Гланер порывался проводить Эллину, но та отказалась, напомнить, что ему предстоит сегодня дежурить у одного подозрительного торговца, решившего, что в лавке завелось какое-то существо.
Гоэт за выпивкой и дружеской компанией успел позабыть о работе, за которую уже взял задаток. И, похоже, слова подруги его не обрадовали. Оно и понятно: кому захочется тащиться через весь город, прятаться за прилавком, прислушиваться к звукам и присматриваться к теням вместо того, чтобы приятно закончить день в мягкой постели? Но договор есть договор, его нужно выполнять.
— Дай, хоть до Яшмовой провожу, — подавая Эллине пальто, настаивал гоэт. — Там до нашего квартала рукой подать, быстрым шагом минут за двадцать до дома дойдёшь. А ещё лучше я экипаж тебе найму.
Услышав цену, которую извозчик заломил за свои услуги, гоэта наотрез отказалась, чтобы Гланер поощрял «этих кровопийц».
— Да я прекрасно сама дойду, у нас ведь тихая округа. В крайнем случае, наёмный экипаж найду: в другом месте они дешевле, а тут ведь все цены на аристократов рассчитаны.
— Пёс с ней с работой, Лин, я тебя до дома провожу. Не станет же этот торговец меня с фонарём у дверей караулить! Если какая-то дрянь у него обретается, я и так почувствую, убить ведь всё равно не смогу, только отпугну. Ума ни приложу, почему он мага не нанял?
— Видимо, сомневается, что не собственные работники шалят, — улыбнулась гоэта.
Гланер пожал плечами и галантно взял её под руку, делясь впечатлениями о знакомых Анабель, как гоэтах, так и бароне. Последний ему не понравился, а вот Эллина проявила к нему интерес, чем заработала саркастический вопрос:
— Что, обработаешь Барра и станешь уменьшенной копией Бель? Что ж, деньжата у него есть, а вот насчёт супруги не знаю. Кажется, нет. Смотри, Лина, хватай удачу за хвост, а то Мейли уже её за кое-что другое сегодня ухватит.
— Пошляк! — гоэта, шутя, пнула его локтем в бок. — Хватит меня в постель мужикам подкладывать!
— Лин, и в мыслях не было! Просто ты с ним так мило болтала, а Мейли глазки строила. И её глазки оказались весомее твоих слов. Ладно, не переживай! Аристократ из него завалящий и с гонором. Мейли с ним не выгорит. А утро ты всегда можешь встретить в тёплой дружеской компании.
Воспользовавшись ситуацией, Гланер хлопнул подругу по мягкому месту. От неожиданности Эллина взвизгнула, а лишь потом разразилась чередой ругательств в адрес друга, советуя искать развлечений в очень дальних краях.
За шутливой перебранкой и ехидными подколками гоэта, они дошли до Яшмовой улицы, где Гланер вынужден был покинуть свою спутницу, на прощанье незаметно засунув ей в карман чекушку на извозчика.
Стоянка наёмных экипажей располагалась чуть дальше, гоэта уже заприметила свободного возницу и собиралась махнуть ему рукой (Гланер прав, нечего дразнить ночную братию), когда почувствовала нечто. Что-то тревожное, заставившее инстинктивно нащупать кинжал. Будто всё окружающее пространство давило на неё, заставляя сердце испуганно замирать.
Тихо, поразительно тихо, словно улицу непроницаемой сферой накрыли. Но Эллина не чувствовала магии, здесь было что-то другое. Вязкое, тягучее, непонятное, но явно не нормальное. Какие-то резкие всплески, какие-то волны, то ли эмоций, то ли энергии. Больше всего похоже на колдовство, но ведь у него иная структура. У того колдовства, о котором рассказывали в училище. Но, возможно, есть и другое, с иной структурой, плетением. Тёмное, например.
Эта мысль обожгла, заставила невольно отшатнуться к стене.
Знакомые ощущения… Как там, в Рамите!
Сотворив храмовый жест (ладонь поднести к груди и резко чиркнуть по ней пальцами другой руки, будто что-то отбрасывая), гоэта попыталась вычленить из воздуха частички странной субстанции. Они оказались настолько мелкими и хрупкими, что никак не давались в руки. Но изучали свечение, приглушённое оранжевое свечение, доступное глазу только при внимательном рассматривании тепловой карты нематериального мира.
На ауру не похоже, не бывает аур такого цвета. И никак не определить, живое оно или нет.
Эллина пребывала в замешательстве и решила не искушать судьбу, сейчас же наняв экипаж, когда почувствовала, как частички в воздухе сгущаются, а свечение — накаляется. Будто пламя перед взрывом.
— Дура, идиотка, нужно было брать накопитель!
Гоэта стремительно отпрянула в сторону, пытаясь покинуть границы подвластные огненному недвижному мареву. Открыла глаза, лихорадочно огляделась, кожей ощущая опасность. Вроде, Яшмовая улица всё та же. Вон припозднившаяся парочка целуется на крыльце, вон возница недоверчиво рассматривает совершающую странные телодвижения гоэту. Наверное, принял её за припадочную. Только что-то не так. Совсем не так.
Частички! Они оседают на кожу, оставляя мимолётные икринки, будто снежинки, очень нежные, мягкие, приглушённые, и вызывают… От них клонит в сон! Это что-то усыпляет, вызывает оцепенение, даря такое сладостное ощущение внутри.
Бежать, бежать без оглядки!
Эллина решительно двинулась в сторону экипажа, отчаянно борясь с желанием остановиться, замереть, поддаться.
Внезапно всё кончилось.
Концентрация частичек стремительно уменьшалась, структура их разрушалась.
Оранжевое марево потухло, не оставив и следа. С такой скоростью не испаряется даже аура покойника. Была — и тут же исчезла.
Где-то рядом протяжно завыла собака. Совсем, как в том лесу, в Рамите, в котором она обнаружила Ханну.
Пока гоэта разбиралась со своими ощущениями, экипаж успели перехватить: на нём уехал молодой человек, тот самый, который целовал девушку. Другой повозки не было видно, и Эллина пожалела, что отговорила Гланера проводить её до дома.
Впрочем, места знакомые, кинжал под рукой. Если держаться освещённых улиц, присматриваться к сгущающимся теням, ничего не случится.
Двадцать минут… Его поторопиться, она и в четверть часа уложится.
Заверив себя, что ей всё привиделось, и ничего дурного не произойдёт, Эллина смело свернула на перпендикулярную улицу, которая должна была вывести к Тополиному проезду, а от него до родной Тенистой улицы рукой подать. И чуть обо что-то не споткнулась.
Затеплив магический светляк, гоэта наклонилась, чтобы рассмотреть препятствие, и тут же в волнении погасила лишний источник света. Хорошо, что успела закрыть рот рукой, а то бы вскрикнула от неожиданности и испуга.
Она была ещё тёплой. Но уже мёртвой. И лишённой ауры. Начисто. Девушка, примерно лет двадцати, может, немного старше. Рот приоткрыт, глаза — стеклянные, взгляд — бессмысленный. Он абсолютно ничего не выражал, вступая в противоречия с законами насильственной смерти.
Снова осторожно сотворив светляк, предварительно убедившись, что улица пуста, гоэта бегло осмотрела покойную.
Как её убили — загадка. На теле не было ранений, на шее — следов удушения, на коже — кровоподтёков и синяков. Магией? Но это нелепо, всё равно что-то останется, да и зачем тратить силы на какую-то простолюдинку?
