У него теперь и ножа-то никакого с собой не было – зачем нож в мирной жизни? С черными риелторами разобрался, негодяев наказал – поубивал, раздавил, как клопов. Про то, что именно он убил приезжих бандитских сынков, не знал никто – кроме своих, а Маша и Таня умрут, но не выдадут эту тайну, зная, что раскрытие информации принесет беду их объекту обожания.
В общем, вместо того, чтобы сделать так, как сделал бы обычный, даже не очень опытный грабер, Сергар просто повернулся к тому, кто посмел коснуться его ног, и… слегка опешил: перед ним стояла здоровенная автомашина, черная, блестящая, будто ее только что натерли воском.
Сергар не разбирался в моделях машин, но понял, что она должна стоить больших денег, и, значит, тот, кто в ней сидит – не простой человек. Впрочем, это и так было ясно, какой простой человек заедет на своей автомашине туда, где разрешается передвигаться только исключительно пешеходам, или полиции – в случае служебной необходимости. Сергар знал это все наверняка, он неплохо подготовился к поездке, а его память не теряла из своих хранилищ ни одного зерна информации.
Сергар поморщился, сделал шаг в сторону, желая пропустить наглеца, ткнувшегося в него передом своей машины – зачем устраивать конфликт, да еще в чужом городе? В конце концов, он давно уже не грабер, который с оружием в руках, или без него, отстаивает свое право жить так, как он хочет – и вообще право жить.
Вероятно, это какой-нибудь чиновник или местный богатей – кто еще может так нагло нарушать закон, убежденный в собственной безнаказанности?
Да, ничего, совсем ничего не меняется – нигде, ни в каких мирах! Кроме Сергара. Прежний Сергар, грабер по прозвищу «Бешеный», сейчас бы уже бросился на человека, высунувшегося из салона автомобиля и обложившего «наглого пешехода» отборным матом и самыми на Земле неприличными, гадкими оскорблениями.
Но Сергар изменился, а потому просто отошел в сторону, стараясь не глядеть в глаза этому рыхлому, с неприятным лицом человеку, разговаривавшему со странным, неясным Сергару акцентом.
Мужчина прокричал что-то вслед гортанно, на непонятном языке, Сергар пошел прочь – настроение было безнадежно испорчено. Солнце не радовало, предвкушение посидеть в тени с бокалом ледяного пива куда-то исчезло, будто растворилось в потоке зла, и бывший грабер скривил губы, размышляя о том, откуда берутся такие наглые негодяи.
Отбросить эти мысли его заставил женский крик – громкий, отчаянный, полный боли, удивления и надежды. Надежды на помощь.
Сергар оглянулся – тот самый мужчина со странным акцентом, что обложил Сергара трехэтажной руганью, бил по лицу симпатичную девушку лет двадцати пяти – с размаху, как мужчину, а когда та зажала разбитое лицо, изо всех сил пнул ее в зад, оставив на светлом бежевом платье отпечаток узконосого блестящего ботинка. На брусчатке перед девушкой лежал разбитый телефонный аппарат, и вокруг него сверкали на солнце кусочки, отлетевшие от изломанного корпуса.
Рядом с тем, кто бил девушку, стояли двое молодых мужчин – крепкие, плечистые, настороженными взглядами парни обшаривали толпу, и Сергар тут же догадался по их поведению – телохранители. Видимо, этот наглый тип – очень важная персона. Хотя об этом как раз догадаться-то и несложно – простолюдин не будет разъезжать по пешеходной дороге на автомобиле – только тот, кому позволяют это делать социальный статус, деньги, да продажная стража, стоящая, как это всегда было и будет, на защите интересов сильных мира сего.
– Да что же это делается?! – запричитал женский голос неподалеку, и невысокая интеллигентная на вид старушка беспомощно развела руками, оглядываясь по сторонам. – Мужчины, да что же вы смотрите?! Здесь есть мужчины?! Как он смеет бить женщину?!
