Пару раз ей попадались одинокие всадники, наверное, посыльные. Все они проводили её пренебрежительным взглядом. Интересно, за кого они её принимали? За обнищавшую разбойницу, солдатскую вдову или просто бродяжку? Наверное, за бродяжку — вряд ли они видели её палаш, зато точно заметили её обмотки и отсутствие верхней одежды. Но Эллине было не до того, чтобы искать где-то пальто или куртку.
Заветный город показался на горизонте тогда, когда гоэта уже успела окоченеть и задремала на шее лошади. Та, почуяв, что хозяйка спит, остановилась и неизвестно, сколько бы ещё простояла, если бы не крестьянская подвода, которой преградила дорогу. Возница громко окликнул «клушу», тем самым вырвав её из сладких смертельных оков дремоты.
Лошадь дёрнулась, Эллина едва не упала, с трудом удержавшись в седле и, сонно потирая глаза, долго не могла понять, чего от неё хотят.
— Да, видимо, я действительно выгляжу паршиво, если даже крестьяне морщатся, — подумала гоэта, пропуская повозку.
Она кое-как растёрла ступни и сползла на снег, чтобы умыться и прогнать сон. Холод заставил подпрыгивать то на одной, то на другой ноге, а потом снова забраться в седло.
Онемение иголками кололо конечности — не хватало ещё обморозить.
Придорожный трактир манил запахом пищи, так, что засосало под ложечкой. Сглотнув слюну, Эллина отвернулась и пустила лошадь рысью.
Как ни странно, в город её пустили — может, сыграла свою роль протянутая с улыбкой монетка.
Первым делом гоэта купила себе сапоги у старьёвщика и в блаженстве засунула в них онемевшие, ничего не чувствующие ноги. Их состояние пугало, нужно было срочно их растереть, засунуть в горячую воду. Да и самой погреться, пока не превратилась в синего мертвеца.
Вторая за сегодня попытка спешиться закончилась болью и падением. Ноги отказывались слушаться. Кусая губы, Эллина схватилась за коновязь, гадая, как бы преодолеть расстояние до двери харчевни. Вот она, так рядом — а не дойти.
А ещё этот проклятый ветер, от которого покрываешься гусиной кожей…
— Эй, паренёк…Простите, девушка, вам помочь?
Гоэта обернулась к окликнувшему её мужчине и кивнула. Самой ей не сделать ни шагу, так что всё равно, кто он. Хуже, чем теперь, не будет.
Незнакомец осторожно взял её под руку, а потом, заметив, что Эллина продрогла до костей и обморозила конечности, подхватил на руки и внёс в натопленное помещение.
Тепло тут же живительным покалыванием разошлось по телу гоэты, болью доказывая, что она всё ещё жива, что у неё всё ещё есть руки и ноги.
— Как можно, вы хотя бы соображаете, что могли умереть?! — незнакомец устроил Эллину перед каминной решёткой. Посадил не на пол, на свой плащ, который любезно пожертвовал гоэте. — Кто же в таком виде разгуливает зимой по улице? Немедленно снимайте сапоги!
Эллина была бы рада, только пальцы перестали слушаться — перчаток на ней тоже не было.
Незнакомец вздохнул, обозвал её дурой и стащил обувь сам. Размотав тряпьё, он разразился ещё более эмоциональной тирадой и велел служанке принести таз с тёплой водой, полотенце, бараний жир, горячее питьё и шерстяные носки в комнату наверху.
Гоэта не сопротивлялась, когда её отнесли и уложили на кровать, принялись растирать, сопровождая свои действия характеристикой скудности умственных способностей Эллины. Стопы не трогал, просто согревал ладонями.
Тёплая вода оживила посиневшие ноги, вернула им чувствительность.
— Вот так, девушка, и в следующий раз думайте головой, а не другим местом, — поднимаясь, заключил её благодетель. — Ещё полчаса — и ваши ноги мы бы не спасли. И ваши пальчики тоже. Теперь сгибаются?
Гоэта кивнула и сердечно поблагодарила его. Хотела дать денег, но незнакомец отказался:
— Лучше одежду себе купите.
Предложение незнакомца не лишено было смысла, но Эллина предпочла сначала поесть и обогреться. Потом к этому прибавилось ещё выспаться — в тепле она разомлела. Но спать было нельзя, поэтому, зевая, с трудом передвигая ноги, гоэта заставила себя снова выйти на улицу и отправилась по магазинам. Ей предстояло обзавестись хотя бы минимумом вещей и тем, куда эти вещи можно было сложить.
Денег было немного, поэтому к выбору покупок она подходила тщательно, предпочитая добротность красоте.
Увы, перед ректором предстояло предстать не так, как изначально предполагала гоэта, но в этом не было её вины. Зато, сняв на пару часов комнату, Эллина вымылась, быстро, чтобы не заснуть, переоделась в чистое, выстирала грязную одежду и, кое-как отжав и просушив над огнём, сложила в сумку, надеясь, что она ей нескоро понадобиться.
Убедившись, что бродяжкой её теперь никто не назовёт, гоэта покинула город и направилась к стенам университета.
Издали он напоминал крепость, впрочем, изначально университет и задумывался как замок, способный отразить любое нападение. Маги раньше были воинами, их главной обязанностью было защищать королевство.
Задрав голову, Эллина с благоговейным страхом разглядывала башни и глухие стены старого корпуса — сердцевины университета. Вокруг него теснились жилые и административные корпуса, более низкие, приятные глазу, но всё равно суровые.
Раньше вокруг замка был ров, но его давно засыпали, так что гоэта беспрепятственно подошла к массивным воротам. Странно, но их никто не охранял, более того, одна из створок была отворена.
Эллина спешилась и проскользнула через проём во двор, вернее, один из дворов. Здесь было тихо, только деревья сиротливо качали голыми, слегка припорошёнными снегом ветками.
Перед вторыми воротами пришлось предстать перед хмурым магом (очевидно, учащимся), дежурившим в специальной каморке. Гоэта стуком оторвала его ото сна.
— Ну, чего надо, уважаемая? — лениво поинтересовался маг, бегло окинув её взглядом. — Приёмные часы по средам и пятницам, с десяти до двух. Заявку на помощь волшебника можешь оставить, может, кто согласится.
— Я по личному делу. К ректору, — Эллина не намерена была отступать. — Я проделала долгий путь не для препирательств с вами.
— К ректору? — привратник рассмеялся. — Ну, ты насмешила!
— Так, пасть закрой и слушай меня, — не выдержав, прикрикнула гоэта. — Богатый папенькин сынок, я тебе не бродяжка, чтобы мне «тыкать». И помощь вашего брата мне не нужна, сама кое-что умею. А вот тебе не поздоровится, если ты меня не пропустишь. У меня письмо к ректору. Так что не хлопай глазками, а отворяй ворота.
Обалдевший от такой наглости маг отворил створки, и Эллина благополучно прошла мимо него, ведя в поводу лошадь. Она сама не ожидала, что сработает, готовилась что-то объяснять, доказывать — не пришлось.
Теперь дело оставалось за малым — отыскать среди этих корпусов, башен и переходов приёмную ректора.
Подоспевший мальчишка увёл её лошадь, оставив гоэту стоять перед лестницей, ведущей в одно из массивных строений.
