– Тяни его на себя, – велела ей Нюрка. – Мы будем его снизу подталкивать, а ты тяни изо всех сил!
Катя вцепилась во что-то холодное и потянула.
– Черт! – послышался сдавленный голос Вована. – Тяжелый какой! Ты, Катюшка, хотя тоже бомба, но все-таки легче Андрюхи была!
Так это они Андрея тянут! А что же тогда он такой холодный?
– Он умер!
– Типун тебе на язык! – немедленно отреагировала Нюрка. – Живой он! Сердце бьется, я проверяла. Иначе чего бы мы с Вованом стали надрываться? Если все равно жмур, пускай бы здесь и валялся.
Катя онемела от таких слов, но исправно тащила и тянула холодную конечность Андрея на себя. Как ни мало сочувствия было в словах Нюрки, они все же малость успокоили Катюшу. Действительно, такая личность, как эта Нюрка, лишний раз не стала бы напрягаться. Наконец они все выбрались наружу, где после энергичных реанимационных мероприятий, проведенных подручными средствами, Андрей тоже пришел в себя. Когда он понял, что их с Катюшей спасителями оказались Вован с Нюркой, то в порыве чувств обнял их с такой силой, что даже плотный Вован как-то поуменьшился в объеме, а тощая Нюрка так та и вовсе сплющилась.
– Долго мы пролежали?
– Не очень. Часика полтора будет. Пока мы вас в подземелье сыскали.
– А что это за место такое?
– Погреба.
– Чего?
– Погреба. Раньше здесь жители Олеховщины держали вскладчину выращенный урожай картошки, капусты и других овощей. Тот, что потом продавали, а деньги на общественные нужды пускали. Теперь-то, ясное дело, ничего в этом помещении не хранят. А раньше много всякого добра хранили.
– А… а как мы здесь очутились?
– Ты что, совсем ничего не помнишь?
– Нет.
Последовала короткая пауза, после чего Нюрка сказала:
– Вас тетенька с братиками сюда определила.
– А я тебе давно говорил, нельзя тетеньке твоей доверять! – закричал Вован. – У меня на такие дела нюх! Очень уж она сладкая была.
И он, скорчив умильную гримасу, начал очень похоже подражать голосу матушки Анны:
– «Ребятки, хорошие мои, умнички, что приехали тетеньку проведать». Разве так нормальные люди разговаривают? Прямо слушать тошно, как заливалась, а глаза у самой все время злые. Так и зыркает, так и зыркает. Я тебе, Нюрка, говорил, что тетка себе на уме, а ты все свое – «тетенька добрая, тетенька мне машину подарила». А я сразу смекнул, не к добру такая ее доброта. Но тебе, Нюрка, разве что втолкуешь? Знай свое долбишь: тетенька верующая, тетенька не пьет. Вот тебе и верующая и не пьет. Да лучше бы мы кому из твоих алкашей доверились.
– Молчи! – шикнула на него Нюрка. – Можно подумать, тетеньке мы особо нужны были. Тетенька и сама все лучше нас с тобой знала. Думаешь, чего иначе она в этих местах бы поселилась? Зачем к Андрею на хутор работать устроилась, в доверие к нему втерлась, мужиков своих к работе определила?
– Зачем?
– Она давно уже прикидывала, как бы ей хутор под свою власть забрать. Если бы они золото не добыли, то хутором бы завладели сто процентов.
– Это как?
– Андрей, ты же одинокий. Ни жены у тебя, ни родни. Понимаешь? Пропал бы случайно такой человек, кто бы его хватился?
– Работники, – предположила Катя.
– Много вы понимаете, – фыркнула Нюрка. – Работники – они чужие люди, оно им надо – шум поднимать? Тетенька бы с кем надо, с тем поговорила. Кого можно запугать, тех запугала. А кого надо, так и подкупила. Она еще та политеса. Андрей тетеньке доверял, она этим бы и воспользовалась.
На щеках у Андрея заходили желваки.
– Это она тебе сама рассказала? – спросил он у Нюрки.
– Как же! Станет тетенька со мной делиться своими планами. Это я подслушала, как она с мужем и сыновьями разговаривает.
– Ладно, а где сейчас эта особа?
– Дома. Вещи пакуют.
– Зачем?
– Тетенька опасное время подальше переждать хочет. А как все уляжется, вернется. И еще, хотя они считают, что от вас избавились, но все равно, самое ценное перевезти подальше собираются. Если обыск или задержат кого из них, чтобы добро в руки властей не попало. Тетенька этого пуще всего боится. Помнит, как семью раскулачивали.
– Помнит?
– Генетической памятью. И бабка еще рассказывала. Они тогда в самом деле много всякого добра лишились. Тетенька повторения такого сценария для себя не хочет.
– Тем более что теперь ей есть что терять.
– Да уж, – хмыкнула Нюрка. – Награбили они с братиками у вас довольно.
– Я сейчас про золото говорю.
– Это само собой. Но и без этого тетенька богачка. Она в нашей семье самая богатая. Мои родичи даже поговаривали, что ее бабке золото у старика все-таки удалось вырвать. Мол, иначе откуда деньги у Анны? Только это враки. Деньги тетенька сама раздобыла.
Кате надоело слушать про преступницу, и она спросила:
– А как вы узнали, где нас искать?
– Мы за домом следили.
– Вы же нас кинули с этим золотом. Вот мы за вами и следили. Вдруг перепрятать чугунок захотите?
– А спасли зачем?
– Хотим, чтобы вы нам помогли у тетеньки ее добычу отнять.
Вот в чем была причина благородного поступка Вована и Нюрки. Понятно. Но с другой стороны, такая откровенность – это было даже хорошо. Вздумай эти двое сказать, что спасли друзей из чистого альтруизма, Андрей с Катей неизбежно насторожились. А так у Нюрки с Вованом был к Катюше с Андреем личный интерес, а значит, все было в порядке.
– Самим нам с братиками не справиться. А вчетвером, если на них навалимся, все-таки шансы есть.
Катюша вспомнила могучие плечи Мити, широченные, словно лопаты ладони его брата Степана, и поежилась. Что-то не верилось ей в то, что их компания потянет против банды матушки Анны. К примеру, сама Катюша не сумеет одолеть даже самого слабенького из них – дядю Сережу. Тот хотя и в возрасте, а посмотреть, как он тридцатилитровые бидоны тягает одним махом, и сомнение берет.
Но Нюрка объяснила:
– Мы когда за тетенькой следили, поняли, что у них насчет вас нет единодушия, как надо поступить. Степка с Митей, к примеру, против были, чтобы вас убивать. Да и дядя Сережа, уж на что его тетенька под каблук загнала, и то вякнуть в вашу защиту словечко-другое решился.
– И что? Помогло?
– Тогда не помогло, а в этот раз может помочь.
– Нет, – сказала Катя. – Глупости все это. Надо заявлять в полицию.
Но с этим были категорически не согласны Вован с Нюркой.
– Ни за что! – заявила последняя. – Лучше я вас обратно в погреб запихну!