Сергар застыл на месте, будто ноги его приклеились к брусчатке. Нет, он не был воспитанным в почтении к женщинам родовитым дворянином, однако не был и негодяем, который покупает себе продажную женщину, чтобы всласть поглумиться над ее многострадальным телом, вымещая на несчастной все беды и тяготы никчемной жизни.
Сергар не считал женщин слабыми, изнеженными существами, способными лишь как дикий плющ обвиться вокруг ствола могучего дуба-мужчины. Он в своей жизни встречал таких женщин, которые сто очков вперед дадут любому из мужчин, считающих себя сильнее, умнее и хитрее этих воительниц, лишь на том основании, что у них есть мужские причиндалы, а у противниц – нет.
Встречал и таких женщин, которым вообще не следовало жить – убийцы, отравительницы, жадные, хитрые и коварные, настоящие ядовитые змеи. Если бы ему угрожала опасность от их рук, он не задумываясь убил бы любую из этих негодяек, не глядя на то, что они принадлежат к противоположному полу. Но тут – слабая, практически беззащитная девчонка, весящая в два раза меньше этого громилы, и он ее бьет, как тренировочный мешок?! За что?! Что бы она ни сделала – разве можно ТАК, прилюдно, при всех, уродуя лицо и унижая достоинство?! Если изменила – ну выгони ее или уйди прочь, забудь ее имя! Если украла кошель – отбери украденное и прогони прочь! Если обругала, сказала обидное – обругай ее, найди выражения, чтобы ударить словом, но не волосатой ручищей по хрупкому женскому лицу!
Покойный друг Ион всегда говорил, что бьют своих женщин только слабые люди, жалкие, ничтожные, которые боятся задеть того, кто может дать им сдачи.
Он свою любимую никогда не бил. Скорее всего, не стал бы бить и если б выжил после того, как эта дамочка вонзила стилет в его горячее, доброе, любящее сердце.
Сергара раздирали противоречивые чувства – а вдруг эта девица сделала что-то такое, о чем он не знает, что-то страшное, ужасное, за что заслуживает смерти? Вдруг этот человек мстит за ужасное преступление, а Сергар, дурак, влезет со своими нравоучениями в центр непонятной разборки?
И вообще – может, дело семейное, может, девица его жена и привыкла терпеть эти унижения за годы семейной жизни! Может, ей нравится такое обращение, потому и живет с этим волосатым человекообразным?
А с другой стороны – и в самом деле, может, ей следует помочь? По крайней мере, выяснить, за что этот тип на нее так ополчился и чем она заслужила такое наказание!
Только секунд через пять до него дошло – кто-то рядом, на пределе слышимости сказал: «Совсем обнаглели! Парня чуть не сбили! Ездят по пешеходной зоне, как у себя по аулу! Она начала снимать на телефон, а этот гад телефон отобрал и шмякнул об асфальт! А ей по морде накостылял! И куда полиция смотрит?!»
Ответа собеседника Сергар уже не слышал. Он шагнул к месту конфликта, но не успел, шустрая старушка, которую нельзя было заподозрить в наличии излишнего здоровья и спортивной тренированности, успела раньше. Подскочив к здоровяку, она вцепилась в его руку, отяжелевшую с возрастом (мужчине было на вид лет пятьдесят), но еще сильную, толщиной с ногу той девицы, которую он избивал, и, повиснув на запястье, возмущенно, глотая слова от волнения и ярости, крикнула:
– Что вы делаете, негодяй?! Прекратите сейчас же! Как можно бить женщину?! Подонок!
Мужчина легко стряхнул с себя старушку, будто отцепил царапающий кожу, но абсолютно безопасный репей, а когда старушка вновь кинулась в атаку, уперся рукой ей в лицо и толкнул – так, что ноги женщины оторвались от мостовой и она со всего размаху, стукнувшись головой о брусчатку, упала на спину и затихла, глядя в небо неподвижными, стекленеющими глазами.
