Гланер промолчал, но тут же отпустил её руки, подхватил подмышки, усадил на кровать и вытер кровь простынёй.
— Ты точно непроходимая дура, — качая головой, констатировал он. — Да не ёжься, не вздрагивай — вреда не причиню. Выкидыша, вроде, не было — следов я не заметил. Сейчас дам снотворного.
— Гланер, я не понимаю. Минуту назад ты был полон решимости меня убить, а сейчас…
— Сейчас ты носишь во чреве маленького Ашерина, будущего метаморфа. Так что благодари богов, что залетела. И проси, чтобы ребёнок с даром родился. Хотя, должен. И, Лина, не вздумай мне солгать. Очень пожалеешь.
Гоэта позволила Гланеру обработать свои порезы и ушибы, напоить себя снотворным и уложить себе под бок в постель. Лекарство подействовало не сразу, так что гоэт успел докончить начатое.
Проснувшись, Эллина обнаружила, что за запястья привязана к кровати. Не верёвкой, ремнём — в своём роде тоже забота. Судя по ощущениям и красноречивым свидетельствам на постельном белье, то, что она спала, никак не мешало Гланеру предаваться страсти. На этот раз без последствий для здоровья, хотя определённый дискомфорт присутствовал.
Лёжа, уставившись на свою одежду, перенесённую с кухни и грудой сваленную на полу, гоэта пыталась понять, что ей делать дальше, и как предугадать не поддающееся объяснению поведение Гланера. Он вёл себя, как безумец, или… Она только сейчас поняла, а ведь это было известно уже давно, просто Эллина всё ещё считала его человеком. Прежним, привычным, но он таким не был. Никогда не был.
Гланер — тёмный, и этим всё объясняется.
Тёмные психически неустойчивы, особенно когда их переполняет энергия. У Малиса ведь было схожее поведение, просто он старался при ней сдерживаться, но всё равно проскальзывало.
Возможно, и маниакальное желание Гланера объясняется очень просто — необходимостью восстановить баланс энергии. Поэтому и не один раз — пока организм не скажет, что ему достаточно.
И давным-давно, возможно, поэтому он попытался сразу прижать к стене понравившуюся девушку, поэтому столько лет настойчиво предлагал делить с ним ложе — нужен был постоянный, надёжный способ скрывать свою сущность.
Но обида и ущемлённое мужское самолюбие, безусловно, тоже присутствовали. И месть оказалась в духе тёмных. Если смотреть на всё с этой стороны, то мозаика складывалась, а Эллина становилась единственно возможной жертвой.
Он давно всё продумал, дал ей последний шанс, а потом отомстил, храня маску лучшего друга.
Если догадка насчёт энергии верна, то гоэт сейчас должен быть в хорошем расположении духа.
Гланер появился спустя некоторое время, действительно похожий на того, что она знала когда-то. Пожелал доброго дня, развязал, велел одеваться и идти на кухню, готовить еду.
Эллина не стала возражать и с удовольствием размяла многострадальные затёкшие руки. Нужно осмотреться, усыпить бдительность мнимой покорностью, а потом сбежать. А ещё лучше убить его.
— Не, Лин, погоди-ка. Топай ко мне. Я не рассмотрел, что там у тебя. Не бойся, — усмехнулся он, разминая в пальцах какую-то субстанцию, — это лечит, а не жжётся.
Внимательно ощупав её, уделив особое внимание животу, Гланер намазал заживляющей мазью места ушибов и порезы, наложил повязку и, шлёпнув по пятой точке, разрешил одеться. Отворачиваться и не подумал, да Эллина и не просила.
На кухне гоэту ожидала многочасовая стряпня — Гланеру хотелось вкусно поесть. Резать он ей ничего не давал, делал сам, зато в остальном не помогал.
От очага веяло жаром. Закончив фаршировать двух зайцев, Эллина вспотела — а ведь предстояло ещё сварить суп и придумать гарнир. Задача оказалась вдвойне сложной, учитывая её кулинарные способности.
