– Иисусе, – пробормотал Таннер, Фэй бросилась к нему, чтобы помочь подняться. – Я в порядке, – сказал он, вставая.
– Что ты… – мой голос задрожал. – Что ты ему сказал?
Фэй нахмурилась.
– Лиз. Серьезно?
– Я просто… он бы не ударил просто так. Он не мог просто так напасть на тебя. Таннер, что ты сказал ему?
Он ехидно скривился и выплюнул кровь.
– Просто невероятно. Я с трудом могу открыть правый глаз, и ты спрашиваешь, что я сказал ему?
Мое горло сдавили слезы горечи.
– Мне жаль. Прости. Просто… он не из тех, кто будет так бить не из-за чего.
– А разве он не подтолкнул тебя вниз с холма, Лиз? – нахмурилась Фэй.
– Это была случайность. Я споткнулась. Он никогда не причинял мне зла. – Как она могла даже думать подобное? Тристан был с ней, когда она нуждалась в нем. Как она могла так быстро изменить свое мнение? У всех стоящих вокруг в глазах был страх. Все дамы книжного клуба шептались о Тристане, называя его монстром. Все осуждали меня за любовь к такому зверю.
– Да. Я уверен, это был тоже несчастный случай, – сказал Таннер, указывая на свое лицо. – Он монстр, он опасен, Лиз. Вопрос времени, когда он поднимет руку на тебя тоже – или еще чего хуже. На Эмму. Я собираюсь показать это тебе, Лиз. Я выясню правду о том, что за секреты прячет этот парень. Тогда, возможно, ты станешь доверять мне.
Я вздохнула.
– Мне пора.
– Идешь? Куда идешь?
Найти его.
Чтобы посмотреть, что случилось.
Чтобы убедиться, что с ним все в порядке.
– Я просто должна идти.
Глава 30
Тристан
6 апреля 2014 года
Два дня до прощания
– Ты не ел несколько дней, пожалуйста, Тристан. Хотя бы пару кусков бутерброда, – умоляла мама, сидя напротив. Звук ее голоса раздражал все больше и больше с каждым днем. Она подвинула тарелку и снова попросила меня поесть.
– Не голоден, – ответил я, отпихивая бутерброд.
Она кивнула.
– Твой отец и я беспокоимся о тебе, Трис. Ты не говоришь с нами. Ты не впускаешь нас. Ты просто не можешь держать все чувства на замке вот так. Ты должен поговорить с нами. Позволь мне узнать, о чем ты думаешь.
– Ты не хочешь знать, о чем я думаю.
– Я хочу.
– Поверь мне. Ты не хочешь.
– Да, милый. – Она протянула руку, положив ее на мою, чтобы успокоить.
Я хотел, чтобы все оставили меня в покое.
– Ладно. Ну, если ты не можешь поделиться с нами, по крайней мере поговори с кем-нибудь из друзей. Они звонят и заходят каждый день, ты ни словом не перекинулся с ними.
– Мне нечего сказать никому из вас. – Встав из-за стола, я повернулся, чтобы уйти, но остановился, услышав мамин плач.
– Это разбивает мое сердце – видеть тебя таким! Пожалуйста, скажи, что у тебя на уме?
– Что у меня на уме? – Я повернулся к ней. Мои брови сошлись, желудок скрутился, ум затуманился. – У меня на уме тот факт, что ты была за рулем, у меня на уме то, что ты с гребаной сломанной рукой. У меня на уме то, что моей семьи нет, и за рулем автомобиля была ты – ты убила их! Ты сделала это! Ты – причина того, что они умерли. Ты убила мою семью! – У меня перехватило горло, у меня сжались кулаки, я перестал говорить.
Мама плакала все сильнее, ее крики становились все громче. Папа бросился в комнату и обнял ее, пытаясь хоть как-то успокоить. Я уставился на нее, чувствуя пропасть между нами. Я ощутил, как зверь внутри меня растет с каждым мгновением. Я смотрел на ее слезы и чувствовал тошноту, а не жалость. Они должны были взволновать мою душу, но я не видел необходимости утешить ее.
Я просто ненавидел ее.
Из-за нее их не стало.
Из-за нее меня не стало.
Я остаюсь монстром внутри, а монстры не утешают людей. Монстры уничтожают все, что им встретится.
Я зашел в свой сарай, захлопнул дверь, запирая ее изнутри.
– Дерьмо! – крикнул я, глядя в темноту, рассматривая стены в вырезках и книжные полки.
Воспоминания обрушивались на меня, душили мой разум, мое сердце задыхалось. Я не мог больше. Я отбросил одну книжную полку, она полетела на противоположную сторону комнаты, мое сердце билось с такой скоростью, что могло разорваться. Я прислонился к ближайшей стене и закрыл глаза, пытаясь вернуть контроль над дыханием и моим сердцем, который каким-то образом был украден.
Раздался стук в дверь.
Я не буду отвечать.
Я не могу.
Я мог убить его. Я мог убить его. Прости, прости.
Я знал, что Элизабет попытается тянуть меня к себе, попытается вытащить меня на свет. Она хотела спасти меня от меня самого. Я не мог спастись.
Она продолжала стучать, и я двинулся на звук ее ударов. Мои руки легли на дверь. Я предположил, что ее руки так же лежат с той стороны двери, кончики пальцев – зеркальное отображение моих.
– Трис, – она мягко сказала восемь слов, которые заставили мою грудь замереть. – Каждую секунду. Каждую минуту. Каждый час. Каждый день.
У меня перехватило дыхание. Ее слова казались более искренними, чем когда-либо прежде. Она продолжала говорить, ее голос звучал торопливо:
– Пожалуйста, открой дверь, Тристан. Пожалуйста, позволь мне вернуться. Вернись ко мне.
Я отошел от двери и потер пальцы друг о друга.
– Я мог убить его.
– Не мог, – сказала она.
– Уходи, Элизабет, – сказал я. – Пожалуйста, оставь меня в покое.
– Пожалуйста, – она умоляла меня открыть дверь. – Я не уйду, пока не увижу тебя. Я не уйду, пока ты не позволишь обнять тебя.
– Боже, – закричал я, распахивая дверь настежь. – Уходи.
У меня в груди тянуло с внезапной, дикой ностальгией, когда я посмотрел ей в глаза. И я уставился вниз, на землю, не в силах смотреть на то чудо, сотворенное небом, которое казалось таким реальным в моей голове.
– И потом я забуду тебя, Элизабет. – Я могу навредить тебе. – Ты заслуживаешь большего, чем я.
– Ты… Ты не должен говорить так, – сказала она. Голос ее дрожал. Я не мог больше смотреть на нее.
– Я должен, – сказал я. – Ты не можешь спасти меня.
Я закрыл дверь и снова запер. Она колотила, повторяя мое имя, прося объяснений, выпрашивала ответы на неизвестные вопросы, но я перестал слушать.
Я смотрел на свои руки и видел кровь, я не был уверен, была ли это кровь Таннера или моя, но я чувствовал ее везде – на пальцах, под ногтями, везде. Как если бы стены кровоточили.
