Чтобы забраться сюда, Димка потратил, наверно, минут сорок. После того, как ему удалось без помех выскочить за ворота, он побежал по пыльной грунтовой дороге, проходившей вдоль лагерной территории. Здесь ему встретились двое людей: немолодая женщина в темно-синем платье, повязанная белым платком, в сандалиях на босу ногу и мальчишка лет тринадцати, босой, в закатанных по колено серых штанах, в майке без рукавов и в засаленной кепке. Оба они бойко прокатили мимо на допотопных велосипедах.
В том месте, где лагерный забор под прямым углом встретился со стеной леса, дорога разошлась надвое. Более накатанная и пыльная ветка ее круто повернула влево, вдоль лесной опушки, а другая – с еле заметной колеей – нырнула под прохладный полог деревьев.
Димка довольно долго шел по лесной дороге, основательно присыпанной опавшей и пожухлой сосновой хвоей, из-под которой, как вены из-под кожи, выступали на поверхность извилистые и узловатые корни огромных деревьев. В пути ему попался небольшой и прозрачный ручей, из которого он напился, несмотря на то, что помнил строгое мамино наставление – «ни в коем случае не пить воды из случайных источников». Однако жажда была просто необоримая. Потом в зеленом сумраке леса, справа, он увидел, что между высоченными стволами сосен над густым подлеском просвечивает небо, и двинулся в том направлении по первой подвернувшейся тропинке, бравшей начало от лесной дороги.
Тропика вывела Димку сначала к тому самому странному провалу с выходами камня, похожими на скалы, а затем по его краю – к сосне над обрывистым берегом…
Здесь не было никого, и Димка мог не сдерживаться. Перво-наперво он вдоволь наревелся над своим неожиданным круглым сиротством. Никого у него в этом мире не было. Ни мамы, ни папы, ни деда, который, впрочем, вроде как есть, но его все равно, что нет. Лет сорок ему еще до деда расти.
Однако всему приходит конец. И рыдать нельзя бесконечно – не получается. И слезы, в конце концов, иссякают. Видимо, их запас в человеческом организме все-таки ограничен.
Очень кстати Димке пришла в голову та трезвая мысль, что его сиротство – сиротство особого рода. Фантастическое оно какое-то. Вот он, например, точно знает, что никто не погиб. И мама, и папа, и дед, и он сам – все живы и здоровы. Маме с папой даже труднее, чем ему. Они-то, когда обнаружат, что он пропал, непременно решат, что с ним случилось что-нибудь совершенно непоправимое. Тут Димке стало очень жалко собственных родителей, но снова заплакать он не мог. Не было сил. Только скуксился лицом. Что делать дальше, он придумать пока не мог. В самых общих чертах получалось, что волей-неволей нужно будет выходить к людям и сочинять какую-нибудь дикую историю, в которую все равно никто не поверит. В детский дом, наверное, отправят. Точно – отправят! И потом нужно будет всю жизнь мыкаться среди чужих людей и все врать, врать чего-то про себя…
«Стоп! – подумал Димка. – А что, если показать каким-нибудь понимающим людям в этом времени, ну, например, ученым, мой смартфон? Должны же они понять, что это совершенно необычная вещь? Кстати, где он?» – и Димка сунул руку в задний карман джинсов. Смартфона не было! Димка вскочил на ноги и стал судорожно шарить по всем имевшимся у него карманам. Нет!!! Осмотрел все вокруг под ногами. Нет!!!
Куда бежать? Где искать? Димка понятия не имел, в каком месте он мог его выронить.
Может, сунул мимо кармана, когда Седой вернул ему смартфон после драки с дедом. Может, он выпал из кармана, когда пришлось протискиваться через дыру в заборе. Может, это произошло, когда Димка сидел на корточках на сцене, может, когда пил воду из ручья. Может, еще где… Последняя ниточка, связывавшая его с собственным миром, оборвалась. Правда, были еще кроссовки, джинсы, Человек-Паук на футболке… Но идти с этим к ученым? Несерьезно!
Первым побуждением у Димки было пробежать по всему своему сегодняшнему пути и отыскать пропажу, но тут он почувствовал, как сильно устал. Ноги казались чугунными, а дышалось, даже при небольшом напряжении, тяжело.
«Нет! – решил Димка. – Сначала отдохну, а потом пойду искать. Найду – хорошо. Не найду – будь, что будет! Хоть детдом. И там люди живут».
Он поудобнее устроился между корнями сосны, притулившись плечами и затылком к ее могучему стволу, отмахнул от лица случившуюся муху, вытянул ноги и прикрыл глаза. Димка хотел просто немного посидеть, но его организм отозвался на все переживания и напряжение последних часов по-своему. Сон свалился на Димку, как в финале спектакля на сцену падает тяжелый непроницаемый занавес…
* * *
…Какое-то неприятное ощущение на лице заставило его проснуться. Он с трудом приоткрыл левое веко и в то же мгновение увидел мутный контур здоровенного крылатого насекомого, расположившегося у него прямо под глазом. Не рассчитав спросонья силы, Димка со всей мочи шлепнул по этой твари кулаком и тут же с воплем вскочил на ноги. Мало того, что он засветил сам себе прямо по тому месту, куда ему не так давно врезал родной дедушка, так еще туда же будто шило воткнули. Димка как сумасшедший вертелся на месте и вопил, дрыгая от боли даже ногами. Одну руку он прижал ладонью к крепко зажмуренному левому глазу, а другой судорожно махал во все стороны, отбиваясь от новых воображаемых напастей. Правый глаз, хоть и был открыт, но тоже почти ничего не видел. В нем со сна застряла какая-то мутная пленка, которая сильно мешала зрению. Наконец, боль начала понемножку утихать, а новых покушений со стороны неизвестных врагов не наблюдалось.
Димка прекратил свою дикую пляску и, присев на корточки, стал осторожно протирать глаза. Особенно бережно он обращался с левым, вокруг которого начал образовываться заметный отек.
Первое, что Димка увидел прямо перед глазами, на совсем близкой, усыпанной сухими сосновыми иголками земле – была полураздавленная оса. Удивительное дело, как это он не затоптал ее совсем, пока прыгал тут, не видя ничего от боли! «Так вот, кто меня жиганул!» – догадался Димка. Он стал, болезненно морщась, поднимать взгляд выше, и тут же среди хвойной подстилки что-то тускло блеснуло. Боясь поверить сам себе, Димка сунулся рукой в сухие сосновые иголки… И точно! Вот он – его собственный смартфон!! Нашелся!!! Как же он его раньше просмотрел? Ведь все вокруг обыскал.
Димка высоко подпрыгнул, теперь уже от радости, а приземлившись, замер от изумления.
Он стоял в небольшом прямоугольном углублении, напоминавшем своей формой уютное кресло без ножек… Валик в головах, по валику справа и слева… С боков и сзади заросли можжевельника… Вокруг невысокие сосны… Над головой в большом, причудливой формы окне, образованном их ветвями, далекое голубое небо… А там, впереди, на открытом пространстве угадывался срез берега, который заслонял собою невидимую отсюда реку… Дальше был замечательный вид на большой заливной луг на противоположном берегу и на зеленую, с вертикальными красновато-рыжими прожилками стволов стену соснового леса над ним…
Димка бросился к берегу и глянул с него вниз. Ну, конечно же! Под невысоким песчаным обрывом выгнутой тонкой саблей лежала самая что ни на есть родная тихая Спешиха, а не какая-нибудь там Москва-река! Димка еще раз оглянулся (на всякий случай, знаете ли…) Да! Никаких сомнений не оставалось. Это было его любимое заветное место.
