Хоть бы отстал, хоть бы поджал хвост и бросился в бега!
Поразмыслив, гоэта пришла к выводу, что силков на неё он не ставил. Гланер, несомненно, знает, что она попала в руки к Брагоньеру и всё ему рассказала. И думает, что она под арестом. А убивать её под носом стольких магов не решится: ни его твари, ни ему самому банально не справиться с боевыми магами.
Значит, логично было бы предположить, что он спасает свою жизнь и на время оставил Эллину в покое.
С другой стороны — следователь. И соэр сейчас не менее опасен, чем Гланер. Её поступка он не одобрит и как инквизитор примерно накажет, может, даже показательный процесс устроит. Не из ненависти, не из личных счётов или неприязни, а просто потому, что она дичь, а он охотник. Искоренение тёмного колдовства — главная задача инквизиции.
Но Малису следовало помочь. Он спас ей жизнь, не убил, хотя должен был, вылечил, обогрел. Сам же говорил, что потом сочтутся, — вот и пришёл момент.
Оторвавшись от размышлений, гоэта поняла, что повозка движется в сторону университета. Это её категорически не устраивало, поэтому пришлось продолжить путь пешком. Впрочем, не долго: Эллина уговорила подвезти её до Урцхена какого-то торговца, взамен пообещав вылечить его кашель.
Прокручивая в голове то один, то другой вариант, гоэта пришла к выводу, что ей необходимо связаться с кем-то из тёмных. Легче всего найти ведьму: достаточно расспросить в деревнях, кто помогает им избавиться от нежелательной беременности. Местный лекарь за это не возьмётся, с позором прогонит, а вот ведьма не откажет.
Эллина распрощалась с торговцем, не доезжая Урцхена, в одной из деревень, голодная и уставшая: денег у неё было в обрез, так что пришлось ночевать в конюшне и экономить на еде. Хорошо, что догадалась хоть что-то взять с собой на кладбище, не всё высыпать на камень. Повинуясь настойчивым требованиям желудка, перекусила в местной харчевне и приступила к поиску ведьмы.
Гоэта рассудила, что услугами колдуньи могла пользоваться подавальщица: работа располагает, поэтому именно у неё, краснея, шёпотом спросила, нет ли в округе лекаря по женской части. Не прогадала — тем же шёпотом ей сообщили, как найти такого. Вот и верь после этого, что в Тордехеше так мало тёмных, как рассказывают в училище! Хотя, тут место особое, в других частях страны их не встретишь, либо укрылись так далеко, что только свои и найдут.
Ведьма жила на отшибе, пока искала её, Эллина успела промочить ноги и не раз увязнуть в снегу. Она чуть не прошла мимо неказистого домика, укрытого природой от посторонних взглядов, хорошо, запах дыма почувствовала.
Ведьма оказалась действительно ведьмой — то есть некрасивой и немолодой женщиной, хотя и не старухой. И подозрительной: открыв, буквально втолкнула посетительницу внутрь, быстро огляделась по сторонам и быстро захлопнула дверь.
— Если ты от следаков — прокляну, — сразу предупредила ведьма. Почему-то ей верилось. — Ну, по какому делу пожаловала? Ребёнка нагуляла или болезнь дурную подхватила?
Непонятного цвета глаза впились в лицо Эллины; губы скривились в презрительной усмешке.
— Нет. Мне нужна помощь, но не для себя. Я пробовала связаться с айгом, но не хватает сил и авторитета…
Не дожидаясь приглашения, гоэта прошла в комнату и присела у огня, чтобы обсушиться. Болезнь в её случае была равносильна смерти.
— Один мой друг, некромант, попал в тюремные застенки. Его держат в Урцхене. Я хочу его освободить. О деньгах сговоримся. Или о любой другой форме оплаты. В пределах разумного.
— Надо же, не врёшь! А я ведь ложь сразу чую, — удивлённо протянула колдунья и протянула гостье какой-то пузырёк: — На, выпей, сил наберись, а то на мощи похожа. Бежала, что ли, от кого?
— Бежала, — не стала отрицать Эллина. — Я же вызывала айга.
Больше ведьма ни о чём не стала её спрашивать, накормила и уложила спать, сама же куда-то ушла, обещав вернуться к ночи.
Вернулась она затемно, со связкой каких-то корешков и серым кроликом. Не говоря ни слова, заперлась в смежной комнатушке и битый час что-то бубнила себе под нос. Затем велела Эллине достать из погреба бутылку вина и банку с чем-то непонятным, но мерзким на вид.
На вопрос, что она собирается делать, ведьма ответила:
— Друга твоего спасать. Демона призывать будем, по-другому не выйдет.
Эллине захотелось отказаться, немедленно попрощаться и уйти, извинившись за беспокойство, но внутренний голос напомнил о неоплаченном долге. Жизнь за жизнь. И она покорно последовала за ведьмой, надеясь, что её не заставят участвовать в жертвоприношении: не сможет гоэта убить беззащитное живое существо.
Ведьма привела её на небольшую поляну, занесённую снегом, и велела Эллине расчистить её от снега. Гоэта кивнула, сломала несколько прутьев и принялась сметать в сторону пушистый покров. Ведьма помогала ей, и через полчаса необходимое пространство было подготовлено.
Колдунья начертила на земле перекрещенную пентаграмму, а Эллина в это время развела костёр и под чутким руководством занялась приготовлением дурманного тумана из странных ингредиентов. Среди них были такие, что вызывали страх и брезгливость, но мысль о свободе Малиса придавала сил и решимости.
Закончив со сложным рисунком — к пентаграммам добавились различные линии и руны, а внутри появился соединяющий их воедино круг, — ведьма отогнала гоэту от костра и начала ворожить.
Тепловая карта мира стремительно менялась, окрашиваясь в холодные синие тона.
Эллина на всякий случай отошла подальше, присела рядом с сумкой с кроликом, погладила его по длинным дрожащим ушам, извиняясь за то, что не защитит его.
Когда ведьма взяла жертву и усадила в центр рисунка, ловко прижав голову животного к земле, гоэта отвернулась.
Поляну окутал туман, кольцом оградивший её от леса. Он постепенно менял консистенцию, превращаясь в параллельную реальность, внутри которой роились непонятные тени.
Обагрённая кровью двойная пентаграмма вспыхнула синим пламенем и стала объёмной. Круг заискрился, вспыхнул и поглотил жертву.
— Сейчас явится демон, — предупредила ведьма и, шагнув к ритуальному рисунку, протянула руки к невидимому пока существу.
Эллина увидела, как на земле возник сгусток мрака с чёткой рваной иссиня-чёрной аурой. От него веяло холодом и смертью.
Тело сковало ужасом; глаза неотрывно следили за постепенно проявляющейся фигурой. Вот она открыла глаза, алые, как и её любимая кровь, вот потянулась к ведьме когтистая лапа со вздувшимися жилами… Ведьма едва успела увернуться от стремительного удара, начертив в воздухе знак подчинения.
Демона целиком, во плоти, Эллине увидеть не удалось — воздух разрезал ослепительный луч, пронзивший порождение Тьмы. Вслед за ним над скрещенными пентаграммами разорвался сгусток света, ударной волной отбросивший и ведьму, и гоэту на землю.
