«„Страшная, глупая, придурковатая, ленивая“, – пишешь ты о себе. О том, что ты не глупая и не придурковатая, я точно знаю из твоих писем, а насчет остального сказать ничего не могу. Но когда тебе тринадцать, ты всегда кажешься себе некрасивым, – я в твоем возрасте была уверена, что страшнее меня на свете нет и никто никогда в меня не влюбится. Однако со временем оказалось, что все не так плохо».
Письма Сары и конверты с надписями вроде «Содержание: одни помои» отражали низкую самооценку девочки. Астрид Линдгрен это инстинктивно понимала, и 12 июня 1975 г. написала своей юной подруге: «Все мы хотим любви, это верно, и, думаю, большинство девочек ужасно сомневаются, что могут быть любимыми». (Фотография: Национальная библиотека / Saltkråkan)
Переписка достигла кульминации с выходом в 1973–1974 годах «Братьев Львиное Сердце». Астрид была ужасно занята. Не только в связи с интервью и чтениями в Швеции и за рубежом, но и потому, что потеряла нескольких близких. Прежде всего – старшего брата, почти ровесника, Гуннара. В юности он был ее ближайшим доверенным другом-мужчиной; ему в письмах, зачастую полных черного юмора, она могла поверить тайны неукротимого девичьего сердца.
И именно в 1974 году, когда она скорбела по безвременно ушедшему Гуннару, все на свете, казалось, решили обсуждать с писательницей ее книгу «Братья Львиное Сердце».
Двадцатилетняя Кати – главная героиня и рассказчик в трех книгах Астрид Линдгрен: «Кати в Америке», «Кати в Италии» и «Кати в Париже», которые в 1950–1953 гг. вышли в Швеции, а несколькими годами спустя и в Дании. (Фотография: Йенс Андерсен)
И Сара. Ей был выслан экземпляр с посвящением, она накинулась на книгу, а затем прочитала «глупую», как она в утешение написала Астрид, рецензию в газете «Дагенс нюхетер». Как может кому-то не нравиться такая безумно интересная и одновременно теплая, утешительная книга? На это у Астрид Линдгрен ответа не было. Зато ей было что сказать о другом – о том, что зимой 1973/74 года теперь уже пятнадцатилетняя девочка влюбилась в своего учителя. Жизнь и любовь постепенно так перепутались в сознании Сары, что в декабре 1973 года она вложила в письмо Астрид листок бумаги, на котором попыталась себя проанализировать:
«Я долго думала, в чем причина того, что я не жила по-настоящему. В своих размышлениях я дошла до того, что в этом виноваты фальшь и утрата собственного „я“. А я ведь так хотела быть собой. Но кем я была? К тому же я, по-моему, не знаю никого, кто был бы самим собой».
Астрид Линдгрен так очаровало письмо Сары, что в новогодний вечер – время, когда она обычно избегала всякого общества и наслаждалась одиночеством, делая ежегодные записи об ушедшем годе, под музыку Бетховена и Моцарта, с хорошей книгой в руках, – писательница села отвечать. За пишущей машинкой в последние часы уходящего года она предавалась размышлениям, которые завели ее в прошлое, в юные годы в городке Виммербю: «Вот ты пишешь о себе, а я, кажется, узнаю в этом многое из того, что занимало меня в твои годы». И отдельно Астрид Линдгрен комментирует философское начало анализа Сары, где девочка пишет о нежелании человека проявить свое истинное «я»:
«Нет, как же ты все-таки права! Целиком и полностью никто не открывается, хотя бы изо всех сил и хотел это сделать. Но все мы заперты в своем одиночестве. Все люди одиноки, хотя многих окружают столь многие, что своего одиночества они не понимают или не замечают. До одного прекрасного дня… Но ты влюблена, и это чудесное состояние».
Описание влюбленности в учителя в саморазоблачающем рождественском послании Сары тронуло Астрид Линдгрен. Линдгрен тщательно избегала нравоучений и предостережений. Вместо этого она написала (и повторила в нескольких последующих письмах), что любовь – лучшее лекарство от страха и неуверенности: «Влюбленность, хотя бы и „несчастная“, обостряет вкус к жизни, тут и сомнений быть не может».
Сара Юнгкранц и Астрид Линдгрен никогда не встречались и ближе друг к другу, чем в письмах 1972–1974 годов, они не стали. Исключение – письмо, написанное в 1976 году. В нем теперь уже семнадцатилетняя Сара рассказывала о том, что нашла для себя, перечитывая трилогию Астрид 1950–1953 годов о юной Кати с улицы Каптенсгатан. Книги о девушке, побывавшей в США, Италии и Париже, вызвали в Саре «охоту к перемене мест» и вкус к жизни, но еще ей хотелось знать, не послужила ли сама восемнадцати-девятнадцатилетняя писательница прообразом главной героини: «Неужели в юности Вы чувствовали себя как Кати?»
Любопытный вопрос заставил шестидесятивосьмилетнюю Астрид Линдгрен вспомнить о том, что́, разбирая бумаги, она нашла среди пожелтевших листков и писем непростого 1926 года – года, когда ей пришлось покинуть отчий дом:
«Я нашла клочок бумаги, вложенный в письмо… мне было примерно столько же лет, сколько тебе, когда я это написала: Life is not so rotten as it seems
[1]. Но, как и ты, я думала, что жизнь паршива. Так что, может, книги о Кати немного „вральные“ (как говорила Сара. – Ред.), если относиться к ним как к рассказу о том, что значит быть по-настоящему молодой. Но Кати же успела немного созреть, она не настолько юна. В свои 19–20 лет я постоянно хотела расстаться с жизнью и жила с одной девушкой, которая хотела этого еще больше. <…> Но позже мало-помалу начала приспосабливаться, и жизнь стала довольно приятной. А теперь, в моем нынешнем преклонном возрасте, я считаю, что радоваться довольно трудно, учитывая, что мир таков, каков он есть, и то, что я более не молода, служит мне утешением. Боже, как это бодрит. Внезапно обнаружила я. Прости! <…> Пока, Сара. Life is not so rotten as it seems».
А-ля гарсон
От пятнадцати до двадцати пяти успеваешь прожить примерно четыре разные жизни», – заметила Астрид Линдгрен в немецкой телепрограмме 1960-х об этапах жизни женщины. Излучая естественное обаяние, благодаря которому в конце 1940-х превратилась в звезду шведского радио, она рассказала о том, как это захватывающе – всего за десять лет побывать четырьмя разными женщинами:
«Давайте начнем с первой: какой я была в пятнадцать лет? Я прекрасно понимала, что взрослая, и мне это не нравилось».
28 августа 1924 г. Анне-Марие исполняется 17 лет, и ее лучшие подруги Соня, Мэрта, Грета и Астрид (справа), нарядившись молодыми людьми, окружают прелестную Мадикен. (Фотография: Частный архив / Saltkråkan)
