Что я узнала в этом месяце:
1. Жители Копенгагена едят самую вкусную еду.
2. …И наслаждаются всеми достижениями культуры…
3. …И магазинами светильников.
4. Я живу в кулинарной черной дыре, где можно спастись только с помощью самостоятельно добытых морепродуктов и булочек (теперь я буду лакомиться ими лишь дважды в неделю ☹).
5. Если продукты быстро портятся, это ХОРОШО, – значит, они свежие.
6. Датская жизнь делает Лего-Мена счастливым.
7. И возможно, я тоже начинаю привыкать к этому месту.
10. Октябрь
В болезни и здравии
После того как Лего-Мен собственноручно добыл пропитание и узнал, что традиционная сезонная нордическая кухня – одна из самых здоровых в мире, мы прониклись еще большей симпатией к датской жизни. Время стремительно приближалось к зиме. Утренняя тошнота отступила, поэтому я ощутила прилив энергии и в целом чувствовала себя на удивление хорошо.
Теперь мне пришлось оставить занятия в спортивном зале, к чему привыкла в Лондоне, зато дольше находилась на свежем воздухе. Комплекс доступных мне физических упражнений изменился: я гуляла с собакой или каталась на велосипеде – для такого времяпрепровождения не требовалось надевать обтягивающий спортивный костюм. Обыкновенно ужинали дома (благодаря весьма скромному выбору ресторанов в нашей части Ютландии – спасибо Трин за консультацию), поэтому наше питание стало более здоровым.
Когда Лего-Мен отправлялся на работу, я оставалась дома с собакой, сосредоточившись на задании редакции, которое нужно было выполнить в срок. Мне посоветовали до родов воздержаться от перелетов, а это означало, что теперь долго не увижу родных и друзей, если только они сами не приедут к нам. А еще из этого вытекало, что мне придется пропустить свадьбу двоюродной сестры и несколько юбилеев. Кроме того, решение о том, где пройдут роды, больше от нас не зависело: мы должны до конца января оставаться в Дании и определиться, хотим ли второй год жить по-датски.
Поскольку мне предстояло пройти ряд обследований, связанных с беременностью, у меня появилась возможность продолжить свои изыскания и лучше познакомиться с системой датского здравоохранения. Знакомство началось с посещения акушерки в Большом Городе.
– Ваша дамская «пещерка» выглядит очень хорошо, – сказала мне крупная женщина со светлыми волосами, собранными в конский хвост. У нее были крупные полные руки – такими руками удобно принимать по двенадцать близнецов в час.
– Моя дамская пещерка? – Я судорожно вспоминала уроки биологии, но готова поклясться, что никогда не слышала подобного выражения. Акушерка указала на мой живот, полагая, что это все объясняет. – А, моя матка?
– Ну да… – акушерка нахмурилась, продолжая обследование.
Я лежала на деревянном топчане, а акушерка, намазав мой живот холодным гелем, исследовала состояние плода. Мой датский лексикон все еще был весьма ограничен (несмотря на несколько месяцев занятий), к тому же, акушерка неважно говорила по-английски и не могла припомнить перевод гинекологических терминов, тем не менее нам удалось добраться до истины.
– А как вы называете «материнский кекс»? Ну, такую большую штуку, которая питает плод…
– Плаценту? – уточнила я.
Акушерка кивнула.
– Вот-вот… Она выглядит просто прекрасно.
Вообще-то я никогда не задумывалась над тем, как выглядят мои внутренние органы, но испытала удовлетворение, узнав, что они в приличном состоянии. Однако меня обескуражило, что внутренности оцениваются по аналогии с другими женскими формами. А вдруг у меня окажутся жирные почки? Или морщинистый мозг? О, погоди-ка… Я твердо решила по возвращении домой посмотреть в Google, как должны выглядеть нормальные матка и плацента. Тут акушерка отложила инструменты и обратилась ко мне:
– А что насчет секса?
Я растерялась.
– А что насчет секса?.. Мы не должны этим заниматься? Или мы должны заниматься больше?
– Я имею в виду, вы хотите знать пол ребенка?
Вот оно что!
– А вы можете сказать? Я имею в виду, если вы что-то видите, то, конечно, скажите, но если это трудно, то не надо беспокоиться…
Для меня как человека, который чуть ли не ежедневно испытывает трудности, принимая решение о том, что приготовить на обед, выбор оказался просто непосильный. Акушерка озадачила меня еще больше:
– Х-м-м-м… Половые губы или мошонка… мошонка или половые губы?.. – бормотала она, поворачивая экран ко мне.
Я увидела черно-белое нечеткое изображение, напоминающее комок из папье-маше.
– Что вы думаете? – спросила акушерка. Я представления не имела, что нужно думать, и тогда она ответила за нас обеих:
– Думаю, это… мошонка.
– Думаете? – Разве так должен выглядеть исторический момент знакомства с будущим ребенком? Мне что, нужно покупать книги о воспитании мальчиков? Наверное, мне понадобятся советы, чтобы я, дочь матери-одиночки, закончившая монастырскую школу для девочек, смогла вырастить настоящего мужчину?
– Я на 80 процентов уверена, что это… – Тут акушерка сделала руками еще несколько загадочных жестов, чтобы показать, что она считает мой плод мальчиком. Особенно живо она изобразила пенис.
Заканчивая одеваться, я уже почти свыклась с мыслью, что наш ребенок «на 80 процентов» будет мальчиком. Акушерка предложила мне присесть, чтобы обсудить роды.
– Итак, боль, – решительно сказала акушерка.
Моим первым желанием было удрать, но потом вспомнила, что акушерка закрыла дверь на ключ, чтобы нам никто не мешал. Я сидела и беспомощно разглядывала плакаты с одобренной государством информацией, на которых изображались этапы родов. На подоконнике лежали устрашающего вида металлические инструменты. «Просто дыши…» – уговаривала я себя.
– Хорошо, – я поежилась и решила, что хочу воспользоваться всем врачебным арсеналом.
– Значит, так, – акушерка занесла ручку над моей медицинской картой, – я пишу «кислород – в крайнем случае».
Мне показалось, я ослышалась.
– Кислород?! А как насчет эпидуральной анестезии
[72]?
Больше всего я надеялась услышать, что в следующие три месяца будет открыт некий новый неземной (абсолютно безопасный!) способ общей анестезии, который избавит меня от всех мучений.
– «Укол принцессы»? – уточнила акушерка. – Нет, мы не пользуемся этим методом, если без него можно обойтись.
