– Вы как? – с легкой усмешкой спросил меня капитан.
– Постараюсь его не сильно бить.
– Вы так уверены в себе? – ухмыльнулся в ответ командир «охотников».
– Может, перейдем к делу?
Капитан встал, затем хлопнул ладонью по столу и неожиданно скомандовал:
– Начали!
Я поднялся и развернулся к силачу, который сейчас неторопливо, вразвалку подходил ко мне. Несмотря на видимую неспешность, было видно, что он уже готовиться к схватке. Тело напряглось, а шаг стал упругим. Шаг. Еще шаг. Может, он и был хорошим бойцом, но с моей молниеносной реакцией ему не тягаться. Я успел опередить его нападение, выбросив вперед обе руки одновременно – жесткий блок левой руки погасил удар в самом зародыше, а пальцами правой железной хваткой вцепился гиганту в кадык. Унтер-офицер, багровея на глазах, захрипел, попытался снова меня ударить, но в следующую секунду был просто отброшен в сторону и упал бы, если бы не стена. Повернувшись в сторону офицеров, я сказал:
– В настоящем бою он бы уже лежал, корчась, со сломанным горлом.
Сейчас капитан смотрел на меня так, словно видел впервые. Было видно, что моя молниеносная победа в схватке произвела на него должное впечатление.
– Где вы подобному научились?
– Один японец научил.
– Только этому или еще и другим приемам?
– Другим тоже. Могу показать, – и я многозначительно посмотрел на красного унтер-офицера, стоявшего сейчас у стены и осторожно массировавшего себе горло. Судя по выражению лица, тому явно не хотелось новой схватки.
– Верю, – усмехнулся капитан. – А ты иди, Василий Степанович.
Когда тот вышел, командир охотников продолжил:
– Саенко сильный боец, так что скажу не таясь: поразили вы меня. Теперь скажите мне: человека сумеете убить?
– Надо будет, убью.
– Спокойно так сказали, без надрыва. Значит, приходилось убивать?
– Приходилось.
– С ножом умеете обращаться? Заряд заложить? Лежать на промерзлой земле часами?
– С ножом не работал, так же как и со взрывчаткой. Насчет остального – у меня терпения и воли хватит на трех человек.
Махрицкий посмотрел на поручика, потом перевел взгляд на меня.
– Иван Васильевич, сказал мне, что вы поручик в отставке.
Я достал из кармана документы и протянул их капитану. Тот несколько минут внимательно их изучал, потом поднял на меня глаза.
– Когда вышли из госпиталя?
– Четырнадцатого марта этого года.
– У вас указана полная потеря памяти, но при этом вы явно не похожи на слюнявого идиота. Странно, не правда ли?
– Согласен. Несколько странно.
– Даже не знаю, что и сказать, – он какое-то время крутил мои документы, а потом сказал: – При всех ваших достоинствах у вас нет военного опыта. Отрицать не будете?
– Нет, но думаю, что для солдата опыт дело наживное.
– Вы правильно меня поняли, Сергей Александрович. Сейчас идите в штаб и подайте прошение. При этом не забудьте там сказать, что заручились моим согласием. Ерошин! – на пороге двери возник ефрейтор. – Отведи нового охотника в канцелярию. Подождешь его там, а потом поставишь на довольствие!
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие!
– Сергей Александрович, идите с ним.
Я поднялся.
– Слушаюсь, господин капитан!
В ответ на мое уставное обращение Махрицкий только укоризненно покачал головой. Стоило нам с ефрейтором выйти, как тот стрельнул по мне быстрым взглядом и осторожно спросил:
– Не пойму, как к вам обращаться?
– По имени. Сергей.
– Так-то оно так, но вы вроде бы…
Я посмотрел на него:
– Тебе какая разница?
– Как скажете. Здорово вы приложили Саенко! Раз – и он как рак стал! Красный и глаза навыкате!
Я промолчал. Ефрейтор, поняв, что новичок не имеет желания говорить, замолчал. Сначала я оформил в штабе документы, потом Ерошин привел меня в барак, где мне предстояло жить. Запах пота и несвежего белья перебивал крепкий запах солдатской махорки, зато не в пример солдатам на передовой здесь было тепло и сухо, благодаря трем железным печкам.
– Парни! – сразу с порога крикнул Ерошин. – Я вам новичка привел!
Все как на подбор здоровые и плечистые охотники, до этого занятые своими делами, сразу поднялись со своих мест и окружили меня. За пять минут мне довелось узнать о себе много нового.
– Ну и бычара! Вон плечи какие! Поле вспашет и не вспотеет! На нем не одну оглоблю сломаешь!
– Может, потом поговорим, парни?! Ночь плохо спал, отдохнуть хочу!
Вперед вышел крупный, мускулистый парень. Чернявый, с шалыми глазами. Вылитый цыган.
– Не торопись! Место еще заслужить надо!
– Как?
– Мимо меня пройдешь, значит, заслужил! – по его лицу скользнула уверенная ухмылка.
Охотники вокруг меня сразу подались в стороны, расчищая место для схватки. Я оглянулся на ефрейтора. Тот пожал плечами, дескать, тебе решать. Цыган перехватил мой взгляд, но понял по-своему:
– Никак забоялся?! Не бойся, сильно забижать не буду! Скажите, парни, я ведь добрый?!
Охотники весело рассмеялись, с удовольствием глядя, как этот забавник ломает комедию.
– Люблю, когда кругом одни добрые дядьки, – решив подыграть им, я скорчил глупую рожу. – Так, где моя койка?
Под новый взрыв смеха я шагнул к цыгану. Тот попытался сделать подсечку, но я ушел в сторону, одновременно ткнув весельчака в нервный узел. Заводила взвыл от дикой боли. Шок скрутил его тело, на глазах выступили слезы боли, но он все же сумел устоять на дрожащих ногах. Смех мгновенно оборвался. Лица у охотников посуровели. Они так и не поняли, что произошло, поэтому смотрели на меня, кто настороженно, кто с опаской.
– Парни, вы чего! Я добрый! Мухи не обижу!
– Ага! Мы твою доброту только что видели! – криво усмехнулся один из охотников. – Мишка Цыган один против трех выходил победителем, а ты его в раз скрутил!
– Так я это с испугу!
– Ага! С испугу! Ударил так, словно лошадь копытом лягнула!
Кое-кто засмеялся вслед этим словам, но даже этот смех прозвучал невесело. Видно, «цыган» был душой и заводилой их компании, а пришел чужак и одним ударом побил их непобедимого бойца. Неправильно и как-то даже обидно. Двое парней, подхватив под руки Цыгана, отвели его к койке, а затем осторожно посадили. Остальной народ, не глядя на меня стал медленно расходиться по своим местам.
– Люди, так где моя кровать?
