– Нет, он просто негодник, – ответил Викинг.
– Понятно. А костюм в стиле фламенко?
– Думаю, просто под рукой не оказалось другого…
Порыв ветра раздул пламя, и очень скоро несчастная «ведьма» превратилась в почерневший остов на столбе. Снова раздались аплодисменты. «Негодник» и его друзья громко заливались смехом. Началась новая песня. Все расселись вокруг угасающего пламени и стали жарить свои кебабы. У меня пропал аппетит.
Дружелюбная Соседка, заметив мое настроение, попыталась меня утешить.
– Мы должны сжигать ведьм, чтобы отпугнуть злых духов, – сказала она, словно это было самое естественное занятие.
– Понимаю…
– Ведьмы накануне Дня святого Иоанна очень активны, и поэтому мы сжигаем несколько ведьм, чтобы остальные отправились в Германию…
– Что?!
Ситуация с каждой минутой становилась все запутаннее.
– В Блоксбьерг, в горы, где собираются на шабаш все ведьмы.
– Но почему? Почему они отправляются в Германию? За дешевым пивом и сыром?!
Дружелюбная Соседка пожала плечами, а Викинг громко заявил:
– Не знаю, просто в Германию. Там все не как у людей!
Вероятно, это служило лучшим объяснением легкой ксенофобии, испытываемой датчанами в отношении своих более сильных южных соседей. Потом Викинг устроил для меня небольшой (и не совсем трезвый) пляжный урок истории, поскольку когда-то изучал ее в университете. Периодически его поправляли Дружелюбная Соседка и Хелена Кристенсен – им не хотелось, чтобы у нас сложилось превратное представление об их замечательной стране. Сжигать ведьм на костре начали в Дании в XVI веке, когда датская церковь пристрастилась к подобным занятиям. Практика осуждения и сжигания женщин на кострах была официально прекращена в 1693 году. Это случилось после того, как была сожжена 74-летняя Анна Паллес, осужденная за колдовские чары, так как сумела приворожить местного управляющего. Кроме того, на ней лежали и другие грехи: внезапная смерть женщины, с которой танцевал ее муж, и неурожай в поле, где она однажды присела по малой нужде.
– В самом деле? Неужели это правда? – с подозрением спросила я, но все вокруг с энтузиазмом закивали головами.
Услышав этот рассказ, наш пес начал слегка подвывать, так как отлично знал, что и сам вел себя на соседских полях ничуть не лучше. Он отодвинулся от угасающих углей и прижался к ногам Лего-Мена, пытаясь спрятаться за ним.
– Мы давным-давно не сжигаем настоящих женщин, – жизнерадостно закончил исторический экскурс Викинг. – В ХХ веке стало модным сжигать соломенных ведьм.
– Ничего серьезного, как видите, – попыталась успокоить меня Дружелюбная Соседка. – Это просто…
– Традиция? – не дала ей закончить я.
– Да! – раздался нестройный хор хмельных голосов.
– Но я думала, что Дания – страна истинного гендерного равенства! С давней и яркой историей борьбы за права женщин, – я была еще недостаточно пьяна, чтобы оставить этот разговор.
– Конечно, – пожал плечами Викинг. – Права женщин, но не ведьм.
– Но вы же знаете, что ведьм не бывает, верно?
Раздался дружный смех, и Лего-Мен решил положить конец разбирательству:
– Не переживай. Мы же говорим о том, что было сотни лет назад. С тех пор все изменилось, и теперь стало хорошо, не так ли?
– Н-у-у… – Дружелюбная Соседка состроила гримасу, которая превратила ее в пластилиновую фигурку из мультипликационного фильма.
– Что?
– Ну, вы же знаете большие красные дома вокруг?
– Старую больницу? – спросила я, думая, что она имеет в виду дома из красного кирпича, построенные в 1920-е годы и составлявшие бóльшую часть нашего городка. В них жили бородатые пенсионеры.
– Ну да, – неуверенно ответила она. – Только они были не совсем больницей…
– Не больницей? Но риелтор сказала нам…
– Нет. Это была лечебница для умственно отсталых.
Я уже хотела предложить более подходящий термин, в духе политкорректности, но соседка продолжала:
– Там были мужские отделения, – она указала рукой на дома в дальнем конце пляжа. – Здесь работал знаменитый датский врач Кристиан Келлер. Тот самый, которому установлен памятник на холме, знаете?
– Такой… с большой сумкой?
– Да, он. Но вот женщины… – Соседка глубоко вздохнула. – Вы никогда не замечали островок, когда переправлялись с Фунена в Зеландию?
Остров Фунен расположен восточнее полуострова Ютландия, а Зеландией называется остров, лежащий к востоку. Там находится Копенгаген, и даже несмотря на мой полный географический кретинизм было понятно, о каком месте говорит Дружелюбная Соседка. Это было что-то новенькое!
– Да! Я видела! Мы проплывали мимо него несколько раз! И что?
– Это остров Спрого, куда отправляли умственно отсталых женщин. Только они не были неполноценными в буквальном смысле…
Как выяснилось, на остров Спрого выселяли женщин, которые были признаны «патологически распущенными», «морально отсталыми», «сексуально фривольными» или обвинены в løsartig («развратном поведении»). Лечебница, основанная Кристианом Келлером в 1923 году, в действительности была тюрьмой для женщин, занимавшихся проституцией или имевших внебрачных детей. Однако переселение на «женский» остров не ограждало их от дальнейшего разврата, так как Спрого частенько посещали мужчины, желавшие развлечься с доступными женщинами. Причем граждане не видели ничего предосудительного в том, что мужчины отправляются на остров в поисках секса.
– И когда же заведение закрыли?
– В 1960-е годы.
Меня это потрясло. Я знала, что подобное характерно не только для Дании. Лондонский приют Магдалины работал до 1966 года, а последняя в Ирландии «прачечная Магдалины» была закрыта католической церковью лишь в 1990-е годы. В этих заведениях находились «распутные» женщины, которых их собственные родственники заклеймили позором и изгнали из семьи. Но подобное в Дании?! Я считала, что датчане более прогрессивны и в этой стране реально существует равенство. Однако мне стало понятно, что мои познания весьма скромны, и, как оказалось, я не совсем правильно представляю, что значит быть женщиной в Дании.
Вечеринка продолжалась до самого заката. В одиннадцать появилась луна, и стало светло как днем. Вскоре мы отправились домой. Я оглянулась на догорающий костер. Десятки людей продолжали веселиться на пляже, но некоторые уже покидали праздник. Вдоль всего берега, словно светящиеся жемчужины, горели небольшие костры.
Этой ночью мне снились летящие в Германию охваченные пламенем женские фигуры на пылающих метлах. Я проснулась в три утра. Меня разбудил луч солнца, пробившийся через плотные шторы и светивший мне прямо в глаза. День святого Иоанна по-датски – это еще и ночь, которая длится всего четыре часа. Мне нравились длинные летние вечера, но я вполне могла бы обойтись без ранних подъемов под дружный птичий гомон.
