Глава девятнадцатая
Дункан, в окружении Кавоса, Брамтоса, Сивига и Артфаэля, за которыми шли Мотли и Кассандра, вел свою армию через равнины на юг, прочь от укрытия пещеры, куда-то в сторону Каньона Бариса. Дункан поерзал в своей броне, потея, страдая от полуденной жары. Казалось, что их путешествие длится уже много дней. Броня всей армии гремела, ее непрекращающийся звон был единственным, что нарушало тишину этого длинного, пустынного отрезка Эскалона.
Нигде не было ни тени – только камни, грязь и надежда на их место назначения. Это было рискованное, открытое шествие, но Дункан знал, что у них нет выбора – они должны уйти от столицы как можно дальше, увеличить расстояние между ними и пандезианской армией и добраться до Бариса до того, как будет слишком поздно. Они должны защитить свой фланг. У него остались нерешенные дела.
Кровь Дункана кипела, когда он думал о Банте, большом предателе. Трус продолжал жить после того, как продал Дункана, очевидно, заключив сделку с пандезианцами. Дункан покажет ему, что значит предавать своих соотечественников. Он нанесет ему визит, который тот никогда не забудет, и отомстит за все загубленные жизни своих людей.
Продолжая свой путь, Дункан думал о своем сыне Эйдане, спрашивая себя, не совершил ли он ошибку, позволив ему присоединиться к Энвину с его миссией в Лептус. Он так юн, но так настойчив, и уже показал, чего стоит. Дункан знал, что для всех юношей пришло время стать мужчинами. Тем не менее, это была важнейшая миссия, которая предрешит успех или поражение их собственной армии. Люди Лептуса могут отказаться присоединиться к их делу, а если они не придут, Дункан понимал, что его люди могут оказаться вовлеченными в проигрышное сражение в каньоне.
У Дункана были проблемы и побольше. Он ощущал потерю боевого духа среди своих людей после того, как они потеряли такое большое количество своих братьев во время всех кампаний со времен Волиса. Теперь они снова здесь, идут через бесконечный ландшафт лишь для еще одной битвы. Это будет сражение, которое – даже если они и одержат победу – лишь защитит их фланг и приведет их к очередной битве. В то время как над головой кружат драконы, а пандезианцы заполнили их землю, казалось, всему этому не будет конца. Дункан не мог не признать, что он и сам сомневался. Казалось, что Эскалон уже никогда снова не будет свободным.
Но Дункан по собственному опыту знал, что не количество решает все дело. Если он сможет нанести пандезианцам удар в правильный момент, сможет застать их врасплох, используя выгодное положение родной местности, то, может быть – всего лишь может быть – он заманит их в ловушку и убьет достаточное их количество. Если он сумеет загнать их обратно в Ущелье Дьявола и перекрыть им выход, возможно, он сможет найти способ взять Мост Печали. Дункан вспомнил все легенды и истории о нескольких храбрых воинах, удерживающих Ущелье Дьявола против тысяч противников. Скоро придет время проверить это, если до этого дойдет.
Больше всего беспокойные мысли Дункана обращались к Кире. Его сердце наполнилось гордостью, когда он вспомнил ее полет верхом на Теоне, как она спасла его и его людей из горящей столицы. Он никогда еще так ею не гордился. Дункан съежился внутри, когда подумал о ее полете в Марду, в место, в которое не отправлялся ни один человек. Его сердце ушло в пятки, когда он спросил себя, увидит ли он ее когда-нибудь снова.
Мысли Дункана прервал какой-то звук. Сначала он подумал о том, что это гром, но, обернувшись, он получше вгляделся, увидев, что горизонт почернел.
С колотящимся сердцем, Дункан остановился и повернулся с оставшейся частью своей армии, и в эту минуту воздух вдруг наполнил хор пандезианских рогов. Их преследовали десятки тысяч пандезианских солдат, покидающих столицу и шагающих на юг. Возглавлял процессию, восседая в золотой колеснице, Ра.
Дункан чувствовал, что все глаза устремлены на него – все его люди ждали от него руководства. Пандезианцы показались слишком быстро, до того, как он сумел добраться до безопасности каньона, до того, как ему удалось обезопасить свой фланг и заманить их в ловушку. Дункан обернулся и на горизонте увидел очертания каньона, который находился слишком далеко, чтобы можно было добраться до него вовремя.
Дункан повернулся лицом к приближающимся пандезианцам, понимая, что ему придется сразиться с ними здесь и сейчас – с большой армией на открытой равнине. Он оценил армию профессиональным взглядом и мгновенно понял, что у его людей, какими бы отважными они ни были, нет шанса на победу.
«Командир?» – послышался голос.
Обернувшись, Дункан увидел стоявшего рядом с ним Кавоса, который ждал его приказа со всеми своими воинами. Дункан принял решение. Он повернулся к Кавосу и заговорил с ним своим самым властным голосом.
«Возьми наших людей и продолжайте путь на юг, к каньону. Я возьму небольшую группу и сам встречусь с этой армией, чтобы отвлечь ее и дать вам время добраться в каньон в целости и сохранности. У вас будет время сразить Бариса, удержать каньон и защититься».
Кавос серьезно посмотрел на него.
«А ты?» – спросил он.
Дункан покачал головой.
«Я сделаю то, что должен сделать каждый командир», – сказал он. – «Я умру с честью и спасу основную часть своих людей».
Все его люди бросили на него хмурые взгляды.
В конце концов, Кавос вышел вперед.
«Благородный выбор, Дункан», – сказал он. – «Но мы не позволим тебе оказывать сопротивление в одиночестве».
«Это не просьба», – ответил Дункан. – «Это приказ. Людям нужен кто-то, кто возглавит их. Возьми их и спаси».
«Выбери кого-нибудь другого», – предложил Кавос, вынув свой меч и встав рядом с Дунканом, чтобы защитить его. – «Любого, но не меня».
«И не меня», – сказал Брамтос, вынимая свой меч и присоединяясь к ним.
Все храбрые мужчины вокруг Дункан вынули свои мечи, присоединяясь к нему, и Дункана переполняли благодарность и уважение к каждому из них.
В конце концов, понимая, что они не отступят, Дункан кивнул Артфаэлю.
«Что ж, хорошо», – сказал он. – «Ты, Артфаэль. Уведи основную часть этой армии к каньону. Обезопась их и одержи победу для всех нас».
Артфаэль помедлил, после чего, наконец, кивнул и подчинился его приказу. Протрубили в рог, и через несколько минут он отправился в путь, уводя почти всех людей Дункана в сторону каньона.
Дункан повернулся к пандезианской армии, с ним была дюжина его людей, которые храбро держали мечи в руках, он и сам вынул свой меч. Ему навстречу шла смерть, и он испытывал не страх, а облегчение. По крайней мере, он умрет благородно, ради дела, на что всегда и надеялся.
«Мужчины», – произнес Дункан. – «Станем ли мы ждать, пока они доберутся до нас? Или мы сами пойдем на них войной?»
Все его люди одобрительно закричали, все эти храбрые воины последовали за ним, торопясь к пустынному ландшафту, высоко подняв мечи. Дункан ощутил привычный прилив адреналина, зная, что его ждет славная битва – возможно, последняя в его жизни.
