– Охотники?! Мне нужен поручик Меленьев!
До этого Махрицкий с трудом упросил поручика снять погоны с шинели, поэтому сейчас в полумраке барака тот мало чем отличался от разномастно одетых охотников. Поручик встал:
– Это я. Слушаю.
Солдат вытянулся.
– Ваше благородие, поручено передать, что первая линия германских окопов захвачена. Вам надлежит выступать немедля.
– Спасибо. Можешь идти.
– Слушаюсь, ваше благородие!
Не успел солдат развернуться к выходу, как все стали собираться. Поручик подождал, потом оглядел нас всех, сказал: «С богом!» – и развернувшись по-строевому, через левое плечо, зашагал к двери.
Выйдя из барака, мы быстрым шагом пошли среди повозок со снарядными ящиками, санитарными двуколками и ротами солдат, стоящих наготове, в случае прорыва фронта.
Когда проходили нашу первую линию окопов, по которой пришелся основной удар немецкой артиллерии, мне впервые пришлось увидеть настоящий фарш из земли, обломков бревен, металла и человеческих тел. Особенно меня поразил развороченный крупнокалиберным снарядом блиндаж. Вокруг ямы, перемешанные с землей и досками, лежали не менее десяти изувеченных тел, причем у половины из них были оторваны руки или ноги. Хватило одного мельком брошенного на них взгляда, чтобы отвести глаза, но уже спустя какое-то время стало понятно, что отворачиваться – дело бессмысленное, так как трупы, русских и немцев, лежали вперемешку по всему изрытому снарядами полю.
Впереди нас продолжал громыхать бой. Было видно, как русские и немецкие солдаты стреляли друг в друга, падали раненые, ползли, вскакивали, пробовали бежать и снова падали уже замертво. В пылу боя никто не замечал ни шрапнели, ни пулеметных очередей, ни раненых и убитых. Когда всё перемешалось в смертельной схватке, боясь поразить своих, примолкли пушки с обеих сторон, и теперь был слышен только лязг железа, выстрелы, предсмертные крики, стоны.
– Торопись, ребята! – торопил нас Мелентьев. – Наша цель тот лесок! За мной!
Мы побежали вслед за ним по промерзшей земле среди воронок и трупов. Вдруг неожиданно с немецкой стороны заговорило сразу несколько пулеметов, скашивая всех подряд, но спустя несколько минут послышались разрывы гранат и пулеметный треск утих. Крики: «Ура-а-а!!» то затихали, то усиливались. Мы с ходу проскочили первую линию вражеских окопов, занятую русской пехотой, и теперь уже перебежками приближались ко второй, за которой в ста метрах начиналась нужная нам лесополоса. Вдруг с фланга снова застучали пулеметы немцев. Я видел, как наши солдаты падали десятками и оставались лежать на мерзлой земле. Вдруг неожиданно кто-то рядом со мной вскрикнул. Я обернулся. Двое наших охотников неподвижно распластались на земле.
– Залечь! – последовала команда Мелентьева.
Разобрались быстро. Случайной немецкой очередью был убит один и ранен второй охотник. Забрав у убитого подрывной вьюк и предоставив раненому самому возвращаться обратно, мы двинулись дальше, но теперь намного осторожнее, передвигаясь короткими перебежками от воронки к воронке. На наше счастье, на землю упали осенние сумерки, сгущавшиеся с каждой минутой. Несколько минут короткого отдыха в вырытой снарядом яме, а затем последовала команда поручика: «Последний рывок! Пошли!» – и мы, выскочив из окопов, кинулись со всех сил к темневшей полосе пролеска.
Углубившись в лес, перешли с бега на быстрый шаг. Еще какое-то время были слышны звуки затихающего боя, но стоило им пропасть, нас словно ватой обложила кругом промозглая тишина леса. Пока еще можно было что-то различать, мы продолжали торопливо идти, но когда стало совсем темно, поручик приказал остановиться.
– Надо определиться с направлением, иначе забредем не туда, куда надо.
После короткого отдыха мы двинулись дальше, но уже медленно, почти на ощупь. Переход через лес запомнился мне сучьями, хлещущими по лицу, корнями, цепляющими за ноги, холодной и липкой сыростью, проникающей под одежду. Именно она разбудила меня на рассвете, не дав толком выспаться. После короткого завтрака двинулись дальше. Шли, держась по возможности леса, избегая дорог и деревень, пока не добрались до железной дороги. Переход прилично всех вымотал, и когда мы остановились, все просто повалились в мокрую, пожухлую траву. После короткого отдыха Пашутин обратился к Мелентьеву:
– Господин поручик, разрешите мне отправиться на разведку.
– Вам будут нужны люди?
– Нет. Сначала я пойду один.
Он скинул грязную и мокрую шинель и надел немецкую, которую достал из мешка, начистил сапоги, после чего зашагал в сторону железнодорожной станции. Вернулся он уже поздно вечером. Причину своего длительного отсутствия объяснил так:
– На станцию прибыл новый эшелон. У германцев началась суматоха, и я решил ею воспользоваться, чтобы проникнуть на территорию станции. Оказалось, что с новым поездом прибыл инженерно-строительный батальон, который встал на соседнем пути с нужным нам эшелоном. Теперь самое главное: в этом поезде находится специальный вагон со взрывчатыми веществами. Я слышал, как лейтенант приказывал фельдфебелю установить возле него специальный пост.
– Значит, германцы решили зимовать, – сделал вывод из его слов поручик. – Гм! Теперь о нашем деле. Михаил Антонович, выскажите ваше мнение.
– В данный момент станция полна солдат, к тому же им подвезли горячее питание, поэтому присутствует определенный беспорядок. Но это временно, так как при немецкой дисциплине и организованности, думаю, уже завтра с утра к станции нельзя будет подобраться. Поэтому предлагаю действовать прямо сейчас.
– Предлагаете взорвать вагон со взрывчаткой?!
– Да!
Я не видел лица поручика, но даже по той паузе, которая возникла, можно было судить, что ему не по душе это предложение.
– Пусть будет так. Кто пойдет – решайте сами. Дело сугубо добровольное.
Наступило молчание. Понять охотников можно было, лезть на станцию, полную немцев…
– Я пойду. – Только я успел это сказать, как следом раздалось сразу несколько голосов:
– Я. Я пойду. Меня считайте.
– Прапорщик, вы лучше владеете обстановкой. Распределите сами людей под выполнение задачи.
– Слушаюсь. Для начала мне нужен человек, который сумеет тихо, без малейшего звука, снять часовых. Он пойдет со мной. Также мне нужен человек, который сможет быстро заложить заряд. Остальные должны быть готовы поддержать нас огнем и дать возможность уйти в случае провала.
Спустя короткое время мы распределили обязанности для каждого. Я шел в паре с Пашутиным. Его выбор, похоже, удивил опытных солдат, судя по их бросаемым на меня взглядам.
В связи с неразберихой, вызванной приходом нового состава, появление незнакомого унтера, немузыкально напевавшего фривольную немецкую песенку, не вызвало у часового особого волнения. Он решил, что тот новичок и еще не все знает, поэтому, не сдергивая ремня винтовки с плеча, просто предупредил:
