– Совместные семейные обеды являются важной частью жизни датчан, – рассказывала Трин. – Это возвращает нас в те времена, когда люди в основном были заняты в сельском хозяйстве. Целый день они напряженно трудились, а трапеза была единственной возможностью передохнуть. Так сформировалась традиция. А поскольку в нашей стране мало иностранцев и у нас довольно однородное общество, то привычка к совместной трапезе сохраняется и сегодня.
Социальный характер государства также подпитывает пристрастие датчан к совместному вечернему застолью.
– Рабочий день у нас не такой продолжительный, как у вас, в Англии или в США, и для нас очень важно проводить время дома с семьей. Известный адвокат, будь то мужчина или женщина, вполне может сказать коллегам на совещании: «Мне пора домой, поскольку я устраиваю ужин для детей». И это тоже часть нашей культуры.
По мнению Трин, определенную роль в сохранении этой традиции играет цена на датскую недвижимость.
– После Второй мировой войны недвижимость стала более доступна, и сегодня в домах большинства датчан есть отдельные столовые. В других странах многие молодые люди могут позволить себе лишь комнатку в крохотной квартирке, где невозможно собраться всем вместе. Конечно, им поневоле приходится ужинать в ресторанах.
Я рассказала Трин о своих впечатлениях от домашних ужинов, на которые нас приглашали: там всегда подавалось три блюда, на столе были искусно сложенные салфетки, а трапеза затягивалась до полуночи. И это обычная вечеринка?
Трин рассмеялась и подтвердила, что в Дании придают большое значение достойному приему гостей для совместной трапезы.
– Датчане обычно целый день планируют прием гостей, с удовольствием готовят еду и развлечения, а когда вся трудная работа выполнена, любят сидеть и болтать часами. В этом мы не похожи на вас, англичан, – наши посиделки сложно назвать «вечеринкой».
Я призналась Трин, что очень удивилась, когда гости, которых мы пригласили на ужин, приехали к нам в шесть вечера, а разошлись лишь в час ночи.
– Это было довольно утомительно!
– Понимаю, но гостеприимство играет важную роль в Дании. Мы гордимся им и получаем от него удовольствие.
– А делает ли это вас счастливой датчанкой?
– Я бы оценила свое счастье на «восемь» из десяти. Мы – одна из лучших в социальном отношении стран. Живем в безопасности, у нас бесплатное образование и масса других преимуществ, – сказала Трин, а потом добавила. – Но людям все равно нравится жаловаться.
– Почему? У вас же все есть!
Наблюдение Трин показалось мне довольно любопытным. Я подумала, а могут ли люди вообще быть абсолютно счастливыми, или в человеческой природе (хотя бы в пасмурном Северном полушарии) есть нечто такое, что заставляет жаловаться на жизнь и находить в этом удовольствие? Я считала, это чисто британская черта – ворчать на погоду, мусор и современную молодежь, но эта тенденция оказалась международной. Желание жаловаться объединяет нас, позволяет почувствовать себя братьями и сестрами и понимать, что жизнь других народов не столь уж идеальна.
«Может, жалобы на жизнь – это лишь продолжение закона Янте? – на меня вдруг снизошло озарение. – Если нам не на что жаловаться, мы начинаем хвастаться. Но кому же понравится, когда люди хвастаются? По крайней мере, в Дании».
Вернувшись в Ютландию и закончив свои культурные и кулинарные изыскания, я отправилась в любимую местную пекарню, чтобы утешиться одним из тех датских деликатесов, которые здесь до сих пор готовят идеально. Я отправилась за стиквилльской булочкой. Прошло уже девять месяцев, а меня все еще завораживали названия традиционной датской выпечки. Кроме kanelsnegle, то есть «улитки с корицей», здесь был spandauer, «дурной глаз пекаря», – в центре этой булочки красовался кружок желтого крема, напоминавший бельмо (приятного аппетита!). Еще была булочка с маком frogsnapper, «жаба-кусака» (вряд ли кто-то помнит, почему этот завиток получил такое название).
Английская газета предложила мне изучить датскую выпечку, и я с энтузиазмом принялась выполнять это приятное задание. Я обратилась к Андерсу Грабову из Датской ассоциации пекарей. Моей целью было узнать, не являются ли тающие во рту датские булочки ключом к пониманию вечного счастья (по крайней мере, мне так казалось) и почему датская выпечка славится на весь мир. Андерс ответил не задумываясь:
– Потому что наши булочки великолепны! Когда пробуете датские булочки за границей (а мне часто приходится это делать), то становится понятно, почему мы знамениты на весь мир. Пекарское искусство неразрывно связано с национальными традициями. На протяжении сотен лет датские пекарни ежедневно колдуют над своими особыми булочками.
Андерс сказал: чтобы овладеть профессией пекаря в Дании, нужно учиться три года и семь месяцев.
– Мы гордимся этим искусством и своим мастерством. И печем лучшие булочки на планете – недаром во всем мире их называют «денишами»! Никто не умеет делать их лучше, чем мы.
Я призналась Андерсу, что он тратит свое красноречие на человека, который давно уже все понял.
– Значит, булочки играют важную роль в народной культуре? – спросила я, вспомнив «утреннюю еду» Лего-Мена и его коллег.
– Очень важную, – согласился Андерс. – У нас есть множество блоггеров, которые рассказывают о своих успехах и делятся собственными рецептами. Телевизионные кулинарные шоу, посвященные выпечке, пользуются огромной популярностью, достаточно вспомнить хотя бы “Den Store Bagedyst” («Большая выпечка») или «Сладкую жизнь» и “Kagenkampen” (что переводится как «битва тортов» – хотела бы я в ней поучаствовать!) Метта Бломстерберга.
– Но может ли обычный датчанин сам приготовить нечто подобное?
Андерс на минуту задумался.
– Я бы так ответил: любой местный житель знает рецепт какой-нибудь булочки, а поскольку выпечкой у нас занимаются и мужчины, и женщины, то каждый датчанин может приготовить датскую булочку.
Эти слова прозвучали для меня музыкой небес. Я дождаться не могла, когда смогу сказать Лего-Мену, что в следующем месяце жду от него восхитительную kanelstang (булочку с корицей и марципаном, которую совсем недавно для себя открыла). Я поблагодарила Андерса за то, что он уделил мне время, но, прежде чем оставить его в покое, мне нужно было выяснить еще кое-что.
– А скажите, – начала я, краснея от смущения, – сколько булочек в среднем съедает датчанин?
Настало время признаний: с момента переезда в Данию я не могла удержаться, чтобы не съедать ежедневно хотя бы одну булочку. Отказаться от этой привычки удалось лишь временно, из-за утреннего токсикоза, вызванного беременностью. Но не спешите меня осуждать, лучше посетите датскую пекарню. Чтобы попробовать все виды датских булочек, вам понадобится немало времени. Все девять месяцев, что мы провели в Дании, я была не в состоянии устоять перед их корично-заварным искушением.
– Ну вот, к примеру, если я съедаю булочку в день… – я старалась говорить максимально спокойно, – это будет считаться нормальным?
