– Сейчас, – говорит, – швабру принесу, пристроите её куда-то. А то я полы год не мыл, значит, она мне не нужна больше.
И вот забор готов, и его можно вокруг обойти в одну сторону и в другую, и держится он на нескольких швабрах. Захар наверху сидит и ногой болтает.
– Эх! – вздыхает Астя в красном комбинезоне. – Как посмотрю на этот забор, так и молодость вспоминается сразу, а как отвернусь, так забывается.
Дома вокруг исчезли, и с одной стороны забора стало солнечно и жарко, а с другой сезон дождей начался. Мы пошли в ту сторону, где сезон дождей, потому что ни разу ещё так много дождя сразу не видели. А Захар впереди шёл, чтобы забежать туда, где дождь ещё не начался, но всё равно мок.
Мы пытались разглядеть, какая вокруг природа, но из-за ливней ничего видно не было. И шумел дождь так здорово, что даже Астю слушать не хотелось, хотя обычно мне её хочется слушать.
– Нужны какие-нибудь ёмкости! – кричит Астя так громко, что мне её всё равно слушать приходится. – Ты что, Кимка, не слышишь, что ли? Ёмкости нужны!
– Зачем, – спрашиваю, – это они тебе понадобились?
– Чтобы дождь в них собирать, – говорит Астя. – А то он зря льётся, а собирать его никто не пробовал.
– Конечно! – говорю я. – Потому что и так воды хватает!
– Так всегда! – кричит Астя. – Сегодня есть, завтра нет, и никто не задумывается!
И гром прогремел – такой, что Захар там, впереди, аж присел. Потом мой брат исчез куда-то, а вернулся с ведром.
– Смотрите, – говорит мокрый Захар, – какое ведро! С ручкой, с дном, со стенками!
– Да, – говорит Астя. – Настоящее, а не какая-нибудь подделка.
И сразу ведро под дождь поставила, и оно водой начало наполняться, а до этого Захар его перевёрнутым держал. Потом Захар притащил ванну, мы с Астей банки стеклянные нашли, зонт, попавшийся под руку, рукояткой перевернули. Всякие ёмкости, которые Захар приносил, мы друг на дружку водружали беспорядочно – так, что конструкция какая-то получилась. Ливень сразу по дну наших ёмкостей затарабанил, и получилась почти что музыка.
– Вот теперь вода пристроена, а не просто так льётся, – довольно говорит Астя. – И никто ведь до этого не додумался, кроме меня. А если бы я не додумалась, то вообще никто никогда не додумался бы.
Мы с Астей сели на краешек одной из ванн и смотрим, как туда вода заливается. А Захар вообще в ванну залез и в воде сидит.
– Какая разница, – говорит Захар. – Я и в ванне мокрый, и, если вылезу из неё, всё равно не высушусь.
А из другой ванны вдруг существо какое-то вылезает, прозрачное, водянистое, а внутри у него рыбка плавает, и по нему улитка ползёт.
– Сами виноваты, – говорит он нам, – что такую конструкцию построили, из которой дождевики появляются. И ритм нужный, и ванны все на месте.
– А если мы одну ванну сейчас перетащим в другое место? – спрашивает Астя.
– Ну перетаскивайте, раз так охота, – говорит дождевик. – Я бы лично не стал таскать, потому что никакого толка, и все дождевики уже допоявлялись почти.
Он в сторонку отходит, а из ванны другой дождевик вылезает. Внутри у него мячик плавает, синий с красной полоской, а к голове водоросль прилипла.
– Сами виноваты, – говорит он нам, – что такую конструкцию построили, из которой дождевики появляются. И ритм нужный, и ванны все на месте.
– Я уже говорил, – говорит первый дождевик.
– Мало ли, – говорит второй, а тут и третий вылезает.
В стопах третьего дождевика камешки морские виднеются, а на голове у него медуза – спящей притворяется.
– Сами виноваты, – говорит он нам, – что такую конструкцию построили, из которой дождевики появляются. И ритм нужный, и ванны все на месте.
А мы с Астей одну из ванн как раз перетаскиваем, чтобы эти дождевики не повторялись больше.
– Сами виноваты, – говорит четвёртый. – Вы такую конструкцию построили, из которой дождевики появляются. И ритм нужный, и ванны почти все на месте.
– Это вы, – говорит ему Астя, – виноваты, что из наших ванн полезли, потому что мы их собирали для воды, а про вас даже не думали.
– Они ещё и не думали, – говорят хором дождевики. – Нам обычно люди попадались, которые думать умеют, а эти какие-то неразумные.
Пока они это говорили, из воды ещё пять дождевиков появилось, каждый из которых нам про нашу вину сообщил.
– До этого всё ерунда была, – говорит Астя. – А вот это история так история. Вдруг они будут появляться, пока сезон дождей не закончится, а нам их выслушивай!
– Давай, – говорю я ей, – уши закроем. Пусть молча появляются.
Мы все уши закрыли, и дождевики тоже уши закрыли.
– А вы чего, – кричит им Астя, – уши закрываете?
– Нам, может, тоже не нравится, – говорят дождевики. – Но надо же что-то говорить, когда появляешься, а сразу ничего умного в голову не приходит.
Тут как раз пятнадцатый дождевик появился, маленький такой, раз в десять меньше остальных, и внутри него, как в стакане с газировкой, пузырьки воздуха вверх-вниз гуляют, а к ладони его осенний лист прилип. Мы даже уши открыли послушать, как он ругаться будет.
– Всё, – говорит дождевик. – Я самый последний и самый приличный, я даже ругаться не буду, и не ждите.
Астя его на руки взяла и в карман комбинезона посадила – так он ей понравился.
– Мне он тоже, может быть, понравился, – говорит Захар. – Только у меня такого подходящего комбинезона нету.
А самый маленький дождевик говорит радостно:
– Видимость нулевая! Местность сканирую! Направо – лес! Сзади – забор! Слева – тоже забор!
– Надо же, – говорит Астя. – То ли это мы такой забор большой выстроили, то ли у нас о заборах неправильное представление.
– Прямо, – говорит маленький дождевик. – Хижины!
Тут все дождевики радостно закричали, что хижины.
А я говорю:
– Знаем мы эти хижины! Сверху крыша, по бокам стены, а внутри дождя нет.
А Захар бежит впереди и говорит:
– Это ты, Кимка, знаешь. А мне они могут казаться чудовищами с когтями, но я всё равно бесстрашно вперёд иду.
Астя вполголоса говорит мне:
– Очень красивый у тебя, Кимка, брат получился.
– Брат как брат, – говорю я ей, и мы в это время к хижинам широкими шагами идём.
– Ну не скажи, – говорит Астя. – Таких братьев ещё поискать надо, а он сам к тебе пришёл.
