места.
Может, и она вернется. Та Ведьма, что славилась беспринципностью и наглостью.
– …четыре, пять. Скоро я пойду искать…
Да на здоровье! Ищи!
Ведьма прикрыла глаза и негромко, едва размыкая губы, произнесла заклятие невидимости. Обломись, рогатый! Или ты решил, что раз воспользовался услугами неизвестного Ведьмака, то можешь считать себя победителем! Милый, милый… Ты, видимо, забыл, кто пред тобой. Хотя нет, не забыл. Ты и не знал. Тебя ведь никогда не интересовало ничего, кроме моего тела. Вот и получай.
Окутав себя туманом, Олесия решительно свернула влево и пошла, более не оглядываясь и не всматриваясь. Лабиринт, может, и предназначен, чтобы загнать ее и сдаться прежде времени. Но и она не лыком шита.
Те, кто хотя бы раз ходили по лабиринту, оставляли след.
След, который выведет ее к выходу.
…То, что первым увидела Олесия, заставило ее содрогнуться. Дух распятого некроманта. Изляр, что, построил лабиринт на месте пыточной? У высшего демона проблемы с территорией, места не хватает? Дальше было хуже. Люди, змеи, демоны, колдуны… Хорошая коллекция, ничего не скажешь!
И лишь пройдя не меньше километра, Олесия поняла, в чем дело. До нее, мать твою, дошло! Духи умерших фиксировали ее появление! Даже невидимое! Вот она вляпалась! Неуспокоенные души тянулись к живому, их аура начинала сиять чуть ярче, отчетливо обозначая ее невидимое присутствие.
Проклятие!
По самоуверенности Олесии хлестко прошлись. Так ей и надо! Возомнила о себе черт-те что! Расслабилась! Забыла, что Изляр высший демон и без ловушек не обойдется?
Олесия зашипела разгневанной кошкой и взмахом убрала вокруг себя туман.
После чего побежала.
И сразу же услышала довольный смех Изляра, раздавшийся где-то рядом.
Этот ублюдок никогда не терял ее из вида! Шел за ней по пятам!
Уловка Изляра добавила уверенности в правильности выбранного пути. Вот не получит он ее! Не получит, и точка!
Два вампира преградили путь. Возникли из ниоткуда. Олесия оскалилась и зло выпалила:
– Пошли прочь! – после чего применила еще одно заклятие.
Изляр не мелочился в выборе шпионов.
Вампиры оскалили пасти, но с дороги ушли. Скованные заклятием крови, они выполняли четкие приказы господина.
За спиной Олесии раздался оповещающий рык.
Вампиры на службе демона. Неплохо устроился!
Олесия ускорила темп. Бежать! Бежать! Она будет не она, если не нащупает лазейку в лабиринте. Она не сомневалась – выход из лабиринта вел прямиком в покои Изляра. Поэтому надо искать брешь в магической защите!
…Откуда появился ОН – она не поняла.
Не успела среагировать и на сильную руку, схватившую ее за предплечье.
Олесию с силой дернули на себя, и она провалилась в портал, не успев понять, что происходит.
Сопротивляться и вырываться Олесия не стала. Кто бы ни был ее нечаянный спаситель, он был лучше Изляра. В данной ситуации, конечно.
Отчего-то сердце сделало кульбит, когда Олесию прижали к крепкому мужскому телу. Такому мощному. С рельефной мускулатурой. Такому сильному. С уже знакомым запахом.
Олесия зажмурила глаза, точно неопытная девчонка. Не поверила, усомнилась, поддалась надежде. Все чувства обрушились разом. И за те жалкие секунды, что они провели в портале, она успела испытать весь спектр «розовых» эмоций, которые давно запретила себе испытывать. Она – Ведьма! Хитрая, коварная, лживая. Жаждущая власти и бессмертия. Не верящая в добро и…любовь?
Перенос был недолгим, и, когда Олесия почувствовала твердую почву под ногами, сразу же распахнула глаза и огляделась по сторонам. Точнее – ее хищный взгляд был устремлен в одну сторону. Прямо.
Туда, где с насмешливой улыбкой на лице, покрытом трехдневной щетиной, стоял Аркадий.
– Ты… – она хотела выругаться. Нападение – лучший способ защиты, прописная истина. Но слова застряли в горле.
– Я.
Одно слово. Всего одно.
И улыбка, медленно сходящая с лица.
И взгляд, становящийся серьезным.
Кто из них сделал первый шаг – неизвестно. Кто-то сделал – и это было самым главным.
Они вцепились друг в друга, как два изголодавшихся хищника. Открылись разом. Набросились, не желая отступать. Отринули то, что было ранее. Забыли об окружающем.
Только он.
Только она.
Их губы слились в поцелуе, наполненном первобытным вожделением. Вожделением столь страстным, что оно готово было поглотить все, что вставало у него на пути. Смести к чертям собачьим любые преграды. Заявить о своем существовании и поглотить вокруг себя все пространство.
Они целовались с такой отчаянной силой, что не замечали, как руки впились в тела друг друга. Впились с одной-единственной целью – освободить другого от одежды. На Аркадии было ее слишком много, руки Олесии кое-как стащили с него куртку, девушка рычала ему в губы, проклиная привычку мужчины экипироваться по полной.
У Аркадия дела обстояли куда как проще. Раз – и в неизвестное направление полетел лиф, освободив тяжелые груди, соски на которых мгновенно отреагировали на прохладный воздух комнаты.
О да! Чуть позже он уделит им больше внимания. Сейчас же…
Сейчас требовалось утолить жажду. Жажду сильную. Не подконтрольную.
Если бы рядом с ними взорвалась бомба или открылась стрельба – ни он, ни она не обратили внимания.
Добраться друг до друга.
Почувствовать вкус друг друга. Вот что им требовалось.
Мужские губы властно накрыли сосок, втянув его в себя, а руки двинулись далее, беспощадно превращая в лохмотья прозрачные шаровары.
– Дай я! – прорычала Олесия, отталкивая мужчину.
Она стояла перед ним голая. Вместе с шароварами он разорвал и трусики. А сам был по-прежнему одет.
Ее руки ловко справились с поставленной задачей. За курткой на пол полетела рубашка, с громким звуком ударилась о пол металлическая пряжка на ремне, к ним присоединились и кожаные штаны.
Аркадий сцепил зубы, позволяя себя раздевать.
Этой женщине он готов был позволить все.
И его решение было верным.
Олесия, стаскивая с него брюки, присела на корточки, демонстративно разведя колени, позволяя увидеть лоно, истощающее любовный сок. Она будет рада принять его. Сначала же…
Лицо Олесии находилось напротив эрегированного члена – налитого кровью, с проступающими венками, с солоноватой каплей на розовой головке. Искушение слизнуть каплю оказалось очень велико. А зачем противиться тому, чего хочется?
