В последние годы средства массовой информации столь активно пропагандировали искусство художников-авангардистов, типа Малевича, Шагала, Кандинского и других, что молодые россияне забыли о существовании известных и гениальных художников – Репина, Васнецова, Шишкина, Верещагина. О современных художниках, исповедующих традиционную реалистическую школу, западники еще больше предпочитали молчать, и это забвение-умолчание посеяло в душах россиян мысль-согласие, будто Малевичи и Шагалы являются русскими художниками и их «мазня квадратами» основывается, как пишут и говорят заумные критики, на собственно русских традициях. Но сколько бы телевидение и радио ни вещали о появлении «русского авангарда», ничего русского в полотнах малевичей и шагалов не было и не могло быть, хотя бы по той простой причине, что их авангард и новаторство «базируется на повторении моделей современной европейской и американской живописи».
Первыми пагубность авангарда поняли сами русские художники, попавшие в информационную блокаду и под обильный град критики… Академик живописи Юрий Кугач объяснял активность авангарда, антикультуры так: «Все громогласные высказывания в прессе, охаивающие наше русское реалистическое искусство периода 30-70-х годов, не имеют под собой никаких оснований, являются сознательным актом очернения. Настоящая беда нависла над русским искусством, а также и над галереей сейчас – в последние годы так называемой «перестройки». Сейчас, когда Россия безоглядно открыла ворота для всего, чему и кому только не лень ввалиться к нам – в нашу культуру пошел из «цивилизованных стран» такой зловонный поток всяких гадостей, что наш бедный народ русский просто оторопел. Мы попадаем в лапы действительной «империи зла». Империи мирового ростовщического капитала. И у этой империи есть своя массовая культура, шумная, бесстыжая, наглая, космополитическая, старающаяся разложить и покорить национальные культуры всех народов, куда она проникает. Она издевается над народными традициями, «проверяя их на прочность», нравственность она отделяет от искусства, высокое духовное чувство – любовь – заменяет понятием секса и отношения мужчины и женщины сводит почти что к собачьей случке. Телевизор превратился в глашатая этой псевдокультуры. И у этой «империи зла» есть свои господа – граждане-космополиты, у них двойное гражданство – той страны, где они изволяют проживать, и той всемирной, где царствует золотой телец. Они презирают национальную «лапотную» культуру, они – «выше ее». В изобразительном искусстве этот космополитизм породил крайний субъективизм, доведший принцип самовыражения до абсурда. «Я так хочу». «Я так вижу». «Я так самовыражаюсь». «Что я ни накаркаю – все будет искусством»… Им не важно, что попять их невозможно потому, что распухшее «Я» каждого из них замкнуто в самом себе. Зато мировая финансовая поддержка им обеспечена, а десятой критиков, таких же космополитов, трубят им славу и объявляют их деяния «свершением века» и «искусством будущего». Это направление, само себя обозначавшее как «авангард», осмеивающее и превращающее жизнь в мерзость и карикатуру, презирающее народ и его традиции… В последнее время крен в сторону авангарда был бесспорным. А если и дальше так будет продолжаться, Третьяковка из русской национальной галереи превратится в музей современного вненационального искусства…»
Опасения Кугача вполне оправданы, ибо западники активно и нагло демонстрируют обществу один из приемов борьбы против реализма и пропаганды авангардизма, – когда западники на выставках демонстративно покупают для Третьяковской галереи не картины талантливейших художников-реалистов, а, наоборот, картины сомнительного и пошлого авангардистского направления. Действия западников в этом случае приобретают массовый и притом зловещий характер – на всю страну объявляются сумасшедшие цены за картины авангардистов, с расчетом, что это повергает в шок неискушенного зрителя и заставит его считаться с мнением западников. Как правило, прием этот давал положительный результат… Поэтому западники часто фальсифицировали продажу картин авангардистов, завышали цены, устраивали аукционы для подставных своих покупателей… Авангардист М. Шемякин однажды признался в этом журналисту «Комсомольской правды» (19 октября 1993 г., интервью «Черный волк»): «Аукцион „Сотби» в Москве был провокацией. Ударом по русскому искусству. Хорошо платили только авангардистам».
После тиражирования специалистами информационных войн выставок авангардистов и подставных-продажных аукционов, у зрителя появляется желание посмотреть выставки воочию… И когда люди приходят на подобные крикливые и разухабистые выставки «кубиков» и «квадратов», то восторженных чувств вряд ли они высказывают, зато отравиться – «отравились» и внутренне многие зрители получили дискомфорт. Хотя задача у западников в этом случае была иной – просто продемонстрировать приход нового искусства на смену старого, традиционного, «совкового». И человек начинает привыкать к авангарду, к тому, что иного искусства и нет. Идут годы, а зритель так ни разу и не увидел ни на выставках, ни тем более на экране телевизора, который он в основном и смотрит каждый день, современных талантливых художников А. Грицая, Е. Моисеенко, В. Звонцова, В. Балабанова, братьев Ткачевых, В. Сидорова, В. Телина, М. Финогеновой, В. Стекольщикова и многих-многих других. Про провинциальных художников, чьи работы так же дышат любовью к Родине и полны тепла и света, зритель тем более никогда не увидит ни репортажа, ни киноочерка, ни телеинтервью. А ведь в малых городах России художники продолжают жить и творить, продолжают классические темы русского пейзажа, это и А. Большаков, и В. Кутилин, и О. Отрошко, и М. Семешок, и многие-многие другие.
Не знают россияне, благодаря политике умолчания, и своих гениальных скульпторов. Даже известного скульптора В. Клыкова и то обходят вниманием, боясь, что он выскажет наболевшее и откроет глаза народу. Уж кто-кто, а он знает, кто и зачем уничтожает русское национальное искусство. Еще в 1993 году в газете «Политика» Вячеслав Клыков сказал: «Корень русского изобразительного искусства таится в православном, религиозном искусстве. И прежде всего, прослеживается духовная преемственность. Эту преемственность не могла убить даже казенная, ориентированная на западные эстетические ценности, Петербургская Академия художеств. Не смогла до конца истребить космополитическая кожано-револьверная эстетика 20-х годов. В России и сейчас культивируется комплекс неполноценности не только по отношению к своему изобразительному искусству, но и к своему народу. Причины этого появились извне, навязывались нам в силу духовной миссии России, принявшей православную веру и ставшей оплотом Истины Христовой. Кроме того, географическое расположение страны, ее природные богатства, водные, степные и лесные пространства всегда привлекали завоевателей то с запада и востока, то с юга. Независимое, не схожее ни с кем, свое собственное лицо России раздражало амбиции азиатско-европейских деспотов и властителей и понуждало их любыми путями покорить, обезглавить ее. Продолжается это и по сей день. Поэтому внедрение модернизма в русское изобразительное искусство есть одна из форм идеологической программы наших недругов – стереть неповторимый лик России».
Согласен с В. Клыковым и художник В. Балабанов, заявивший в том же году в газете «Правда», что «сейчас происходит ритуальная замена образа России…» На ритуальные замены и убийства всегда охочи были космополиты. Только в современных условиях – в условиях, когда они обладают самым мощным оружием – информационным, они современными методами устраняют образ России. Искусствовед Екатерина Маркова выносит таким методам свой вердикт: «Мы живем во времена, когда сюр, абстракция, искаженная реальность, бесплодная заумь – апробированы, единственно признаваемы критикой, так называемым элитарным общественным мнением».