Потом её заставили стирать и отмывать кухню после пыток и готовки. Тут гоэт немного смилостивился — принёс воды. Разумеется, перед тем, как уйти, связал.
За столом, как заранее догадывалась, Эллина пришлось прислуживать Гланеру. Но это было ей не в новинку: в крестьянских семьях жена примерно так же вилась вокруг мужа. Тоже накрывала на стол, метала блюда, сама принимаясь за еду, когда благоверный давно хрустел рёбрышками.
— Ничего, съедобно. Можешь, когда захочешь. Пересолила малость. И пережарила. Помоешь после ужина посуду, развесишь бельё и можешь ложиться. Сегодня обойдёшься без купания — только мокрым полотенцем оботрёшься. А завтра мы с тобой в одно место прогуляемся: мне сюрпризы во время твоей беременности не нужны, не до того будет.
— То есть ты серьёзно собираешься меня взять в Ашерин?
— Пока да. Хозяйка в доме не помешает, особенно такая, которая к тёмным привыкла — меньше вопросов. Ничего, смиришься, никуда не денешься. И запомни: я отношусь к тебе так, как ты себя ведёшь. Нянчиться не стану, терпеть твоё упрямство тоже. Так что сделай выводы и учись покорности.
Эллина кивнула, запихнула в рот кусок крольчатины и заставила себя прожевать. Ела руками (вилку и нож ей, разумеется, не дали), через силу, убеждая, что на голодный желудок ничего делать нельзя. Даже думать. А подумать было о чём — завтра могло стать её последним днём.
Заснуть удалось не сразу, хотя в этот раз Гланер связал её иначе, не так туго и спереди, что исключало онемение.
Близости не было — видимо, гоэту хватило. Он просто по-хозяйски прошёлся по её телу, приласкал, но не более.
— Как это «пропала»? — Брагоньер пристально смотрел на мага. — Вы хорошо искали? Вы должны её найти. Обязаны.
Волшебник развёл руками.
Индикатор местонахождения уничтожен, а медальон, в который его вплели, оказался совсем не там, где предполагалось быть госпоже Тэр. На то, чтобы установить его примерные координаты, очень смутные и неточные, с погрешностью в десять-пятнадцать миль, ушёл весь день. И вот теперь господин Искос и оба боевых мага, ради такого случая воспользовавшиеся артефактом перемещения, сообщают, что там никого нет. Ни единой живой души, только лес.
Медальон они тоже не нашли, но божатся, что нога Эллины Тэр туда не ступала — полное отсутствие её присутствия на тепловой карте.
Оставшийся рядом с Брагоньером Братс не знал, что и делать.
Обычное заклинание поиска указало на один из постоялых дворов; туда уже направили людей, но скорее ради соблюдения формальностей — следивший за госпожой Тэр агент уже обшарил там всё вдоль и поперёк. Именно от него они и узнали о пропаже.
Гоэту выкрали из комнаты. Работали грубо и быстро. Свидетели ничего толком показать не могут: какие-то крики, какие-то силуэты. Вроде бы похитителей было двое, но кто они, как выглядят, куда поехали?
— Вы, кажется, судебный маг, ваша профессия — искать людей, вот и найдите. Это во-первых. А, во-вторых, я сегодня же хочу оказаться на том постоялом дворе. Мне плевать, как вы это сделаете, сами ли или с помощью других магов.
Нет, Брагоньер не сомневался в компетентности сотрудников Тайного управления, просто тот мог просмотреть то, что нашёл бы следователь. И не сумел бы связать логическую цепочку — лишь потому, что не обладал фактами и достаточными знаниями. Каждому своё: одному — распутывать преступления, другому — шпионить. Да и, что греха таить, соэр любил сам осматривать место происшествия, тем более в деле, которое стало его личным.
