«Путешествие в Лептус долгое и опасное», – произнес он серьезным голосом. – «Даже Энвин может не выжить. Кроме враждебной местности, там все еще кружат драконы и бродят пандезианские солдаты. Вы даже можете получить в Лептусе враждебный прием – они сепаратисты, не забывай об этом».
Эйдан не колебался.
«Я все это знаю, Отец. И ничто из этого меня не отпугивает».
Его отец медленно покачал головой, замолчав. Эйдан знал, что этот упрямый взгляд означает отказ. Эйдан призвал на помощь больше решимости.
«Разве не ты только что сказал, что я проявил себя?» – спросил он. – «Я в одиночестве пересек Эскалон ради тебя. Позволь мне пересечь пустошь. Позволь мне показать тебе, что твоя вера в меня не ошибочна. Мне это нужно, Отец. Мне нужна своя собственная миссия. Я хочу почувствовать, что я – тоже мужчина. А я никогда не буду мужчиной, прячась под твоим крылом».
Дункан долго смотрел на него, и Эйдан видел, какие мысли вертятся у него в голове. Его сердце бешено колотилось, пока он ждал ответ.
Наконец, его отец вздохнул, протянул руку и сжал его плечо.
«Ты еще храбрее, чем я думал», – сказал он. – «И более преданный сын. Ты прав – я тебя недооценил. И отец не должен удерживать своего сына от того, чтобы тот стал мужчиной».
Дункан улыбнулся и кивнул.
«Отправляйся с Энвином. Послужи нашему делу, да хорошенько».
Эйдан просиял, а его сердце наполнилось гордостью и благодарностью.
Появилась группа солдат, которая прервала их, уводя Дункана по другому делу, в то время как к Эйдану подошли Мотли, Кассандра и Снежок.
Эйдан увидел, что Мотли с тревогой смотрит на него.
«Ты правда считаешь, что это мудро?» – спросил Мотли.
Эйдан удивленно посмотрел на него.
«Ты подслушивал?» – спросил он.
Мотли улыбнулся.
«Я актер. Подслушивать – моя профессия. Не держи от меня секретов, мальчик. Не после того, через что мы прошли».
Эйдан вздохнул, осознавая, что Мотли неисправим.
«Да», – признался он. – «Я уезжаю. И да, это мудро».
Снежок залаял у его ног, прыгнул вверх и лизнул ладонь мальчика. Эйдан рассмеялся.
«Полагаю, ты хочешь отправиться со мной».
Снежок неистово завилял хвостом, словно отвечая ему, и Эйдану понравилась идея о том, что у него будет компаньон.
«Глупое поручение, мальчик», – фыркнул Мотли. – «Ты можешь не выжить. Зачем тебе далась эта доблесть? Разве ты не получил урок?»
Эйдан улыбнулся, не отступая.
«Я еще даже не начинал свой урок», – ответил он. – «И почему это тебя беспокоит?»
«Почему это должно меня беспокоить?» – спросил обиженный Мотли. – «Десятки раз я рисковал своей шкурой, чтобы ты не погиб. Разве это ничего не значит? Неужели ты думаешь, что я хочу видеть тебя мертвым? Я беспокоюсь о тебе, мальчик. Господь знает почему – мне не следует, но я беспокоюсь. Может быть, это твое глупое безрассудство. Может быть, твоя наивность, твой оптимизм. В любом случае, прекрати это. Иди и скажи своему отцу, что ты совершил ошибку и останешься здесь, со мной и с остальными людьми. Ты умрешь там один».
Эйдан покачал головой.
«Ты просто меня не понимаешь», – сказал он. – «Я не такой. В том, чтобы спасти свою жизнь, таится больше опасности, чем в готовности ее потерять».
Мотли фыркнул.
«Звучит как из одной ваших древних книг. Я велел тебе перестать читать о прошлом. Те воины теперь мертвы. Куда привела их эта доблесть?»
Эйдан нахмурился.
«Их доблесть сделала их жизнь достойной и это единственная причина, по которой сегодня мы помним их имена», – ответил он.
«А что такого хорошего в том, чтобы тебя помнили?» – возразил Мотли. – «Будет ли тебя волновать, что тебя помнят, когда ты будешь мертв?»
Эйдан хотел ответить, но Мотли поднял руку.
«Вижу, что ты не прислушаешься к здравому смыслу», – добавил он. – «Но я скажу тебе, что существует опасность в том, чтобы быть воином до твоего часа. Но это не твой час».
«И когда же мой час?» – сердито парировал Эйдан. – «Когда я буду старым и седым? Время приходит, когда оно само тебя выбирает, а не когда ты его выбираешь».
Мотли долго и тяжело вздыхал.
«Я боялся, что ты скажешь нечто подобное. Нечто храброе и глупое. Что ж, очень хорошо. Поскольку ничто тебя не переубедит, по крайней мере, возьми это».
Эйдан посмотрел вниз и удивился, увидев, что Мотли протянул руку и вложил ему в руку что-то. Мальчик растерянно осмотрел предмет, поворачивая его в своей ладони. Похоже, он был вырезан из слоновой кости.
«Что это?» – спросил Эйдан.
Мотли протянул руку, схватил два конца слоновой кости и, к потрясению Эйдана, появилось блестящее скрытое лезвие.
«Кинжал», – выдохнул Эйдан с благоговением.
Мотли кивнул с гордостью.
«Самое острое в королевстве, и хорошо скрытое».
Он поднял руку и схватил Эйдана за плечо.
«Постарайся вернуть его мне. Мне не нравится терять свое оружие. Особенно сценическое оружие. Его сложно найти, знаешь ли».
В глазах Эйдана читалась благодарность, когда он осознал заботу Мотли о себе. Он сделал шаг вперед и обнял Мотли, и тот обнял его в ответ.
После чего Мотли сделал шаг назад.
«У меня никогда не было сына, знаешь ли», – сказал он Эйдану, глядя вниз с гордостью и грустью.
Затем быстро, прежде чем Эйдан смог ответить, он развернулся и пошел прочь.
Испытывая благодарность, Эйдан смотрел, как он уходит, понимая, каким хорошим другом стал Мотли. Он понял, что ошибался, когда судил и отталкивал его только потому, что он – актер, а не воин. Эйдан осознал, что Мотли по-своему был лучшим воином, чем большинство здесь. У него было свое понимание доблести.
Эйдан услышал шарканье ног и, обернувшись, увидел стоящую рядом Кассандру. В ее глазах было нечто, чего он не видел раньше. Нечто похожее на заботу.
«Значит, ты просто оставляешь меня одну со всеми этими мужчинами, не так ли?» – спросила она.
Эйдан улыбнулся, ощущая приступ вины из-за того, что он ее оставляет.
«Мой отец будет заботиться о тебе, как о дочери», – ответил он.
Кассандра покачала головой, и в ее глазах появился проблеск протеста, стальная решимость, которая помогала ей выжить на улицах.
«Обо мне не нужно заботиться», – гордо ответила девочка. – «Всю свою жизнь я сама заботилась о себе. Все, чего я хочу, – присоединиться к тебе».
Эйдан удивленно посмотрел на нее. Он не понимал – она хотела отправиться в путешествие или хотела быть с ним?
