Разумеется, такая оценка ласкала мой слух, но у меня возникло подозрение, что все, с кем я общалась, являются тайными агентами датского совета по туризму. А может, я попала в датский вариант «Шоу Трумана»
[67].
Успокоенная и обрадованная перспективой, что мой будущий ребенок получит такой хороший старт в жизни, я поймала себя на том, что уже думаю о предстоящих в январе родах. К тому времени наш датский год плавно перейдет во второй, и мы этого даже не заметим. Я понимала, что предпочтительнее остаться здесь, несмотря на языковой барьер, незнание многих реалий жизни и повседневные унижения, связанные даже с такими мелочами, как покупка молока или попытка припарковать машину.
Жить в Дании проще, чем в Лондоне. Конечно, не так интересно, но все эти датские правила, традиции и ритуалы избавляют от массы стрессов и проблем. В Дании можно просто быть. К тому же меня немного пугал переезд на позднем сроке беременности или с новорожденным младенцем.
Конечно, мне бы хотелось, чтобы ребенок появился на свет в окружении моих друзей и родных; в стране, где я могу понять все, что говорит мне доктор; где я представляю, в каком месте и как купить достойную моего нового положения одежду. Но в то же время осознавала, что всего этого могло бы не случиться в моей прежней жизни. Казалось, что жизнь по-датски хотя бы отчасти способствовала такому чуду, и потому считала себя обязанной этой стране. Если мои замечательные университетские подруги продолжат присылать мне полезные диски, журналы и красивую одежду для беременных, то все будет в порядке.
Я стала воспринимать Данию как родной дом. Когда мы сообщали свои новости нашим друзьям по Skype (технарям нужно поднапрячься и придумать возможность «виртуальных объятий»), они всегда спрашивали:
– Значит, рожать вернетесь в Англию?
И мне сразу приходилось выстраивать оборону:
– Знаете, в Дании тоже есть больницы…
Главной проблемой оставалась моя мама. Сколько ее помню, она всегда мечтала стать бабушкой, и я собиралась выполнить свою часть сделки в январе. Но я находилась почти в 900 километрах от Англии. Конечно, это не Австралия, но у мамы была работа, жизнь, отношения в Англии. Я не вправе рассчитывать, что она все бросит и будет постоянно приезжать к нам.
Если ребенок родится в Дании, мама будет лишена очень многого: семейных прогулок, купаний, ласк и всего того, что доступно бабушкам, живущим неподалеку. Ей придется довольствоваться фотографиями и видеосвязью. Я убеждала сама себя, что год – не такой уж большой срок, но если мы здесь задержимся, это может разбить ей сердце.
У нас еще было в запасе время, чтобы принять решение, и я защищала свое право оставаться истинной британкой, подавляя в себе другие мысли, старалась забыть об искушениях и проявлять сдержанность. Отвлечься от тяжелых мыслей мне помогало печенье – один из немногих продуктов, которые я спокойно могла есть в этот период. Я поздравляла себя с тем, что приняла правильное решение – ничего не планировать заранее. Датская система детских садов уже казалась мне вполне разумной и надежной. Тогда я решила побольше разузнать о системе школьного образования.
Когда маленьким датчанам исполняется шесть, они отправляются в folkeskole, государственные школы, где на протяжении десяти лет обучаются бок о бок с двадцатью одноклассниками. Постоянное окружение на протяжении всей школьной жизни вселяет в ребенка ощущение уверенности и безопасности, развивает в нем доверие к окружающим, а это – столпы датской жизни. Образование в Дании основано на принципах равенства и самостоятельности. Школьники изучают обязательный набор предметов.
Однажды ко мне обратился коллега Лего-Мена и попросил выступить в школе, где училась его дочь. Я была иностранкой и писателем, поэтому окружающие считали, что я: а) способна связать пару слов и б) открою детям глаза на то, как воспринимают Данию в остальном мире. Я была польщена подобным предложением и согласилась. Все подростки, которых там увидела, выглядели невероятно уверенными в себе и спокойными. Они обращались к учителям по имени и при первой возможности устраивали в классах дебаты. После увлекательного выступления я покинула здание школы и отправилась в Орхусский университет, где на педагогическом факультете работает Карен Бьерг Петерсен. У нее я собиралась разузнать о «датском пути» в сфере образования.
– Мы учим детей самостоятельно мыслить и принимать решения, а не просто готовим их к сдаче экзаменов, – сразу же сказала Карен. – Мы считаем, что образование – это развитие социальных и когнитивных навыков ребенка и основанное на опыте обучение. И учим детей критически относиться к системе.
Карен рассказала, что образование и демократия в Дании неразрывно связаны со времен Второй мировой войны.
– Детей приучали думать и смело выступать против авторитетов, если они не соглашались с тем, что им говорят. Такая позиция укрепилась в сознании после оккупации Дании нацистами. Для датчан это серьезный фактор. Нам нужны граждане, которые понимают, что такое демократия, и имеют собственную позицию и идеи. Саморазвитие – важнейшая составляющая датской системы образования.
– Выходит, привычка не полагаться на авторитеты зародилась с подачи Гитлера?
– В значительной степени.
Ставка на самостоятельность и самовыражение школьников со стороны может показаться слишком неформальной. Я призналась Карен, как меня удивило то, что дети не носят форму и обращаются к учителям по имени. Когда я училась в школе, мы вообще не знали, как зовут наших учителей. Имя – это власть. Мы бы шептались перед сном и хохотали до колик, зная, что находимся в полной безопасности, а учительница домоводства миссис Льюз не вызывала бы в нас столько страха, если бы знали, что ее зовут Сью.
– Испытывают ли датские дети такое же уважение или даже страх к своим учителям?
– Конечно, уважение обязательно присутствует, – ответила Карен. – Но главная идея заключается в том, что даже ребенок как личность выступает на равных с учителем, несмотря на разницу в возрасте. Учитель несет знания, но и в детях следует видеть и уважать человека.
Невероятная мысль для выпускницы монастырской школы для девочек!
– Значит, в датской школе нет иерархии учеников и учителей?
– Совершенно верно. Закон Янте справедлив и для школы. Все равны, и никто не лучше других.
Это правило распространяется и на отношения учеников и их родителей. Карен сказала мне, что руководители корпораций обычно отправляют детей в те же школы, в каких обучаются дети продавцов или секретарей.
– Мы не приветствуем ничего показного, – сказала она. – У нас богатое общество, но для нас очень важно, чтобы, выходя на международную арену, наши дети не бахвалились и не заявляли: «Делайте, как мы! Нам лучше знать!»
Еще в мае я узнала, что датских детей учат толерантности. У школьников обязательно проводится «час хюг-ге по пятницам», когда все дети по очереди угощают одноклассников булочками и кексами и обсуждают всякие пасторальные темы.
